В глазах Клэрис полыхнуло пламя. Она сделала шаг к Эмсуорту, и виконт вжался в балюстраду.

— Вы тошнотворный тип, Эмсуорт. Несмотря на то что не познала многих удовольствий, все же я не соглашусь стать вашей любовницей, даже будь вы последним мужчиной на земле.

Почувствовав, что за спиной кто-то стоит, Клэрис оглянулась и увидела Джека, с мрачным удовлетворением взиравшего на перепуганного Эмсуорта.

— Похоже, виконту стало дурно, — с притворным участием вздохнула Клэрис.

Джек усмехнулся и отвел ее в сторону.

— Неудачи и плохое здоровье преследуют семью виконта, — заметил он. — Первая его жена, например, погибла, упав с лестницы в его же доме. Слуги понятия не имеют, как такое могло произойти. Вторая жена так сильно болеет, что неделями не покидает свою комнату. Какая-то непонятная хворь.

Джек повернулся к Эмсуорту и, понизив голос, жестко сказал:

— Позвольте предупредить вас, милорд. Если не хотите, чтобы я и мне подобные осуществили давно заслуженную месть, советую больше не показываться в Лондоне, да и вообще в свете.

Эмсуорт дрожал. Рот был широко открыт в тщетной попытке осмыслить происходящее.

— Я ясно выразился? — спросил Джек.

Эмсуорт взглянул на него и побелел как полотно. Джек хищно улыбнулся и обратился к Клэрис:

— Идемте. Нам следует вернуться в бальный зал. Пошлем двух лакеев, чтобы помогли виконту сесть в экипаж.

Клэрис взглянула на Эмсуорта, потом взяла Джека под руку, и они ушли.

— Я совершенно уверен, что моя информация верна, — заявил дьякон Хэмфриз, гневно взглянув на Джека.

А Джек тем временем изучал доброго дьякона. Описание старухи оказалось на редкость точным.

Был уже. полдень. Хэмфриз, насколько смел, оттягивал встречу с ними, но был вынужден склониться перед волей епископа и поговорить с Клэрис, Джеком и Олсеном в маленьком, похожем на келью кабинете.

— Мы понимаем, дьякон, что вы считаете информацию правдивой, но знаем также, что доказательств у вас нет.

Клэрис, стоявшая у окна, повернулась к Хэмфризу.

— В свое время я предъявлю епископу доказательства. Когда посчитаю нужным.

Прежде чем Клэрис успела что-то ответить, вмешался Джек.

— Как вы слышали, сам епископ, в интересах отправления скорого, но справедливого правосудия, желает, чтобы вы изложили нам детали ваших обвинений. Уайтхолл тоже желает знать, какие доказательства у вас имеются, если, конечно, не считать перечисленных вами свидетелей и того, что вы уверены, будто Джеймс Олтвуд продавал врагу государственные тайны.

Хэмфриз уставился на Джека, явно пытаясь игнорировать Клэрис.

— Насколько я понимаю, вы давно знакомы с преподобным Олтвудом?

Джек наклонил голову.

— Если Уайтхолл, зная о связях лорда Уорнфлита с преподобным Олтвудом, все же счел нужным отдать заботу о государственных интересах в его руки, вряд ли кто-то имеет право сомневаться в его верности стране! — отчеканила Клэрис.

Судя по ее тону, все дальнейшие дискуссии были бесполезны.

— Лорд Уорнфлит, — процедил Хэмфриз, — свидетели у меня действительно есть. И их показания рисуют убедительную картину регулярных встреч Олтвуда с курьером.

— Да? А вот я получил доказательство того, что большинство ваших свидетелей ненадежны. Есть другие, более достойные доверия, которые готовы поклясться, что ноги Джеймса Олтвуда не было в тех кабачках. Мало того, скоро у нас будет неопровержимое доказательство того, что по числам, указанным в ваших обвинениях, Джеймс находился в другом месте.

Судя по пренебрежительно искривленным губам Хэмфриза, он мало верил в подобную возможность.

— Однако даже если не брать в расчет мои слова, — продолжал Джек, — обвинения должны основываться не на доказательствах встреч, а на доказательствах того, что государственные секреты действительно передавались врагу. Итак, вот что желает знать Уайтхолл: есть ли подобное доказательство? До сих пор вам не удавалось его представить.

Хэмфризу явно не понравилось, что на него давят. Он стиснул руки.

— Мои доказательства получены из самого надежного источника, который только существует на свете. От того, кому Олтвуд продавал секреты.

— И кто же этот человек?:

— Я не готов назвать его имя до начала слушаний. Однако если Уайтхолл настаивает, скажу, что переданная информация касалась расположения и численности наших войск до начала осады в Бадахосе и того же самого до начала марша на Ла-Корунью, — а также деталей развертывания войск и марша на Бельгию за несколько недель до Ватерлоо.

Джек слушал Хэмфриза, сохраняя бесстрастное выражение лица и изредка предупреждая взглядом Клэрис, чтобы молчала. Хотя две первые битвы были выиграны, все три перечисленные операции закончились тяжелыми потерями, и Хэмфриз, занимавшийся военной историей, знал это лучше остальных.

— А какая информация была передана на трех последних встречах? Если не ошибаюсь, они предположительно происходили в начале 1815 года.

Хэмфриз поколебался, но потом ответил:

— На всех этих встречах Олтвуд передавал информацию о подробностях мобилизации, о количестве оставшихся войск, наших возможностях провести повторную мобилизацию, а также в каком порядке она будет проводиться. Подобная информация была бы жизненно необходимой для заговора с целью возвращения Наполеона.

Джек наклонил голову.

— Вы сами это видели? Списки, написанные рукой Олтвуда? Карты? Все, что он, по-вашему, передавал курьеру?

— Не видел, — неохотно признался Хэмфриз. — Но меня уверили, что они существуют. У курьера есть копии.

— Копии, — подчеркнул Джек. — Не оригиналы.

— Ему пришлось отдать оригиналы хозяину.

— Как удачно все вышло! — не сдержалась Клэрис.

Хэмфриз нахмурился.

Джек снова стал выпытывать имя курьера, однако Хэмфриз держался твердо. В конце концов Джек решил прекратить допрос.

На этом встреча закончилась. Хэмфриз удалился. Подтвердив Олсену, что существуют другие свидетели, отрицающие показания первых, Джек и Клэрис пошли к выходу.

— Знаешь, — неожиданно сказал Джек, — тот, кто все это подстроил — последний изменник Далзила, — сумел одурачить Хэмфриза. И дьякон, подстегиваемый завистью к Джеймсу, делает все, чтобы утопить его. Даже понимая, что мы разобьем его доказательства в пух и прах, он не собирается сдаваться. По крайней мере до слушаний в епископском суде.

— Но мы сумеем добыть достаточно доказательств к этому времени? — спросила Клэрис. — Олсен сказал, что епископ назначал начало слушаний через пять дней.

— Нелегко, но возможно, — вздохнул Джек. — Кстати, именно поэтому мне следует срочно вернуться в клуб. Нужно спланировать атаку.

— А меня пригласили на чай, — поморщилась Клэрис. — Твоя тетя взяла с меня слово. Конечно, мне придется нелегко, но, возможно, это необходимо. Нужно ясно дать понять всем, включая Мойру, что я вернулась. Кстати, ее ожидают по крайней мере в двух домах.

Джек улыбнулся и поцеловал Клэрис руку.

— Я буду драться рядом с тобой, и мы победим Мойру.

Клэрис рассмеялась. Джек остановил проезжающий кеб, усадил ее и велел кучеру ехать в «Бенедикт».

Следующие три дня Джек, Деверелл, Тристан и Кристиан неустанно трудились, пытаясь опровергнуть обвинения Хэмфриза.

Сначала они взяли письменные показания у свидетелей из каждого кабачка: барменов и двух завсегдатаев, торчавших там едва ли не круглые сутки. Каждый клялся, что вообще ни разу не видел священника в заведении. Учитывая даты и время предполагаемых встреч, все они присутствовали в кабачках и наверняка видели бы Джеймса, вздумай тот прийти туда.

Покончив с одним делом, друзья принялись за подозрительных свидетелей Хэмфриза, продавших показания за звонкую монету. Когда последним представили заверенные письменные показания других свидетелей, особенно барменов, и объяснили, что им не нужно будет показываться в суде, если они согласятся сказать правду, все отказались от своих слов. И тоже подписали заявления.

Джек с друзьями праздновали победу в библиотеке клуба, когда туда прибыл Олтон. Он заявил, что вместе с братьями обнаружил, какие званые ужины и приемы посещал Джеймс в то время, когда, по словам Хэмфриза, был в каждом из кабачков, а также нашел леди, которые упоминали о встрече с Джеймсом в своих дневниках. Дамы готовы были засвидетельствовать, что он присутствовал на том же званом ужине, на котором были они.

— Не мог же он одновременно сидеть за столом со всеми этими людьми и встречаться с кем-то в кабачках Саутуорка! — воскликнул Олтон.

Через десять минут пришел Гасторп и отозвал Джека в сторону. Слуга сообщил, что прибыл курьер из Уайтхолла и передал пакет.

— А вот не только последний гвоздь, но и молоток! — объявил Джек, прочитав послание. — Теперь мы готовы похоронить обвинения.

— Что это? — не выдержал Олтон.

Джек сел в кресло:

— Когда мы допрашивали Хэмфриза, то ухитрились вытянуть содержание переданной, по его мнению, Джеймсом информации. Большая ее часть была известна Джеймсу: количество и расположение войск — все это предметы его исследования. Однако есть одна вещь, которая вряд ли ему известна. Да Джеймс и не потрудился ее изучить. Я имею в виду подробности демобилизации. Как военный стратег он интересуется битвами и подготовкой к таковым. Все, что происходит потом, ему безразлично. Ему совершенно не нужна никакая демобилизация.

— И бумаги в твоей руке это доказывают? — усмехнулся Кристиан.

— Совершенно верно.

Джек улыбнулся.

— Я послал нашему другу из Уайтхолла список всех военных, которых расспрашивал Джеймс между падением Тулузы и битвой при Ватерлоо. Вот результат. Все, чьи имена попали в список, свидетельствуют, что в разговорах Джеймс не касался вопроса демобилизации. Кроме того, здесь имеются свидетельства служащих министерства обороны и главного штаба, которые утверждают, что за указанный период не имели никаких контактов с Джеймсом Олтвудом.