— Просто я заметила свет у вас на палубе и поднялась сюда. Нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь главным?

— Я главный, мэм. Сегодня моя первая ночь на часах. — В голосе паренька Лорен услышала горделивые нотки.

— Значит, это вы командуете кораблем?

Лицо моряка озарилось застенчивой улыбкой.

— Сказать по правде, я пока только юнга… Мое имя Тим Саттер. Капитан доверил мне стоять на часах. Он тоже сегодня остался на борту.

— Так ваш капитан здесь? Я могла бы поговорить с ним? Хочу попросить его взять меня на корабль.

Саттер казался очень удивленным.

— Вряд ли это возможно, мэм.

— У меня не так много денег, но я заплачу позже, обещаю, — поспешила заверить Лорен.

— Да не важно, сколько у вас денег. Капитан не разрешает женщинам находиться на борту. К тому же «Камелия» не пассажирское судно. Это военный корабль.

— О!

Должно быть, юнга почувствовал, как сильно огорчилась Лорен.

— Сказать по правде, «Камелия» большей частью перевозит грузы, но иногда выходит в море пострелять. Месяц назад мы принимали участие в двух битвах с лягушатниками. Ух мы и задали им жару — зато сами вышли ну без единой царапинки!

— С кем, с кем вы сражались? С лягушатниками?

— Ну да, с французишками. У нас же с ними война. Ну, если что, мы им покажем! Будут знать, как к нам соваться.

— Ах да, конечно. — Лорен прижала ладонь к виску, борясь с неожиданно нахлынувшей слабостью. Похоже, страхи и переживания последних недель сказались на ее самочувствии сильнее, чем она предполагала.

— Послушайте, мэм, — обратился к ней Саттер после некоторого замешательства, — капитан будет недоволен, если узнает, что вы находитесь здесь. Мне очень жаль, правда, но вам лучше уйти.

Лорен оглянулась и пристальным взглядом окинула пристань. Где-то там, за стеной, рыскали люди Барроуза.

— Пожалуйста, не прогоняйте меня…

Саттер нахмурился:

— Вам что, некуда пойти, мэм?

— За мной гонятся плохие люди, и у меня нигде нет безопасного пристанища. Пожалуйста, позвольте мне остаться здесь еще немного.

Юнга некоторое время задумчиво глядел на Лорен. Наконец он кивнул:

— Хорошо, подождите. Я схожу за капитаном.

Он повернулся и направился на корму, однако не успел пройти и пяти футов, как из темноты раздался голос:

— Не меня ли ты ищешь, Саттер?

Юноша вздрогнул от неожиданности и вскинул карабин.

— О, сэр! — сконфуженно воскликнул он, узнав своего капитана.

Высокий, более шести футов ростом, тот спокойно стоял у двери под ютом и наблюдал за разыгравшейся сценой.

— Раз уж ты догадался, что я не враг, мой мальчик, можешь поискать другую цель для своего карабина, — шутливо заметил он.

По командным ноткам, звучавшим в бархатном голосе незнакомца, Лорен сразу поняла, что перед ней хозяин корабля. Теперь он не спеша шел ей навстречу с видом человека, привыкшего ко всеобщему уважению и повиновению. Девушка гадала про себя, что он успел услышать из ее разговора с юнгой, однако, когда капитан шагнул в круг света, отбрасываемый фонарем, она позабыла обо всем на свете.

Перед нею стоял совершенно необыкновенный человек. Он был на голову выше всех ее знакомых и очень широк в плечах, отчего выглядел бы почти устрашающе, если бы не безукоризненно подобранные детали костюма, выдававшие в нем настоящего джентльмена. Элегантный зеленый сюртук, накрахмаленный белый шейный платок, облегающие модные рейтузы, блестящие сапоги с отворотами — все подчеркивало благородство его облика и решительно опровергало сложившееся у Лорен представление о просоленном морском волке.

Густые, вьющиеся крупными кольцами медно-каштановые волосы капитана мягко блестели в свете фонаря. Однако примечательнее всего были сверкающие голубые глаза. Лорен никогда прежде не доводилось видеть такого насыщенного и глубокого голубого цвета.

Капитан ответил на пристальное любопытство своей незваной гостьи легкой насмешливой улыбкой; затем изогнутая бровь слегка приподнялась.

— Не пора ли представить меня даме, юнга?

Словно очнувшись, Лорен сообразила, что это совершенно неприлично — так глазеть на незнакомого человека. Жаркий румянец залил ее щеки, по счастью скрытые низко опущенным капюшоном.

Тим Саттер проворно шагнул вперед:

— Прошу прощения, сэр, но она не назвала своего имени.

Капитан окинул Лорен спокойным, внимательным взглядом.

— Мое имя Джейсон Стюарт, — представился он. — Чем могу быть вам полезен?

После этих простых слов, сказанных капитаном, Лорен почувствовала себя так, как если бы где-то рядом разорвалась бомба. Мысли беспорядочно закружились у нее в голове.

— Вы сказали… Стюарт? — У нее на миг прервалось дыхание. — Джейсон Стюарт?

Неотрывно глядя на капитана, девушка попятилась назад.

— Я… я, должно быть, ошиблась, — едва слышно вымолвила она, продолжая отступать.

Капитан Стюарт, встревоженный странным поведением незваной гостьи, сделал по направлению к ней несколько шагов, однако та вытянула вперед руку, словно защищаясь.

— Саттер, усади куда-нибудь леди, пока она не лишилась чувств.

— Слушаюсь, сэр.

— Нет! — неожиданно резко возразила Лорен.

Упершись спиной в деревянный парапет, она затравленно оглянулась. Безлюдная пристань тонула во мраке.

— Простите… за беспокойство.

Не дожидаясь приближения Стюарта, девушка кинулась бежать прочь с корабля, недоумевая, как же могло случиться, что она лицом к лицу столкнулась с одним из двух лондонцев, встречи с которыми ей более всего хотелось избежать.

Но разве она не сама виновата в своих бедах? Ей следовало хорошенько подумать, прежде чем соглашаться на хлеб и кров в Карлин-Хаус, предложенные Джорджем Барроузом. Правда, тогда Лорен было всего лишь двенадцать и она осталась одна в целом свете. Шесть месяцев ей пришлось провести в приходском работном доме, куда ее определили после смерти матери. Условия там были ужасные, холод, голод и непосильная работа совершенно изматывали воспитанников. Но хуже всего были даже не частые побои, а другой распространенный в работных домах способ наказания. За малейшее нарушение распорядка провинившихся, невзирая на слезы и мольбы о прощении, запирали в сыром темном подвале. Лорен не раз приходилось спускаться туда и проводить там долгие часы, обмирая от ужаса, пока сознание не покидало ее… Поэтому она готова была на что угодно, лишь бы выбраться из работного дома на волю, и когда Джордж Барроуз предложил ей выход, она приняла его, почти не раздумывая. В обмен на обеспеченную жизнь в тепле и довольстве Лорен должна была помочь Барроузу сохранить судовладельческую империю, созданную ее отцом, Джонатаном Карлином.

Лорен никогда не видела своего отца и не стремилась к этому — ведь он надругался над ее матерью, заключив с ней фальшивый брак, распространенное развлечение состоятельных повес. После первой же брачной ночи он покинул хрупкую доверчивую красавицу Элизабет Девриз, чем обрек ее на нищенское существование с незаконнорожденным ребенком на руках.

Последние дни матери были ужасны — она медленно угасала, снедаемая лихорадкой. Лорен приходилось брать на дом стирку и починку одежды. Однако тех грошей, которые зарабатывала девочка, не хватало даже на лекарства, необходимые Элизабет.

Лорен до сих пор испытывала приступы ярости при воспоминании о собственном бессилии, вынести которое было труднее, чем скорбь и одиночество. Тогда она поклялась себе, что обязательно выберется из нищеты, и время, проведенное в приюте, только лишь укрепило ее решимость. Поэтому не было ничего удивительного в том, что предложение Джорджа Барроуза показалось ей спасительным выходом.

Барроуз рассказал Лорен, что был компаньоном ее отца и что Джонатан Карлин женился, едва расставшись с Элизабет, на сестре Барроуза, Мэри. На этот раз брак оказался вполне удачным, и через шесть месяцев после появления на свет Лорен у Карлина родилась вторая дочь — Андреа. Но десять лет спустя случилось несчастье.

Не вдаваясь в подробности, Барроуз сообщил только, что Джонатан и Мэри были убиты пиратами. Над Андреа разбойники надругались и оставили умирать, но девочку нашли и выходили; однако рассудок ее с тех пор помутился. Тем не менее дочь Джонатана Карлина унаследовала все его баснословное состояние.

Барроуз получил опекунство и взял на себя руководство «Карлин лайн», однако на следующий год Андреа скончалась от скоротечной чахотки. Вот тогда-то Барроуз и разыскал Лорен.

Он предложил девочке переехать в особняк Карлин-Хаус, высившийся над морем на скалистом берегу Корнуолла, и жить там, как и подобает дочери Джонатана Карлина. Однако существовало одно условие, одно маленькое «но» — Лорен должна была выдавать себя за Андреа. Устроить подмену оказалось совсем несложно. Однако сестра Джонатана, Реджина Карлин, могла помешать осуществлению плана Барроуза — ведь в случае смерти Андреа она становилась наследницей «Карлин лайн». Реджина никогда не любила племянницу, публично называла чокнутой и настаивала на помещении девочки в лондонскую психиатрическую лечебницу — Бедлам. Но Барроуз решительно отстаивал права своей подопечной и не менее решительно удерживал Реджину на расстоянии от судовой компании. Он окружил Карлин-Хаус наемными охранниками и приказал не пускать Реджину внутрь. Таким образом, угроза со стороны недовольной претендентки была надежно устранена.

В конце концов, рассуждала тогда Лорен, она ведь действительно приходилась Андреа пускай и сводной, но все же сестрой. Их разделяло всего лишь шесть месяцев… Обе были белокурыми, зеленоглазыми, и единственным примечательным отличием Андреа был ее померкший разум. Прислугу в доме сменили, так что теперь никто, кроме Барроуза, Лорен и ее гувернантки, не знал о подмене.

Барроуз обещал, что обман не будет длиться вечно. По достижении совершеннолетия Лорен становилась независимой и могла претендовать на свою долю в «Карлин лайн». Еще Барроуз сказал, что половина кораблей по праву принадлежит ей, и это еще больше укрепило решимость Лорен принять его предложение — ведь если бы брак ее родителей был признан законным, она унаследовала бы все состояние Джонатана Карлина.