Мишель Жеро - Жаркая ночь

Энни легонько провела языком по его губам, и Рик, приоткрыв рот, впустил ее язык внутрь. И тотчас же его охватило такое сладостное чувство, какого он уже давно не испытывал.

Пальцы Рика нащупали тонкие трусики Энни, коснулись ее бархатистой кожи.

– Какая же ты красивая! – прошептал он между поцелуями, прерывисто дыша. – Такая теплая, мягкая... Именно такой я тебя и представлял. О Боже, Энни, как же я тебя хочу!

При этих словах Энни отстранилась. Почувствовав это, Рик попытался вновь притянуть ее к себе, но не тут-то было – Энни с силой уперлась руками ему в грудь.

– Успокойся, Рик... Не нужно...

О Господи! Ну что он за идиот! Нет бы действовать осторожно, не спеша. В последний раз стиснув упругую, округлую попку, Рик с сожалением отнял руки, и легкая юбка Энни вновь скользнула вниз, к ее ногам.

Энни поспешно отскочила – точь-в-точь испуганный олень, загнанный в угол собаками. Взъерошив руками волосы, Рик с недоумением уставился на открытую банку с горчицей, словно говоря: «А это откуда здесь взялось? «

– Я не извиняюсь, – проговорил он наконец.

– Этого и не требуется, – поспешно ответила Энни. – Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. Просто... я не ожидала ничего подобного.

Она смущенно вспыхнула, однако Рик, не Обращая внимания на ее смущение, спросил напрямик:

– А чего ты ожидала? Ты же не маленькая и все прекрасно понимаешь.

Помолчав немного, Энни попыталась объяснить:

– Рик, я не привыкла к мужчинам, которые... то есть я хочу сказать... я не привыкла к такому натиску... и мне нужно... О Господи! То, что мне сейчас нужно, – это бутылка пива. Жаль только, что я не пью. У тебя есть в холодильнике что-нибудь холодненькое?

Несмотря на раздражение, Рик не смог не рассмеяться.

– Есть. У меня, Энни, есть все, что ты хочешь. Стоит только попросить.

«13 мая 1832 года

Боюсь, что добропорядочная леди не должна предаваться таким размышлениям, однако ничего не могу с собой поделать. Как я скучаю по тем страстным ласкам, которыми мы обменивались во мраке ночи. Будь прокляты те, кто нас разлучил! Возвращайся скорее домой, моя любовь, мой герой, мое сердце».

Из письма Эмили Оглторп лейтенанту Льюису Хадсону

После ошеломляющего натиска, которому подверглись ее чувства и здравый смысл, Энни целиком погрузилась в работу, только чтобы не встречаться с Риком. Она проехала по маршруту генерала Аткинсона до реки Бэд-Экс, сфотографировала все, что сочла нужным, а оставшееся время писала не переставая, подгоняемая беспокойством и острой, непреходящей страстью.

Точно такой же, какая обуяла Рика, заставив залезть к ней под юбку. Энни никак не ожидала, что под холодной нордической внешностью бушует такое пламя.

Вернувшись в пятницу вечером на ферму, уставшая и раздраженная, Энни увидела, что и дом, и надворные постройки погружены во тьму. Она не знала, куда отправился Рик, однако то, что его нет и что на какое-то время она избавлена от его пристального, ищущего взора, ее порадовало.

Он оставил для нее на столе корреспонденцию. Среди прочего Энни обнаружила большой конверт, присланный знакомым Декера, который заведовал библиотекой в Оклахоме. Рик мог не доверять Декеру, но до сих пор его связи оказывались для Энни полезными и, несмотря на недавнюю стычку, он продолжал относиться к ней вежливо и дружелюбно. Похоже, та неловкость, которую она неизменно ощущает в присутствии этого человека, есть не что иное, как чувство вины.

Схватив конверт, Энни помчалась к себе наверх, решив изучить его содержимое после того, как примет душ. Однако не удержалась от соблазна сделать это немедленно.

В конверте оказались копии интервью с оставшимися в живых после бойни при реке Бэд-Экс. Энни не ожидала обнаружить в них что-либо касающееся Льюиса, однако все равно прочитала их все от начала до конца. Потом взглянула в окно, в ту сторону, где находится Холлоу, окутанный сгущающимися сумерками, и внезапно на нее навалилось чувство обреченности.

И как ей только в голову взбрело, что она сможет найти здесь Льюиса? Ведь нет ни одной зацепки, даже не с чего начать поиски. Вздохнув, Энни взяла портрет Буна и хмуро уставилась на его надменное лицо.

– Самое меньшее, что ты мог бы для меня сделать, – это нарисовать карту и поставить жирный крест на том месте, где похоронен Льюис, – прошептала она.

Отложив портрет в сторону, Энни принялась за чтение, периодически делая пометки, открывая то одну, то другую папку. Иногда она отвлекалась от своей работы и, машинально постукивая по столу карандашом, смотрела на небо, все в буйной россыпи звезд, и думала о том, куда делся Рик.

Через некоторое время она бросила взгляд на часы: первый час ночи. Тихонько вздохнув, Энни встала и потянулась. Пора немного отдохнуть и попить чайку.

Надев на ночную рубашку халат – изящную кружевную вещицу, от которой, раз увидев в магазине, уже не смогла отказаться, – на тот случай, если неожиданно появится Рик, Энни не стала включать свет, а взяла в руку зажженную вое-ковую свечу и тихонько спустилась по ступенькам. Прожив в доме несколько недель, она уже знала все скрипучие места на лестнице и старалась на них не наступать.

В кухне Энни поставила свечу на стол и, сбросив халат, положила его на спинку стула. И, как всегда, вид этой чересчур уютной кухоньки вызвал у нее улыбку. Ей очень хотелось выпить чаю из старинной фарфоровой чашечки, но она не стала этого делать, боясь разбить, а вместо этого взяла простую глиняную кружку, которых у Рика было в изобилии. Внезапно ей стало грустно оттого, что мужчина, у которого столько посуды, живет один.

Зевая, прислонившись к столу, Энни ждала, пока закипит вода. Бак, который обычно ночевал на веранде, лежал сейчас на полу перед ванной комнатой. При виде Энни он насторожил уши, однако с места не сдвинулся.

Энни взглянула в темноту дверного проема кухни. Спальня Рика располагалась рядом с гостиной. Обычно дверь в нее была закрыта, однако сегодня почему-то осталась открытой настежь, комната тоже была погружена во тьму.

Интересно, где он может быть в такой поздний час?

Должно быть, в местном супермаркете, прогуливается между рядами под восхищенными взглядами местных девиц, раздраженно подумала Энни, глядя на свои голые ноги. А впрочем, ей какое дело до того, где сейчас этот донжуан. Свист чайника отвлек ее от неприятных мыслей. Сняв его с конфорки, Энни начала наливать в кружку кипящую воду.

– Энни!

Ахнув от неожиданности, Энни отдернула руку и пролила кипяток.

– О Господи, Рик! Ну почему ты вечно пугаешь меня до смерти? Я чуть не обварилась! – Она пристально вгляделась во тьму. – Я не слышала, как подъехала машина. И вообще, где ты?

– В ванной.

– Сидишь в темноте? – Из-под двери не было видно света, но, может быть, его заслонял Бак? – Не выходи пока. Я не совсем одета.

– Да? А как это «не совсем»?

Надев халат и туго завязав пояс, Энни ответила:

– Сам сообрази.

– Вот черт! – ругнулся Рик и секунду спустя проговорил: – Лежать, мальчик, лежать.

Энни в недоумении взглянула на Бака, тот зевнул.

– Рик, но собака и не думала вставать, – проговорила она.

– Ну естественно.

И внезапно до Энни дошло, о чем он толкует. О Господи, к чему такие откровения? Есть вещи, которые она предпочла бы не знать.

– Ладно, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал холодно. – Можешь выходить, я уже оделась.

– Есть одна маленькая проблема. Видишь ли, я совсем раздет.

Энни представила себе мускулистого обнаженного Рика и злорадно ухмыльнулась. Ха! Теперь ее очередь поиздеваться над ним.

– Вот как! – протянула она. – Ты хочешь сказать, что от голого мужчины меня отделяет только старая дубовая дверь?

Из-за упомянутой двери послышалось приглушенное фырканье.

– Можно и так сказать.

– А знаешь, я ведь могу так всю ночь простоять.

– Наслаждаясь собой?

– Вот именно, – самодовольно бросила Энни. – И ты нечего не сможешь сделать.

– Рискованно, Энни.

Поняв намек, Энни проговорила:

– Так уж и быть. Я отвернусь, а ты беги в свою спальню. Я даже не стану спрашивать, почему ты не спишь по ночам и бродишь по дому голышом.

– У меня болит голова, – обиженно проворчал Рик. – И я вышел поискать таблетку. А как случилось, что ты расхаживаешь полуголая по дому, где живет мужчина, который слишком давно не был с женщиной?

– Это угроза?

Рик расхохотался:

– Можешь расценивать как хочешь. Ну, я выхожу, не подглядывай.

Энни бросила раздраженный взгляд на дверь.

– Естественно, я не стану подглядывать! Даже если ты меня об этом попросишь.

Рик хмыкнул, и в ту же секунду дверь стремительно распахнулась. Бак, залаяв, вскочил, а Энни отвернулась к кухонному окну, большому и темному, в котором при свете свечи четко отражалось все происходившее у нее за спиной.

Нет, она ни за что не станет подсматривать!

Энни поспешно закрыла глаза. Позади послышалось шлепанье босых ног. Все ближе, ближе...

– Обещай, что не станешь подсматривать, – прошептал ей на ухо Рик.

Теплое дыхание коснулось нежной кожи у нее на шее, и Энни вздрогнула. Да как он смеет подходить к ней так близко голым? Ну, она ему сейчас задаст! Не оборачиваясь, Энни попыталась ткнуть Рика локтем в бок, однако он, предвидя это, молниеносно отскочил в сторону и рассмеялся.

Нет, он просто невозможен! Вот она откроет глаза, будет тогда знать! А впрочем, именно этого он, похоже, и добивается.

Энни осторожно открыла один глаз, потом другой... и почувствовала острое разочарование: у Рика вокруг пояса было повязано полотенце. Маленькое, однако прикрывавшее самую уязвимую часть тела и в то же время оставлявшее обнаженными массивную грудь, ноги и одно бедро. Почти все тело Рика было покрыто ровным загаром.