Адриенна пожала плечами. Она уже и так многому научилась.

— У твоей прабабушки был тот же талант, что и у тебя, — сказала Марсель ласково. — Уверена, со временем ты свыкнешься с ним.

Адриенна посмотрела на свои руки. Они выглядели обычными, почти как у матери, только без длинных накрашенных ногтей. На ее пальцах ногти были коротко острижены, потому что ей приходилось много работать руками. Было время, когда она тоже красила ногти. Но то время прошло.

— Лучше бы мне остаться такой, какой я была, — с горечью сказала она.

— Ты не можешь повернуть время вспять, Адриенна. Теперь это часть тебя. Ты должна использовать этот Божий дар, а не отвергать его.

В радиоприемнике раздался гул, и звук стал на несколько децибелов громче.

«Я вижу в вашем будущем совсем особую женщину…»

— Дай себе шанс, — сказала Марсель, беря руку дочери и поднося ее к приемнику. — Попробуй, ну, ради меня.

— Четыре фута десять дюймов, — сказала Адриенна, глядя прямо в глаза матери. — Гимнастка.

«…невысокого роста, но спортивного сложения», — прозвучал уверенный голос Фионы.

— Замечательно! — воскликнула Марсель.

Адриенна глубоко вздохнула и не убрала руку с приемника. Видения стали необычно ясными, нахлынули на нее с такой силой, что воздух в комнате казался наэлектризованным.

«Когда я ее встречу?» — спросил взволнованный тенор.

— В субботу, в десять, в прачечной самообслуживания, — уверенно сказала Адриенна.

Мать в ответ улыбнулась.

«Очень скоро», — сказала Фиона, но не стала уточнять времени и места встречи.

— Она найдет его белье в сушилке. На белье будут дырки. — Адриенна невольно хихикнула. — Он — рыжеволосый и от смущения станет красным, как помидор, чем бесповоротно завоюет ее сердце.

«Спасибо за звонок», — поблагодарила Фиона.

В приемнике послышался бодрый мужской голос.

«Фиона, на линии еще один звонок. Этот счастливчик уверен, что получит информацию, которая в корне изменит его жизнь», — сказал этот голос, чей тон, напоминающий циркового зазывалу, резко отличался от сдержанного, убедительного голоса Фионы.

— Давно существует эта передача? — спросила Адриенна.

— Несколько месяцев. В Пайн-Форест она стала очень популярной.

— Никогда о ней не слышала.

— Потому что на два года похоронила себя в этой колонии художников, Бог знает где. Не понимаю, почему ты решила, что сможешь писать лучше там, где нет ни электричества, ни удобств…

— Но я вернулась, — сказала Адриенна, прекрасно понимая, к чему может привести такой оборот в разговоре, а потому решив быстро сменить тему. — Расскажи мне о Фионе Александер, мама.

— Она замечательная, — воодушевилась Марсель, клюнув на наживку, подброшенную дочерью. — Очень талантливая. Она специализируется главным образом на сердечных делах.

— Да? — сказала Адриенна, ответив намеренно сдержанной улыбкой на многозначительную улыбку матери. Если судить по имеющемуся у нее опыту, то сердечные дела не по ее части.

— Передачи Фионы всегда посвящены отношениям мужчины и женщины, — увлеченно продолжала рассказывать Марсель. — Никогда не знаешь, что она преподнесет в следующий раз, но люди не пропускают ни одной ее передачи. Иногда она приглашает на передачу гостей. Возможно, ты могла бы…

— Ни за что, — решительно сказала Адриенна. — Даже не думай об этом.

Мать нахмурилась.

— Ты не можешь вечно скрывать свой дар.

Совсем близко сверкнула молния, и комната озарилась бело-голубым светом. Звук в радиоприемнике снова пропал, и Адриенна торопливо покрутила ручку настройки, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд матери.

Она настроила приемник на нужную волну и услышала сильный, своеобразный голос, чей низкий, мягкий тембр сразу привлек ее внимание:

«Добрый вечер, мисс Александер. Благодарю, что вы ответили на мой звонок».

Из приемника доносился глубокий баритон, чей тембр был теплым и пьянящим, как глоток «Бурбона».

Адриенна приложила ладонь к приемнику.

— Рост — ровно шесть футов, широкоплечий и худой парень, — сказала она, закрыв глаза и открыв себя для восприятия видения, которое начало обретать формы. — Волосы волнистые, темно-каштановые, виски седые. — Мужской запах, смешанный со сладким цветочным запахом, распространился по комнате, и она глубоко вдохнула его, когда облик мужчины предстал перед ее мысленным взором. — У него длинный прямой нос и квадратный подбородок… с ямочкой, — продолжила она, помедлив, чтобы сконцентрироваться на каждой детали, каждой черточке лица и яснее представить его внешний облик.

— Что еще? — спросила Марсель.

— Темные глаза, — прошептала Адриенна как зачарованная. — Темные и глубокие, как океан в безлунную ночь.

— Ну и?

Адриенна кашлянула, прочищая горло и чувствуя неожиданное желание открыть окно, несмотря на дождь и холод. Она приложила палец к губам и кивнула в сторону приемника, как бы прося мать помолчать.

«— Я ожидала вашего звонка, — сказал Фиона с обычной уверенностью в голосе. — Вы никогда не связываете себя обещаниями с женщиной.

Смех мужчины был мягким и приятным.

— Но я вижу ее сейчас. Да. Я вижу женщину, которая завоюет ваше сердце. Она слушает нас.

— Мисс Александер, мой звонок не…

— У нее длинные, черные как смоль волосы, — сказала Фиона, — обрамляющие тонкое лицо с ясными, серыми глазами…»

— И длинными густыми ресницами, — добавила Марсель, с улыбкой глядя на дочь.

«Не давайте ее хрупкому виду вводит вас в заблуждение», — сказала Фиона.

— Адриенна, — шепнула мать, — кол ты видишь?

Адриенна отдернула руку от приемника.


— Фиона может говорить о ком угодно мама. Ты, например, тоже подходишь под ее описание. — Она смотрела, не отрываясь, на радиоприемник, желая только одного — чтобы возникший перед глазами образ исчез.

Баритон снова заговорил:

«Я признателен вам за подробное описание моей суженой, мисс Александер».

Тело Адриенны, словно чуткий камертон, отзывалось на глубокий тембр голоса, а сердце билось учащенно.

«— Я звоню вам не для того, чтобы найти себе пару, — сказал мужчина.

— Знаю, — прозвучал уверенный голос Фионы. — Вы ставите под сомнение мои способности медиума. Многие этого не понимают».

Адриенна согласно кивнула. Уж она-то это знала. Раньше она представить себе не могла, что это непонимание может доставить столько боли.

«— Да, я сомневаюсь в подобных способностях человека, — сказал звонивший мужчина. — Вот почему я так настойчиво добивался контакта с вами. Я — доктор Дейтон Уэстфилд…

— Профессор физики Бекстерского колледжа, — сказала Фиона. — Вас интересуют медиумы».

Адриенна попыталась соединить имя мужчины с тем обликом, который стоял перед ее глазами. Дейтон. Дей. Она почувствовала, как напряжение охватывает ее.

«— Я провожу серию экспериментов по исследованию определенного рода психических феноменов…

— И все же сомневаетесь в их существовании? — сказала Фиона. В ее голосе послышался веселый вызов.

— Я — ученый и имею дело с фактами, — ответил мужчина невозмутимо. — Оборудование, которым я пользуюсь в своих исследованиях, может только фиксировать различные измерения и вычисления. Чувства и эмоции не учитываются в результатах моих экспериментов.

— А-а… — протянула Фиона, и в ее голосе прозвучали одновременно понимание и разочарование.

Дейтона это, казалось, нисколько не смутило.

— Моим исследованиям очень бы помогло, — продолжал он спокойно, — если вы или кто-то из слушателей, которые считают, что обладают экстрасенсорными способностями, согласились бы принять участие в…

— Вы не зря дозвонились, доктор Уэстфилд, — сказала Фиона.

— Значит, вы согласны принять участие в эксперименте, мисс Александер? — спросил Дейтон, и в голосе его прозвучал мальчишеский энтузиазм.

— Таланты медиумов отличаются широким диапазоном, профессор. Мои способности — не то, что вам нужно, — сказала Фиона тоном умудренной жизнью женщины. — Ищите медиума, чье прикосновение обжигает, словно пламенем, — загадочно завершила разговор она».

Адриенна вздрогнула, услышав раскаты грома, от которых задрожали оконные рамы. Лампочки мигнули и погасли. Комната погрузилась в темноту, радиоприемник смолк.

— Ударило совсем близко, — сказала она тихо.

Адриенна почувствовала, как рука матери легла на ее руку.

— Адди, ты слышала, что сказала Фиона? — прошептала Марсель. — Она сказала, что Уэстфилд ищет человека, чье прикосновение схоже с пламенем.

— Я лучше пойду поищу свечи, — сказала Адриенна, чувствуя, как холод пронизал ее до костей, хотя это не было связано с температурой в комнате.

Марсель сжала ее руку.

— Адди…

— Мама, ты слушаешь слишком много чепухи и принимаешь ее близко к сердцу. На этой радиостанции занимаются глупой болтовней. Думаю, ты слишком долго была одна в этом огромном доме. Тебе следует…

— Адриенна, — перебила ее мать, и ее спокойный, твердый голос как-то по-особому прозвучал в темноте. — Речь идет не обо мне.

Адриенна почувствовала, как рука матери нежно погладила ее по волосам — с тех пор как она себя помнила, этот жест действовал на нее успокаивающе. Но сейчас он возымел обратный эффект.

— Мама, пойми меня, — сказала она. — Я хочу забыть об этом и жить… жить как все.

— Поэтому-то ты и приехала домой, — понимающе произнесла Марсель. — Вернулась в свое убежище. Это прекрасно. Но только на короткое время. То, в чем ты нуждаешься, находится не здесь.

— Но ведь так лучше и для тебя, мама.

— Я — старая женщина. У меня есть мои воспоминания, — грустно ответила Марсель.