Очевидно, от вожделения Фергус совсем об этом позабыл. Руна приложила палец к губам и бросила на даму заговорщический взгляд, давая понять, что ее совершенно не интересует эта интрижка. В мгновение ока женщина очутилась у своей одежды и стала поспешно натягивать ее на себя.

— Что тебе нужно, почему ты не уходишь? — прошипела она. Внезапно она завизжала: — Да ты же потаскуха!

— Я кто?

Женщина, тряхнув головой, откинула назад роскошные темные кудри.

— Только потаскуха будет расхаживать по дому, нацепив на себя столь неподобающие украшения.

Руна озадаченно осмотрела себя. Она ведь сняла цепочку с кулоном и молоток Тора. А вот о кольцах на пальцах ног она совсем забыла!

— Исчезни же наконец! — визжала женщина.

— Что здесь происходит?

Руна услышала позади себя глухой хриплый голос. Она резко обернулась. Позади нее стоял не кто иной, как монах Окснак. Его голубые глаза могли бы сделать какое-нибудь другое лицо привлекательным. Однако его физиономия походила на застывшую маску.

— Какая-то потаскуха пробралась в бельевую, — заявила дама.

Руна посмотрела на нее через плечо. Дама уже привела себя в порядок, а стражника и след простыл. Возможно, он спрятался за одним из сундуков с бельем.

— Что тебе здесь нужно? — спросил монах у Руны.

Девушка поняла, что окончательно запуталась. У нее больше не было времени на размышления. Оставалось только действовать. Да помогут ей боги — она была готова убить его здесь и сейчас, если другой возможности не представится. Даже рискуя при этом жизнью.

Девушка выхватила из кармана сарацинский клинок и прижала его острие к животу монаха.

— Мне нужен ты, — ответила она. — Если ты спокойно пойдешь со мной, я не причиню тебе зла.

«Я говорю лишь за себя. Не за своего отца», — мысленно добавила Руна.

— И почему же я должен идти с тобой? — Монах выглядел слегка взъерошенным, как будто медленно просыпался после долгого, тяжелого сна. — Кто ты?

— Потаскуха! — снова завизжала дама так, что у Руны зазвенело в ушах. — Она украшает свои голые стопы, словно вавилонянка!

Очевидно, клинок не произвел на монаха впечатления. Он опустил глаза. Моргнул и наклонился ниже.

— Это руны изображены на твоих кольцах? — Монах снова выпрямился, и его глаза сузились. — Ты язычница.

— Да, язычница и воительница викингов, и надеюсь, что когда-нибудь скальды будут воспевать мои деяния, — гордо заявила Руна.

В этот момент она услышала шаги за своей спиной. Это был Фергус. Руна могла бы обернуться и защититься от него, но тогда Окснак сбежит. Лучше сосредоточиться и вонзить клинок в тело монаха. Тогда Фергус сможет одержать над ней верх и она, возможно, погибнет, но завершит свою месть.

Однако тут девушка подумала, что в этой жизни ее держит слишком многое. Она любила жизнь, любила отца, Ариена… и Роуэна! Ей нельзя умирать!

Все эти мысли пронеслись у нее в голове за одно мгновение, и промедление обрекло Руну на поражение.

Фергус так грубо оттолкнул свою любовницу в сторону, что она упала на пол, и набросился на Руну. Одним сильным ударом он выбил клинок у нее из рук. Девушка схватила его левой рукой за волосы, и, вцепившись друг в друга, они покатились по полу, каждый миг рискуя скатиться вниз по лестнице. Голова Руны ударилась о каменную стену. «Происходило ли все так же и с моей матерью?» Девушка еще успела задать себе этот вопрос, а затем провалилась в темноту.

IV

Любимый

17

Что-то подсказывало Роуэну, что она в опасности.

Он перебирал разрушенные непогодой камни броха, и стебельки травинок скользили между его пальцами. Возможно, эта стена, от которой остались лишь руины, была построена еще римлянами; определить это было уже невозможно. Роуэн надеялся, что обнаружит здесь Руну, погруженную в созерцание, — если девушка-язычница могла ему предаваться. Как-то она упомянула, что одним из ее любимейших мест на родном острове был разрушенный брох. Действительно ли она отправилась на охоту? И почему тогда так долго не возвращалась? Роуэн хотел спросить об этом у Ариена, но мальчик тоже исчез. Тамплиер был уверен, что что-то произошло.

Опасения Роуэна подтвердились, когда он внезапно услышал звонкие, испуганные крики Ариена. Тамплиер перепрыгнул через стену и поспешил обратно на лесную поляну, где йотурцы разбили лагерь. Сейчас все они окружили мальчика и Бальдвина, который тряс сына за плечо.

— Не может быть! — проревел предводитель викингов, протягивая сжатые в кулаки руки к небу, и заскрежетал зубами. — Не может быть! Руна! Руна, мой Вихрь! Почему ты это сделала?

— Сделала что? — спросил Роуэн.

Никто не обратил на него внимания. Бальдвин в отчаянии метался среди своих людей, а затем выхватил меч из кожаной петли на поясе и с громким воплем вонзил его в ствол дерева. Роуэн протиснулся между Сверри и Горуном и схватил Ариена за плечи. Англичанину также хотелось хорошенько встряхнуть мальчика, чтобы тот говорил быстрее, однако он постарался успокоиться.

— Ариен Орлик, скажи мне, что произошло.

По лицу Ариена струились слезы.

— Р-р-руна переоделась крестьянкой и пробралась в крепость. О-он-на хотела похитить монаха. Н-но затем ее взяли в плен.

— Черт возьми! Ради всех святых, черт возьми! — выругался Роуэн и сжал руку в кулак. — Она действительно бес в юбке.

— Там внутри было так много вооруженных мужчин, — шмыгал носом Ариен. — Снаружи мы их не заметили.

— Я так и знал! Это западня! — Роуэн встретился глазами с Ангусом. — Вы и не думали выдавать монаха викингам.

Шотландец лишь пожал плечами. Похоже, он не собирался ни признавать, ни отрицать сказанное тамплиером.

Роуэн пытался осмыслить услышанное и лишь через время заметил, что викинги спорят.

— Бальдвин, — горячился Ингварр, — мы сейчас же должны положить этому конец и захватить крепость.

Роуэн, положив руку на плечо Ариена, наблюдал за тем, как Ингварр и Бальдвин обмениваются колючими взглядами. Остальные воины вели себя относительно спокойно, а на шотландца происходящее, похоже, вообще не произвело впечатления.

— Неудачная мысль, — заметил он.

— У меня нет сил, я хочу покоя, — признался Бальдвин. — И еще я хочу вернуть свою дочь. Я не стану рисковать ее жизнью, атакуя эту крепость.

— Мы могли бы поджечь ворота, — предложил Ингварр.

Ангус рассмеялся.

— Или перелезть через них! — крикнул Ингварр. — Разве в Истфилде мы так не делали? — Он начал ходить туда-сюда среди воинов, протягивая к небу руку, сжатую в кулак. — Мы ведь викинги!

— Тебе следовало бы задуматься о том, что, кроме вас, викингов уже давно не осталось, — произнес Ангус. В его голосе слышалось нечто похожее на удовлетворение.

Роуэн задумался, не предупредить ли его, однако этот мужчина выглядел достаточно опытным; ему следовало понимать, когда он заходит слишком далеко.

— Мои предки сражались в войске Вильгельма Завоевателя и долгое время ежедневно благодарили Бога за то, что последние выжившие после великой битвы за Англию язычники расползлись по своим норам и в конечном итоге исчезли. Вы бы…

— Ангус! — предостерегающе проговорил Роуэн.

— Придержи свой лживый язык, шотландец! — перебил Ангуса Ингварр. — Иначе я его тебе отрежу.

Похоже, это заявление ничуть не изменило радостного настроя шотландца, но он все же замолчал.

— Ты допустил слишком много ошибок, Бальдвин, — продолжал упрекать предводителя йотурцев Ингварр. — Ты взял с собой англичанина, который до сих пор не принес нам никакой пользы, а лишь представляет собой постоянную опасность. Ты не способен осуществить свою месть. Ты избаловал Руну и Ариена…

Роуэн ожидал, что Бальдвин, оправдывая свой вспыльчивый нрав, ответит на эти упреки яростным возражением. Однако невысокий предводитель викингов, казалось, еще больше ссутулился. Его густые светлые брови сошлись на переносице, а борода затряслась от гнева.

— Что бы ты ни имел в виду, Ингварр, — охрипшим голосом произнес Бальдвин, — не трогай моих детей.

— Но ведь они также имеют к этой истории непосредственное отношение! — Ингварр навис над предводителем. — И как мы можем видеть, Руна не способна возглавить йотурцев в будущем. Она может стать прекрасной супругой предводителя, но не главой Йотура. А что касается тебя… Ты хорошо справлялся со своими обязанностями, но твое время прошло.

Роуэна изумило такое неуважительное отношение; остальные тоже открыли рты от удивления. Однако никто не остановил Ингварра. Неужели викинги его опасались? Возможно, втайне они даже соглашались с ним. Ингварр был молод и силен. «Но его глупая вспыльчивость станет причиной того, что вымрут последние викинги», — подумал Роуэн.

— Значит, ты хочешь стать предводителем вместо меня, — пробормотал Бальдвин.

Он смотрел сквозь Ингварра, словно хотел оказаться как можно дальше отсюда.

— Это было бы благоразумно, не так ли? Взамен я верну тебе дочь и приведу монаха.

Ингварр ожидал ответа, однако Бальдвин молчал. Ингварр рассерженно вскинул руку, словно замахиваясь на своего предводителя.

— Пойми же наконец, что ты уже старик! — проревел он.

Наконец из толпы вышли Сверри и Халльвардр и положили руки на мечи.

— Довольно, Ингварр. Ты не имеешь права так говорить.