Мишель Жеро - Жаркая ночь

– Я не знал, что Энни... Послушай, я виноват в том, что здесь произошло. – Декер поднял руку, потом опустил ее, а спустя мгновение сунул обе руки в карманы брюк. – Я очень тебя обидел. Не могу не признать, что хотел, чтобы ты выглядел неудачником, а я на твоем фоне казался этаким баловнем судьбы. Но мне показали всю мерзость моего поступка, причем показали в такой форме, что я не могу не призадуматься.

Рик уставился на Декера. Его рука сжимала рукоятку ножа с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– О чем это ты лопочешь?

Декер глубоко вздохнул:

– От меня ушла Карен. Сказала, что не хочет больше со мной жить после всего того, что я тебе сделал, а потом собрала свои вещи, взяла детей и уехала.

Глядя в пол, Рик вытащил нож из древесины, сложил его и сунул в карман. Услышав признание Декера, он должен был бы испытать хоть какие-то чувства: удивление, удовлетворение. Хоть что-нибудь! Но в душе была только пустота, а тело охватила страшная усталость, такая, что подкашивались ноги.

Спустя несколько мгновений, удостоверившись наконец, что ноги не отказываются ему служить, Рик обошел Декера, спустился с крыльца, уселся на нижнюю ступеньку, не обращая внимания на дождь, и глубоко вздохнул, попытался успокоиться.

Почему, спрашивается, Декер молчит? Он только что чуть не убил этого подонка, а тот продолжает стоять как ни в чем не бывало!

– Вчера вечером, когда я остался дома один, у меня было время подумать, – сказал Декер, усаживаясь на ту же ступеньку, на которой сидел Рик, только чуть поодаль. Его шикарная рубашка вся промокла, темные волосы, всегда аккуратно подстриженные, прилипли к голове. – Без Карен и моего мальчика дом кажется огромным и пустым.

– Мне знакомо это чувство, – заметил Рик.

И впервые за много лет увидел Декера по-настоящему, увидел седеющие волосы, морщинки, притаившиеся в уголках рта и вокруг глаз, а потом перевел взгляд на свои руки. Руки не юнца, а зрелого мужчины.

Декер настороженно наблюдал за ним.

– Я думал, ты обрадуешься. Мол, так ему и надо, получил по заслугам. – Рик промолчал, и Декер поспешил объяснить: – Я хочу, чтобы Карен вернулась, но хочу также разорвать этот круг ненависти, чуть не задушивший нас. Я устал быть плохим мальчиком, подонком, укравшим жену у человека, который всегда будет лучше меня.

Голос Декера, пронизанный горечью, дрогнул, и Рик повернулся к нему.

– Даже когда мы были детьми, ты всегда со мной соревновался, – заметил он. – Всегда пытался одержать надо мной верх. Мне бы тогда задуматься над тем, к чему это может привести, но в то время я был еще слишком глуп.

– Ты скучаешь по нашей дружбе, Рик? – Глаза Декера стали такими темными, что казались почти черными.

– Ты был моим лучшим другом, мы были неразлучны. Конечно, мне не хватает нашей дружбы. – Он помолчал и вытер глаза рукавом. – Но прошлого не вернешь.

– Это верно. – Декер резко наклонился вперед и вздохнул. – Знаешь, мне очень хорошо с Карен. Я не хочу ее терять, но человек, в которого я превратился, мне ненавистен. Я могу оплатить тебе ущерб, причиненный пожаром, если...

– И думать не смей, не нужны мне твои деньги. – Куда вдруг подевался красный туман? Неужели так быстро рассеялся, словно дым на ветру? – Куда ты сейчас поедешь? За Карен?

– Думаю, нужно дать ей несколько дней, чтобы успокоиться. Она очень расстроилась.

– Да, характер у нее есть, и, если довести ее до крайности, она его покажет.

– А ты?

Рик бросил взгляд на Декера:

– Ты же знаешь, у меня он тоже есть.

– Я не о том. Ты поедешь за Энни?

Рик едва сдержал улыбку. Какая ирония судьбы! Еще вче-pa они с Декером были врагами, а сегодня сидят рядышком, промокшие до костей, побитые и угрюмые, и рассуждают о бросивших их женщинах.

Он посмотрел на свои руки и сжал их в кулаки.

– Если Энни не желает быть со мной, с чего бы мне за ней ехать и умолять вернуться?

Единственное, что у него сейчас осталось, – это жалость к самому себе, серая и мокрая, как сегодняшнее небо. Хотелось купаться в ней, погрузиться в нее, растворить в ней свою боль.

Декер насмешливо фыркнул:

– У тебя всегда было больше гордости, чем здравого смысла, и ты никогда не умел обращаться с женщинами.

Теперь уже Рик не стал прятать улыбку. s

– Тебе ли говорить о здравом смысле? Ведь ты сидишь рядом с человеком, который только что чуть тебя не убил!

Декер снова наклонился вперед и, сцепив руки, тихо спросил:

– А ты бы мог убить меня?

– Ну, не убить, конечно, но каким-то образом отомстить. – Улыбка Рика погасла. Он взглянул вдаль, на едва заметную полоску деревьев в Холлоу. Декер молчал, и Рик добавил: – Да ты и сам этого хотел.

Услышав это, Декер поднял голову:

– Может быть. Может быть, мне и в самом деле хотелось, чтобы ты хоть раз дал мне сдачи.

– О Господи... – прошептал Рик, жалея, что их дружбу уже не вернуть.

На сей раз молчание длилось дольше. Дождь все не прекращался, а они с Декером сидели, погруженные каждый в свои мысли.

– Ты ведь так и не понял, – заговорил наконец Декер. – Энни уехала, потому что хотела быть с тобой.

– Как такое может быть, Оуэн?

Декер склонил голову набок и мрачно усмехнулся, из . рассеченной губы потекла кровь.

– Ты ведь не дурак, сам догадайся.

Рик поднялся, не обращая внимания на то, что каждая косточка в теле ныла, горло саднило, а голова раскалывалась от боли. До него постепенно начало доходить, что имел в виду Декер.

– Значит, ты считаешь, что я должен перестать быть хорошим мальчиком? – спросил он, и в голосе его зазвучала холодная ярость. – Что ж, наверное, ты прав. Мне и самому уже это надоело. И я устал ждать. Она не имела права меня бросать. И я ей этого не позволю.

Рик протянул Декеру руку. Тот, правда, не сразу, ухватился за нее и встал.

– Спасибо, – поблагодарил он, поморщившись. – Ты меня здорово отделал. Никогда меня еще так не избивали. Либо ты научился драться, либо я старею.

Рик выпустил руку Декера из своей.

– А может, и то и другое.

– Ты знаешь, куда поехала Энни? – спросил Декер.

– Нет, но отыскать женщину с останками человека, погибшего сто шестьдесят лет назад, думаю, будет несложно.

Декер улыбнулся:

– Удачи тебе, Рик. Надеюсь, она тебя не оставит.

– Прибереги немного и для себя. – Дождь перестал, над головой начали рассеиваться тучи. Робкий лучик солнца просочился сквозь влажную дымку. – Поверь мне, Оуэн, я говорю совершенно искренне. Не оставляй Карен одну, как это делал я. А если ваша семейная жизнь даст трещину, клянусь, я из тебя снова душу вытрясу.

– Спасибо за предупреждение, – сухо проговорил Декер. – А теперь убирайся отсюда ко всем чертям исправлять собственные ошибки.

«6 июня 1862 года.

Янгстаун, штат Огайо

О Эмили! Даже по прошествии тридцати лет горе мое не утихло, и я по-прежнему вглядываюсь в лица всех без исключения встречных мужчин. Вдруг это мой сын? Наверное, я буду тосковать по нему до последнего вздоха».

Из письма Августины Хадсон миссис Эмили Лэсситер (Оглторп)

Все позади.

Десять лет работы закончились здесь, в этом гостиничном номере, ничем не отличавшемся от десятков других, в которых ей доводилось останавливаться. Завтра утром она со своим багажом поспешит в другой аэропорт и затеряется в море пассажиров. Да, жизнь вернется на круги своя.

Энни стояла у окна номера гостиницы, расположенной в шумном деловом районе Янгстауна. Долго смотрела она, как лучи заходящего солнца окутывают призрачным светом громады современных офисов и старинных элегантных зданий, как спешат куда-то пешеходы и автомобили, а потом зашторила окно.

Сегодня днем останки Льюиса были погребены со всеми воинскими почестями, его доброе имя восстановлено и обвинение в дезертирстве снято. Это согревало Энни душу. Хоть немного, но согревало.

– Я привезла его домой, Гасси, – прошептала она в тиши номера и подумала, как было бы хорошо, если бы Льюис знал, что погиб не напрасно.

Но призраков не существует. В противном случае эти непреходящие грусть и тоска покинули бы ее. Энни опустилась на кровать. Зная, что это бесполезно, тем не менее позвонила вниз, дежурной.

– Это Энни Бекетт из номера 432. Простите, не звонил ли мне в мое отсутствие Рик Магнуссон? А... понятно. Что ж, спасибо.

Естественно, Рик не звонил. Куда он будет звонить, если она никак не может собраться с духом и сообщить ему о месте своего пребывания.

Чувствуя себя так, словно на нее наваливаются стены, Энни встала с кровати и подошла к столу, где лежали папки с документами и стоял компьютер. Рядом с компьютером примостилась аккуратная стопка бумаги.

Ранним утром, так и не сумев уснуть, Энни напечатала последнюю фразу своей книги. Теперь единственное, что оставалось, – это ощутить чувство удовлетворения от отлично выполненной работы. Но оно никак не приходило, как не приходило и чувство триумфа, которое она должна была бы испытывать после того, как от издательства «Айдлуайлд-Пресс» поступило предложение купить ее книгу. Они посулили куда больше денег, чем Энни рассчитывала, и тем не менее она ответила лишь: «Мне потребуется время, чтобы подумать».

Она приняла решение, но все никак не могла заставить себя позвонить. Ведь это означало бы, что она навсегда расстается с Льюисом. Вздохнув, Энни облокотилась о крышку стола, взяла исписанный лист бумаги и прочитала:

«Злясь и стыдясь того, что эта война сделала с ним и с его людьми, Льюис пытается привести свои мысли в порядок в письме, которое так никогда и не отправит. Многие пили виски, в том числе и Сайрус, и сейчас, видя, как он, нарушив приказ, отправляется к утесу, Льюис идет за ним следом.

Там сидят две женщины, одна из них сильно избита. Льюис, не мешкая, встает между Сайрусом и женщинами. Следует поток бранных слов, короткая борьба, в руках Сайруса появляется ружье, и Льюис впервые чувствует страх.