В самый разгар их сокровенного поцелуя дверь в комнату со стуком распахнулась — и любовники, разом вскочив, увидели стоящую на пороге, всю красную от гнева Аллу. «Господи, как хорошо, что она без Дуняши!» — в ту секунду мелькнуло в голове у Вероники. Но только это и было хорошо, во всем остальном ситуация получилась на редкость отвратительная. Вероника вспомнила, как сама она застала своего начальника Валентина Семеновича с рыжей переводчицей. Сейчас дело обстояло еще хуже.

— Грязные животные! — выкрикнула Алла и, сняв с ноги туфлю, запустила ею в Анатолия. Кажется, метила она в Веронику, но попала в него. Если бы он вовремя не подставил руку, то ему наверняка снесло бы полголовы — туфля была модная, с «платформой». — Ты хоть сделал этой твари анализ на СПИД? Не подумал — да? Скотина! — Чтобы не стоять, как цапля, на одной ноге, Алла стянула с ноги вторую туфлю и для разнообразия запустила ею в окно. Звон осыпающегося стекла подействовал на нее, как сладчайшая музыка.

В это время Анатолий, который даже не пытался ничего сказать в свое оправдание, встал и по-деловому натянул на стройные загорелые бедра бежевые в полоску трусы-боксеры. Кажется, он намеревался выяснить отношения с женой без свидетелей.

Оглянулся на застывшую в ужасе Веронику, кивнул ей, чтобы она набросила на себя одеяло. Вероника молча, как завороженная, подчинилась. Руки у нее дрожали, сердце мелко, неприятно стучало. «Как у подопытного кролика», — подумала она.

Между тем Алла, все еще стоя в дверях, продолжала что-то выкрикивать, но Вероника из-за шума в ушах ничего не слышала. Анатолий почти приблизился к жене, как вдруг голос у той стремительно сорвался в плач — и, хлопнув дверью, она побежала по коридору. Разумеется, Анатолий прямо в трусах бросился за ней. Вероника осталась в комнате одна, и некому было поддержать ее в эту ужасную минуту…

Медленно, как плохо заведенная механическая кукла, она подошла к туалетному столику, бросила в зеркало взгляд исподлобья на свое отражение и неожиданно для себя самой рассмеялась. Потом она налила себе вина из темной пузатой бутылки и залпом выпила подряд два полных бокала.

Уже в который раз за последнее время ей не хотелось жить. Если бы только можно было повернуть все вспять! Вычеркнуть… Вытравить… Безжалостно вымести из жизни весь этот мусор… Один маленький сбой — и вся ее жизнь покатилась вниз по наклонной. И ведь теперь ничего не исправить, все так и будет.

Вероника долго думала, что именно явилось причиной ее падения. Вариантов по-прежнему было два: убийство Пахана и нелепая гибель Максима. Теперь она уже не сомневалась — Максим, да, именно он был самой большой потерей в ее жизни. Если бы она не осталась одна, с ней бы не случилось всех этих злоключений. Максим никогда бы не допустил этого. Вместе им все было бы нипочем — даже самые грозные силы природы…

А Анатолий, что бы он ни говорил про любовь, — чужой ей. Нельзя брать чужое. Теперь Веронике было стыдно. Она вдруг осознала, что поступила как самый настоящий мародер. Пусть у Анатолия не слишком хорошие отношения с женой. Тем более коварным и вероломным выглядело поведение Вероники. Так более молодой и более сильный зверь нападает на слабого — и перегрызает ему горло… Однако «профессорское» горло Аллы оказалось довольно крепким.

Вероника помнила до мелочей их последний разговор с Анатолием. Как хороший дипломат, он сначала немного притушил конфликт с женой… А затем, всего через час после отвратительной сцены, когда Вероника наконец заснула в своей кровати трудным, тяжелым сном, явился к ней, чтобы объявить, что «он очень сожалеет, но с сегодняшнего дня она уволена». Разумеется, она понимает, что теперь их отношения, хотя бы временно, но должны прекратиться. Да, он говорил, что любит ее. И он не обманывал. Но любовь — это вещь очень относительная. Не все в жизни так просто. Нити, которые связывают людей, многообразны… На «нитях» Вероника не выдержала.

— Зачем ты говоришь мне все это, как будто оправдываешься… Случилось, так случилось. Я немедленно соберу вещи и уйду. Когда идет первая электричка до Москвы?

— Но ты должна меня понять…

— Понимаю, понимаю. Так когда?

— Кажется, в пять тридцать.

— Отлично. Я как раз успеваю. Передай Алле, что я очень сожалею. И жаль, что я не закончила курс прижиганий… А сейчас уходи. Мне надо одеться.

И Анатолий ушел. Веронике показалось, что он испытал явное облегчение от того, что Вероника так просто и элегантно замяла скандал. Похоже, он принципиально не хотел знать, что при этом творилось у нее в душе… Вероника вспомнила анекдот про француженку и русскую. Сейчас она повела себя как истинная француженка. Никаких сцен, никаких истерик… Все хорошо, дорогой… Все было прекрасно…

В дверь постучали. Вероника открыла глаза и вспомнила, что лежит в комнате Романа. Машинально вскинула руку с часами — оказывается, она задремала и провалялась целых три часа.

— Можно? — Дверь приоткрылась, и в щели показалось лицо Романа. Вероника сразу отметила про себя, что он уже прилично «набрался». Как бы не пришлось снова от него отбиваться…

— Заходи, — тем не менее ответила Вероника и поднялась с кровати.

Роман с удовольствием занял освободившееся место. Теперь он полулежал на кровати, а Вероника сидела на стуле возле письменного стола.

— Ты, кса-сти, обещала рассказать мне про особняк, — пьяным голосом напомнил Роман.

Глядя на него, Веронике вдруг стало весело. И чего она, собственно, так переживает? Ведь история, которая с ней приключилась, стара, как мир.

— Представь себе, я стала участницей забавного водевиля, — начала она.

— То есть?

— Я играла роль служанки. Кроме того, в действии принимали участие господин и госпожа — богатые хозяева дома. Сюжет нехитрый: господин соблазняет молоденькую и хорошенькую служанку. Жена начинает что-то подозревать. Чтобы застать любовников врасплох, она уезжает на курорт и возвращается раньше, чем обещала. Результат — скандал в благородном семействе. Служанка, естественно, очень быстро оказывается на улице… И вот я здесь, перед вами.

— Ты не шутишь? — спросил Роман.

Вероника ухмыльнулась.

— А что? — сказала она. — Все это действительно очень смахивает на шутку. Однако то, что я здесь, это непреложный факт. С завтрашнего дня начну снова искать работу.

— Вот ведь не везет тебе… — Глаза Романа вдруг поплыли и съехались возле переносицы. Он встал и, довольно грубо дернув Веронику за руку, усадил ее рядом с собой на кровать. — А может, тебе «вмазаться»? Знаешь, как это иногда помогает? — дыхнув ей в лицо перегаром, предложил он.

— Ты имеешь в виду наркотики? — спокойно уточнила Вероника, слегка отстраняясь от него.

— Ну-у, наркотики… Это громко сказано. Мы люди небогатые, у нас что попроще. «Винт», «мулька»…

— И давно ты колешься?

— Да нет. Как в Москву приехал, ребята живо на иглу посадили.

— Значит, когда я вас на дороге встретила, ты еще не кололся?

— Ну, не совсем… Я еще на Сахалине попробовал. Сначала «травку». Потом гашиш. А потом и по вене уговорили.

— Ну и что ты испытываешь?

— Как что — кайф. Словами это не объяснишь — надо попробовать.

— А потом что?

— Да ничего. Догоняюсь винчиком — и порядок. Потом, когда уже невмоготу станет, опять «вмазываюсь».

Вероника почувствовала, как от отвращения у нее кружится голова. Даже когда она, будучи еще совсем девчонкой, присутствовала при вскрытии трупов, ей не было так противно.

— Эх, Ромка, — сказала она, отвернувшись в сторону. — Лучше бы ты всего этого мне не рассказывал…

— А что? Ты сама правильная, что ли? — вдруг возмутился он. Видно было, что его охватывает какой-то внутренний мандраж. Может быть, ему уже пора было пополнять дозу. — Я ведь про тебя много что знаю… — продолжал он. — Ты мужика убила — там, на Сахалине…

Спокойно. Только не выдавать себя. Вероника повернулась таким образом, чтобы ее вспыхнувшие жаром щеки оставались в тени.

— С чего это ты взял? — с самым скептическим видом поинтересовалась она.

— А с того. Ты уж извини, я достал из сумки твой дневничок, и мы с мужиками его прочитали. Так сказать, совместное чтение вслух. Нет, я ничего не хочу сказать. Только не притворяйся больше, что ты белая и пушистая. А? — И он попытался притянуть Веронику к себе. Однако та вырвалась и с самым невинным видом… расхохоталась. «Главное, для начала сбить его с толку», — подумала она. После этого Вероника спокойно и неторопливо отошла к окну. Ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

Так вот оно в чем дело! В последние два дня, проведенные в доме у Анатолия, Вероника подробно записывала все, что с нею произошло с момента, когда началось землетрясение — так посоветовал ей доктор Удальцов. Для этого Анатолий даже выдал ей старенькую портативную машинку «Москва» — которая, впрочем, отлично работала. Вероника с энтузиазмом взялась за дело — и успела дойти до сцены в вокзальном туалете. Роман был упомянут в ее воспоминаниях лишь вскользь… Возможно, именно это его задело… Мозг Вероники отчаянно работал. Надо сразу же, в корне пресечь все попытки шантажа…

— Кстати, — спокойно, даже проникновенно начала она, — если ты решил, что это личный дневник, то почему ты счел возможным читать его и тем более — показывать другим?

— Ты же поселилась ко мне в квартиру. Я почти с тобой незнаком. А вдруг ты какая-нибудь аферистка? — парировал Роман, и Вероника вдруг узнала в его речи интонации Надежды Ивановны.

— Как бы там ни было, — продолжала она, — вы поступили некрасиво. А если бы это на самом деле оказался мой личный дневник?

— То есть? Ты хочешь сказать, что это не был дневник? А как же тогда события, которые в нем описаны? Нет уж, ты не отпирайся. И про меня там есть, и про всех остальных.