Алекс Белл - Жасмин

— Откуда ты все это знаешь? — спросила я, но он не стал утруждать себя ответом.

— Взгляни на часы, — сказал он с внезапной улыбкой. — Я лучше пойду. Кини будет рядом, приглядывать за тобой. И нет нужды читать мне нотацию о заплутавших лошадях. Он, знаешь ли, необычный конь.

И, не сказав больше ни слова, он повернулся и пошел прочь вниз по дорожке, огибающей озеро. Поколебавшись несколько секунд, я поспешила за ним. Но когда я добралась до её начала, то не обнаружила никаких признаков ни Лукаса, ни кого-то еще. Я посмотрела вниз на темные, пестрые дорожки, простирающиеся далеко от меня. Он не мог скрыться так быстро — это было невозможно. Но это могло означать, что он скрылся среди деревьев, возможно, надеясь, что я последую за ним и найду, где он может... Господи, да пусть он делает, что хочет. В нем же два метра роста... И хотя я инстинктивно хотела бежать за ним вслед и настаивать на ответах и объяснениях, все же, посмотрев за свою жизнь достаточное количество фильмов ужасов, я прекрасно понимала, что ни в коем случае нельзя идти в одиночку по темным и безлюдным дорожкам в лесу. Поэтому я развернулась и пошла к машине, чувствуя всю дорогу, как мне в затылок смотрят чьи-то глаза.

Вернувшись к автомобилю, я позвонила Бену, чтобы попросить его встретить меня в гостинице. Наш разговор был кратким, состоял из рубленых фраз. Он обещал вернуться, как можно скорее, но так как ему придется ждать такси — на это уйдет какое-то время. Тон его намекал на то, чтобы я приехала и забрала его, но я решила, если бы хотел, то мог бы просто попросить — вежливость творит чудеса. Но так как он не мог заставить себя это сделать, я просто ответила:

— Не переживай, спешки нет, — и повесила трубку.

Когда я приехала в гостиницу, Бен все еще отсутствовал, поэтому я ушла к себе в номер. Когда Бен вернется, он поймет, что я здесь, потому что увидит машину. Так что, скорее всего, он стукнет мне в дверь, когда появится. Я же пока решила снять пальто и взглянуть на свою скрипку. Я переживала из-за того, что оставила её, хотя вряд ли бы её кто-нибудь украл. С другой стороны, она, конечно, застрахована. Но это не главное. Я любила её. Любила её за звучание, за красоту ее внешнего вида, от которого захватывало дух, но больше всего я любила её из-за того, как она появилась в моей жизни. Я любила её за то, что Лиам сумел купить её мне; за то, что он выбрал цвет и дизайн. Я любила её за то, что она была со мной на похоронах и теперь. Я любила её как старого друга — драгоценную реликвию из моей прошлой жизни, когда я была счастлива, и все было хорошо.

Я достала скрипку из футляра и принялась укачивать её на коленях, сидя по-турецки на полу, наслаждаясь знакомым ощущением. Потом я открыла отсек в футляре и вынула золотой камешек канифоли. Провела пальцами по его гладкой поверхности, вдыхая знакомый запах, — мой любимый запах на свете, любимее запахов лошади и седельного мыла.

Я потянулась к смычку, все еще лежащему в футляре, чтобы раз-другой провести по нему канифолью. Но моя рука замерла на полпути... в моем футляре лежало что-то еще.

Что-то, чего раньше там не было.

Между смычком и бархатной обивкой была зажата черная роза с шипами. Я медленно вынула смычок и отложила его в сторону, а затем, стараясь не коснуться шипов, осторожно взялась за стебель большим и указательным пальцами. Роза оказалась близняшкой той, что я видела на палубе «Королевы Мэри», когда я подняла её к лицу и вдохнула тот же сладкий аромат...

— Где ты это взяла? — раздался резкий голос из дверного проема.

Я подскочила от неожиданности и чуть не выронила розу. Видимо, я увлеклась настолько, что не заметила, как открылась дверь, и вошел Бен, с подозрением уставившийся на цветок.

— В футляре скрипки.

— В футляре? — повторил он, сощурившись еще сильнее.

— Ну да, за смычком.

— Дай посмотреть, — потребовал он, шагнув в комнату.

Но прежде чем он успел до неё добраться, роза рассыпалась у меня в руках, как и в прошлый раз... Ну, не совсем, как в прошлый раз. На «Королеве Мэри» сначала все лепестки опали, затем уже их унес ветер, и только после стебель рассыпался в пыль. На этот раз лепестки осыпались мне на колени, а стебель рассыпался в прах, как и в прошлый раз, но, когда я опустила взгляд, то вместо лепестков увидела перья.

— Эти розы, похоже, ищут тебя и находят, — сказал Бен почти обвинительным тоном.

— Ммм... — Я посмотрела вниз на перья, гадая, что бы это значило.

— Ты мне поэтому звонила?

— Нет, — сказала я, сбрасывая перья, чтобы убрать скрипку в футляр. — Я хотела поговорить с тобой о Лукасе. Я снова с ним встретилась. В замке. Это его я видела в Англии на конюшне у бабушки с дедушкой. И тот черный конь — его.

— Он здесь, в Германии? Что он хотел?

Я рассказала Бену все, что сказал Лукас о Людвиге, волшебных лебедях и зачаровывающей лебединой песне.

Он слушал, не перебивая.

— Ну? Ты уже слышал о чем-нибудь таком? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Я уже слышал о мифах, что заколдованные лебеди могут зачаровывать людей своей песней, но никогда не слышал, чтобы их голоса кто-то крал. Если это правда, то она совпадает с тем, что рассказал мне Лиам. Он сказал, что тот предмет, который он нашел, является доказательством того, что лебеди заколдованные.

— Лукас сказал, что если я не найду лебединую песню, то потеряю еще кого-то.

— Вот как? — ровным голосом спросил Бен, приподнимая бровь.

— Думаешь, он подразумевал, что кто-то умрет?

— Понятия не имею, — ответил Бен. — Но независимо от того, правду он говорил или нет, в одном я с ним согласен — нам нужно найти эту лебединую песню, или как там это называется, и побыстрее. Потому что нет гарантий, что Джексон первый до неё не доберется и не продаст.

Я рассказала Бену, что Лукас также настоятельно советовал вернуться в Нойшванштайн после наступления темноты. Я радовалась, что Бен будет со мной, и мне не придется переживать из-за того, что вернувшись в замок в одиночестве, я могу попасть в ловушку. Разумеется, я не знала наверняка ни о каких ловушках, и Бен не гарант того, что мне не о чем беспокоиться. И все же сама мысль о возвращении теперь была менее пугающей, раз он будет рядом. Я вспомнила, что он сам предлагал поездку в Нойшванштайн после наступления темноты:

— А почему ты хотел туда съездить ночью?

Он пожал плечами.

— Ну, очевидно же, что нужно туда съездить, — сказал он тихо и добавил, — ночью Нойшванштайн не такой, как днем, если рассказы очевидцев не врут. Кроме того, сейчас мы можем только проследить путь Лиама.

После недолгих раздумий, я решила рассказать ему об остальном, что поведал мне Лукас, о потере чего-то, мне неизвестного. Я уже была на грани того, чтобы довериться ему и рассказать о том тревожном чувстве, которое меня не отпускало, когда Бен холодно произнес:

— А ты не хочешь спросить, чем я занимался все утро?

— Знаю я, чем ты занимался, — огрызнулась я, — попросту тратил время.

— То есть тебе даже не интересно, нашел ли я ту самую любовницу или нет?

— Нет, потому что знаю, что не нашел ты никого.

— Как, должно быть здорово, когда кто-то целиком и полностью тебе доверяет, — проворчал он.

По тону его голоса можно было с уверенностью сказать, что он считает меня идиоткой. Поэтому я плюнула на его замечание, сделав вид, что оно меня не задело, и холодно сказала:

— Я собираюсь на обед.

И тут только до меня дошло, когда я прошла мимо Бена и вышла за дверь, что любовницы он никакой не нашел, но мог узнать какую-то информацию. Он мог найти какого-нибудь администратора или официантку, которые узнали Лиама, и могли что-то рассказать о том, чем он занимался, когда останавливался здесь. Нельзя было так реагировать, не подумав. Может, он нашел нечто ценное. Теперь, когда я сообщила ему, что это мне было не интересно, спросить опять — означало, выглядеть полной идиоткой в его глазах...

А потом я одернула себя. Это же касалось Лиама — какая разница, буду я выглядеть идиоткой или нет. Разве я могу сейчас себе позволить зацикливаться на мелочности и тщеславии? Нельзя позволять им влиять на меня. Я остановилась в коридоре и развернулась. Бен последовал за мной и как раз закрывал за собой дверь.

— Ну так и что ты узнал сегодня утром? — спросила я.

Похоже, этот вопрос доставил ему злорадное наслаждение, и он соизволил сказать:

— А мне-то казалось, что вы с Лиамом с самого начала безоговорочно доверяли друг другу?!

Я хмуро уставилась на него, почувствовав внезапный прилив неприязни. Такое чувство, что если возможно усложнить для меня ситуацию, то он никогда не упустит случая.

— Самодовольный мерзавец! — рявкнула я, отчаянно желая, чтобы я перестала в нем нуждаться и могла с чистой совестью послать его ко всем чертям. — Я ни на секунду не поверю, что ты нашел ту самую эфемерную любовницу, но, может быть, ты нашел человека, который что-то знает. Кроме того, даже если бы я не доверяла Лиаму, то знала бы, что ты не нашел никакой другой женщины, в противном случае, ты бы мне уже все уши о ней прожужжал, как только меня увидел!

— Твоя правда, — сказал Бен, и в это мгновение он совсем не походил на своего брата. Он выглядел холодным и жестоким, так что я больше не могла видеть в нем своего мужа. Это был незнакомец... человек, которого я едва знала...

«Будь очень осторожна с Беном... — предупреждал меня Лиам. — Иногда он делает такие вещи... сам того не желая...»

Я, конечно, могу себе позволить некое чувство безопасности рядом с ним, но не должна забывать, что Лиам не доверял своему брату, он не хотел, чтобы Бен присутствовал в нашей жизни, бывал у нас дома. И на то должна быть веская причина...