Мишель Жеро - Жаркая ночь

– Я должен был думать о ребенке. Ты считаешь, я настолько туп, что способен избить отчима Хизер?

В этот момент раздался телефонный звонок. Очень вовремя.

– Я возьму трубку, – бросил Рик.

Но, прежде чем он успел подняться, Энни вскочила во всей своей ослепительной наготе. Рик мог лишь как зачарованный смотреть на нее, понимая, что ведет себя как мальчишка.

– Я уже встала, Рик. Я подойду к телефону.

– Но ты даже не оделась. Это, в конце концов, мой телефон, и я...

– Нет!

Черт, что это на нее нашло? То ласкается к нему, то выпускает коготки, словно дикая кошка.

Фыркнув, Рик снова лег на пол и закрыл глаза:

– Отлично, черт побери. Делай как знаешь.

Энни повела себя так бесцеремонно только потому, что ожидала звонка, на который должна была ответить лично. Даже подумать страшно, что могло бы произойти, если бы Рик снял трубку. Да, не очень-то удачное он выбрал время для любви.

На пятом звонке Энни наконец-то взяла трубку:

– Алло?

Знакомый голос весело прокричал:

– Привет, Энни!

Воровато оглянувшись в сторону гостиной, Энни прошептала:

– Декер, я не могу сейчас говорить.

И, не дожидаясь ответа, повесила трубку, а потом на всякий случай выключила телефон из розетки.

– Кто это звонил? – крикнул Рик.

– Никто. Ошиблись номером.

Вернувшись в гостиную, Энни застала Рика уже одетым – по крайней мере одетым в те вещи, которые были на нем, когда он вошел в комнату. В руке он держал ее трусики и лифчик. Энни, смутившись, выхватила их у него из рук и стала надевать. Когда она застегивала лифчик, застежка щелкнула, и щелчок этот в полной тишине показался Энни слишком громким.

– Так, значит, кто-то просто повесил трубку?

– Да, – подтвердила Энни, хотя устремленный прямо на нее взгляд Рика ей не понравился.

– Ты лжешь.

Энни почувствовала, как ее обдало жаром. – Что?

– Я жил с первоклассной лгуньей, так что распознать, когда мне врут, для меня не составляет никакого труда.

Энни отвела взгляд:

– Я хочу... Почему ты так плохо обо мне думаешь? Ты что, мне не веришь, Рик?

– Мне теперь нелегко верить кому бы то ни было на слово. Но я стараюсь, – секунду помешкав, прибавил он, и когда Энни взглянула на него, заметила, что он так плотно стиснул зубы, что на скулах вздулись желваки. – Видит Бог, я очень стараюсь.

– Я не смогу закончить свою работу без твоей помощи. Мне нужно, чтобы ты мне поверил: я никогда не сделаю ничего такого, что причинит тебе боль. Рик, я... – Энни замолчала, а потом с горечью закончила: – А впрочем, все это не имеет никакого значения. Как только я найду Льюиса, я тотчас же уеду.

– Прекрати это повторять, черт побери!

Рик вышел из гостиной, подняв голову и расправив плечи, а Энни так и осталась стоять, пораженная силой его гнева. Наконец придя в себя, она быстро надела юбку и бросилась следом за Риком. Он стоял у кухонной раковины и не мигая смотрел в окно.

– Рик, ты же знаешь, какое значение имеет для меня эта книга. Ну почему ты все так усложняешь?

Вздохнув, Рик проговорил:

– Ты должна понять: я придаю честности огромное значение. Я понимаю, почему мы с тобой не были откровенны друг с другом в начале нашего знакомства, но теперь это позади. Прошу тебя, Энни, никогда мне больше не лги.

Энни поразила мелькнувшая в его глазах боль. Ей захотелось рассказать ему все, но она с самого начала чувствовала, что в истории Рика и Декера еще не все точки расставлены над i, а она не могла подставлять под удар свое расследование, да и Рика нельзя было заставлять страдать.

– Ну так как? – спросил Рик, и голос его прозвучал почти враждебно.

– Ты прав. Однако бывает, что лучше скрыть правду, сейчас как раз такой случай.

Рик холодно уставился на нее:

– Ты хочешь сказать, что здесь замешан Декер? Обреченно вздохнув, Энни ответила:

– Да.

– Так я и думал, – бросил Рик и отвернулся.

– Рик, прошу тебя, попытайся меня понять. Я сожалею о том, что произошло между вами, но Декер мне очень помогает. Без него мне пришлось бы туго.

– Почему?

– Он много знает о войне Черного Ястреба, о том, где какое сражение происходило, и это экономит мне время. А у меня его не так уж много. В конце сентября мне нужно уезжать.

Рик молчал, и в душе Энни начал зарождаться страх.

– Может быть, Декер и был бы не прочь встрять между нами, – продолжала Энни, стараясь говорить убедительно, – но я уже предупредила его, чтобы он не смел этого делать.

– Плевать ему на тебя и на твою работу! Он задумал использовать тебя, чтобы насолить мне.

– Нет! – О Господи, как она ненавидела эту его упертость! – Декер на самом деле заинтересован в моей работе. Но если ты дашь ему шанс вывести тебя из терпения, он непременно им воспользуется. А ты давал ему уже не один такой шанс, верно?

Рик сердито прищурился, на щеках его вспыхнули два красных пятна.

– Энни... – предостерегающе протянул он, но Энни не дала ему договорить:

– Ты хочешь честности, Рик, но сможешь ли ты ее пережить? Сможешь ли пережить, если я скажу тебе, почему ты простил свою бывшую жену за то, что она тебя обманула, но не простил своего лучшего друга?

– Нет! – Рик резко оттолкнулся от раковины. – Дело не в этой давней истории, случившейся между мной и Декером, а в том, что ты продолжаешь меня обманывать!

И он направился к двери.

– Я тебя защищаю, Рик, – бросила ему вдогонку Энни. Дойдя до двери, Рик обернулся и с удивлением взглянул на нее:

– Меня? Ты защищаешь меня?

– Я была бы с тобой более откровенна, если бы знала, что эта откровенность не выведет тебя из равновесия и не причинит тебе боли. Но мы оба знаем, что этого не будет. Я могу отделить тебя от Декера. Я могу работать с ним, даже зная, какой низкий поступок он совершил. Но ты этого сделать не можешь.

– Это Декер звонил? Помолчав, Энни ответила:

– Я собираюсь с ним сегодня встретиться. Это внесет разлад в наши с тобой отношения?

Рик долго молча смотрел на нее, потом, гордо вскинув голову, ответил: – Нет.

– Докажи, – попросила Энни, подходя к нему.

Несколько секунд он недоуменно смотрел на нее, все еще сердясь, потом обнял, притянул к себе и поцеловал долгим, страстным поцелуем, от которого у Энни закружилась голова. Ей вдруг показалось, будто Рик хочет доказать, что она, Энни, принадлежит ему безраздельно, целиком и полностью, что никуда ей от него не деться. Ошеломленная этой мыслью, Энни попыталась тихонько отстраниться, однако Рик ее не отпустил.

И тогда Энни, поборов страх и странное ощущение, что она попалась в ловушку, прильнула к Рику еще теснее и отдалась на волю страстного поцелуя. С каждой секундой губы Рика становились все мягче, и Энни поняла: гнев и недоверие, мучившие его недавно, улетучились.

Наконец он отпустил ее.

– Иди работай, – тихо сказала Энни. – И я сделаю то же самое.

– Да. – Не глядя на Энни, Рик пригладил рукой волосы, потом повернулся, снова оделся в свою рабочую одежду и вышел за дверь.

Когда скрип гравия под его ногами стих, Энни устало прислонилась к косяку. Какая же она дура! Любая женщина, даже самая что ни на есть недалекая, поняла бы, что Рик Магнуссон – мужчина, ценящий честность превыше всего, стабильный и основательный, – создан для семейной жизни.

И женщина ему нужна под стать. И уж конечно, не такая, как она, Энни. Всю свою жизнь она переезжала с места на место и понятия не имеет, как можно жить по-другому. Этакое перекати-поле...

Ну как она не смогла сообразить, что их с Риком отношения, начавшись с невинной интрижки, непременно перерастут в нечто большее? Как могла поверить, что Рик не влюбится в нее, не захочет удержать ее при себе, не пожелает владеть ею безраздельно?

«3 мая 1832 года.

Казармы Джефферсона,

Сент-Луис

Наша дружба с Сайрусом не перестает меня удивлять. У нас с ним разные взгляды на жизнь, и тем не менее мы остаемся настоящими друзьями. Я дорожу Сайрусом так, как не дорожил еще ни одним человеком. Этой ночью мы говорили с ним о будущем. Я сказал, что выполню волю отца и посвящу свою жизнь юриспруденции и политике. Сайрус же хочет продолжить армейскую службу. Он утверждает, что в этом его жизнь. У меня это не вызвало удивления, как не вызывает удивления и то, что Сайрус видит эту войну иначе, чем я. Я считаю, что те, кто послал нас завоевывать эти богатейшие земли, прикрывают свои истинные цели благородными словами. Сайрус же со мной не согласен. Он убежден, что мы должны, не рассуждая, свято выполнять свой долг. Я готов его выполнять, но вы, матушка, научили меня превыше всего ценить правду, и я слишком дорожу ею, чтобы восторженно относиться к этому своему долгу».

Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона своей матери Августине

В тот же день Энни отправилась к Оуэну Декеру домой. Он жил в современном двухэтажном доме, расположенном неподалеку от полностью модернизированной фермы с надворными постройками, напоминавшими самолетные ангары. Все эти строения навели Энни на мысль о крупном заводе, в который вложили огромные деньги. Эта так называемая фер-ма не шла ни в какое сравнение с уютной фермой Рика, где каждое поколение ее владельцев оставляло о себе память последующему, где, казалось, царил дух времени.

Припарковавшись на подъездной аллее, Энни направилась по тщательно подстриженному газону к дому и позвонила в дверь. Донесся детский крик, а потом послышался женский голос. Дверь распахнулась. На пороге стояла Карен Декер.

– Мисс Бекетт? – удивилась она.

Энни открыла было рот, чтобы ответить, но не успела. Темноволосый мальчуган прощебетал:

– Привет!

– Привет. – Энни улыбнулась мальчишке, одетому в футболку и мешковатые шорты. Красивый ребенок, похож на отца. Она перевела взгляд на Карен. – Можно войти?