Еще бы, ведь иначе она будет выглядеть в глазах Рика как последняя идиотка. Энни представила себе выражение его лица, когда она будет ему объяснять.

Молчание затянулось и стало действовать ей на нервы. В этот момент впереди среди зелени деревьев мелькнуло белое пятно. Фу! Наконец-то приехали. Только когда они добрались до забора скотного двора, Рик заговорил:

– Можете слезть здесь.

– Хорошо. – Энни не пошевелилась, у нее не было сил. Такое ощущение, будто она прошла пешком сто миль. – А что на ленч?

– Понятия не имею.

– Вот как? – Энни почувствовала, что начинает закипать. – Зачем же вы тогда меня сюда привезли?

– Мне хотелось увезти вас из Холлоу. – Рик перекинул ногу через голову лошади, соскользнул на землю и взглянул на Энни. Та сверлила его мрачным взглядом.

– Я знаю, что вы не слишком высокого мнения о моей работе, но вы не имеете права вмешиваться.

Открывая ворота скотного двора, Рик бросил:

– Я приготовлю нам что-нибудь поесть, после того как поставлю Брута в стойло. Спускайтесь.

– И не подумаю, – отрезала Энни. – Буду сидеть вот так весь день. Мне нравится открывающийся отсюда вид.

Рик поднял руки:

– Ну же, Энни, прыгайте. Я вас поймаю. Обещаю.

Теперь у Энни был выбор: либо спрыгнуть на землю самостоятельно – и сделать это наверняка неизящно, – либо позволить этому ничтожеству дотронуться до нее.

Но от непривычной езды ноги у нее уже затекли, кожа чесалась, и Энни ничего не оставалось, как, обхватив мощную, как ствол дерева, шею Брута обеими руками, неуклюже перевалиться на одну сторону и спрыгнуть прямо Рику на руки, что она и сделала. После чего поспешно повернулась к нему лицом.

Видя, что Рик и не думает ее отпускать, Энни недовольно буркнула:

– Ну вот, я уже на земле, можете меня отпустить.

Рик послушно разжал руки, слишком быстро и с излишней готовностью, и Энни почувствовала разочарование: она-то думала, что он попытается ее удержать.

– Рик, я уже говорила вам это вчера и повторяю еще раз. Вы красивый мужчина, но, как бы мне ни хотелось поддаться искушению, как только закончу свою работу, я уеду. А я никогда не начинаю того, чего не могу закончить.

– В таком случае, думаю, вы вообще никогда ничего не заканчиваете, поскольку постоянно куда-то спешите.

– Не пойму, что вы хотите этим сказать.

– Вчера вы говорили, что мне нужно немного пожить, посмотреть мир, существующий за пределами моей фермы, а по-моему, вы сами должны последовать собственному совету.

Энни яростно воззрилась на Рика. Тот стоял, облокотившись о заграждение с непринужденной грацией, выводившей ее из себя.

– Я уже пожила как следует. За десять лет я видела столько, сколько большинство людей не увидят за всю жизнь!

– Должно быть, нелегко приходилось парням, которые хотели с вами поразвлечься.

Энни скрестила руки на груди и с ненавистью уставилась на его солнечные очки. Выражения его глаз за ними не было видно, и она никак не могла понять, то ли он ее дразнит, то ли говорит серьезно.

– Не думаю, Рик, что вы имеете право лезть в мою личную жизнь, но все-таки отвечу. Да, желающих поразвлечься со мной было предостаточно. И я не всегда отказывала. Наоборот, мне это доставляло удовольствие.

А вот то, что это было давно, да и отношения никогда не длились больше нескольких месяцев, Рику знать не обязательно. И внезапно Энни с ужасом поняла, что именно это он и имеет в виду.

– Вот сейчас перед вами стоит еще один желающий с вами поразвлечься, – проговорил Рик. – Что вы на это скажете, Энни?

Услышав вопрос, заданный небрежным тоном, Энни потеряла дар речи. Молча смотрела она на Рика. А он стоял, прислонившись к забору, сунув большие пальцы за ремень и немного подавшись вперед, словно бросая ей вызов. И вне-запно Энни охватила такая ярость, что даже руки затряслись, хотя голос оставался спокойным.

– Прошу меня простить, но меня ваше щедрое предложение не интересует. И позволю себе заметить, что вы просто самодовольный, наглый тип.

Рик оттолкнулся от забора и выпрямился.

– Может быть, и так, но это не меняет того факта, Энни, что я вас хочу.

И он ввел Брута на скотный двор. А Энни так и осталась стоять, открыв рот от изумления. Нет, надо же, каков нахал!

Но в то же время она чувствовала, что Рику удалось задеть в ее душе какие-то струны, которые уже давно молчали. И кроме того, ни один из ее бывших любовников никогда ей вот так прямо не говорил: «... я вас хочу».


Сняв с Брута уздечку, Рик посмотрел, как он поскакал к своим товарищам, и обернулся к Энни. В глазах ее застыл страх. Ну и ну! Оказывается, он до смерти напугал ее. Только этого не хватало!

– Я возвращаюсь в Холлоу, – внезапно заявила она, делая шаг назад.

Рик порывисто схватил ее за руку, прежде чем она успела убежать.

– Нет, вы останетесь дома!

Тихонько ахнув, Энни попыталась высвободиться.

– Что вы себе позволяете? Может быть, потащите меня в дом за волосы?

– Может быть. Или перекину через плечо и отнесу, так что прекратите вырываться.

Рик бросил на нее взгляд, машинально прикидывая, сколько она весит. Ему частенько доводилось таскать на плече охапки сена, которые гораздо тяжелее Энни, так что взгромоздить ее на плечо не составит особого труда, разве что она станет брыкаться.

И Рик представил себе, как Энни извивается у него на плече, обзывая его свиньей и варваром. , , Ее соблазнительная попка задрана вверх и находится прямо у его лица.

– Рик Магнуссон, и думать не смейте!

– Поздно, – ответил Рик, прикрыв свободной рукой скривившийся в усмешке рот.

И в самом деле поздно. Возбуждения, охватившего его, уже не скрыть.

Он пошел по веранде, волоча Энни за собой. Впрочем, он не настолько крепко вцепился ей в руку, чтобы она при желании не смогла вырваться. Внезапно острое чувство вины пронзило Рика. Перед ним вдруг явственно возник образ матери. Вот она стоит на веранде и укоризненно качает головой.

Рик и сам прекрасно понимал, что ведет себя отвратительно. Да и как ему вести себя, если с той самой ночи, когда они с Энни разговаривали на веранде, его снедает жгучая, непреходящая страсть. Единственное, чего ему хочется, это затащить ее в темную комнату, бросить на мягкую постель, задрать длинную юбку и заняться с ней любовью.

Войдя в дом, Рик выпустил руку Энни из своей руки и принялся расшнуровывать ботинки.

– Нечего на меня так смотреть, – бросил он. – Голову даю на отсечение, вы не захватили с собой ничего поесть.

– А вам какое дело! Какое имеет значение...

– Вы должны есть, – перебил ее Рик. – Иначе ветры, дующие в Холлоу, унесут вас в соседний штат.

И без того огромные глаза Энни расширились еще больше.

– Вы за меня волнуетесь?

– Нет, – чересчур поспешно возразил Рик, направляясь на кухню. – Просто я поражен вашей рассеянностью.

– Я и в самом деле обо всем забываю, когда работаю.

Рик открыл холодильник, и в этот момент услышал позади себя шлепанье ее сандалий. Вот шаги стихли. Похоже, Энни остановилась прямо у него за спиной. Рик почувствовал, как у него мороз пошел по коже.

Взяв из холодильника продукты, Рик положил их на стол, вымыл руки и начал готовить сандвичи.

– Вам с маслом или с горчицей?

– Я сама в состоянии себе приготовить! – возмутилась Энни и, выхватив хлеб у Рика из рук, принялась намазывать его маслом. Оно застыло и никак не хотело намазываться. Бросив на Рика быстрый взгляд, Энни заметила: – По-моему, вы чересчур прямолинейны.

– Не люблю ходить вокруг да около.

Энни неторопливо оглядела его с головы до ног, потом взгляд ее начал подниматься вверх, пока наконец не остановился на его глазах. И снова Рику в голову пришла мысль: как было бы хорошо, если бы они перестали притворяться. Ведь и Энни – это видно по ее глазам – тоже его хочет.

– Я скоро уеду, – чуть слышно прошептала Энни, однако Рик расслышал.

– Я знаю.

Пусть она не из тех женщин, которым по душе размеренная замужняя жизнь, да и он не из тех мужчин, которые многое могут предложить, но все-таки он может дать ей то, чего не в состоянии дать покойник, а она может хоть немного скрасить его одиночество.

Рик положил свою руку на руку Энни, в которой она держала нож. Та сжала его с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Осторожно потерев их большим пальцем Рик проговорил:

– Лучше намажьте хлеб горчицей. И мажется легче, и с ростбифом гораздо вкуснее.

Энни отвернулась, словно внезапно застыдилась чего-то.

– Как вы можете одновременно говорить и о сексе, и о хлебе с горчицей?

– Потому что, если я буду молчать, я сделаю то, чего не должен делать.

Энни глубоко вздохнула, от чего блузка туго натянулась, обрисовав высокую грудь, и Рик едва не застонал при виде этого зрелища. Воцарилась тишина. Наконец, вынув нож из рук Энни, Рик положил его на стол. Энни по-прежнему смотрела в сторону. Приподняв ее голову за подбородок, Рик заставил ее взглянуть ему в глаза. Улыбнувшись при виде ее широко распахнутых глаз, он провел большим пальцем по нижней губе – влажной, полной и словно жаждущей его поцелуев.

– Впрочем, я все равно это сделаю, – проговорил он с сожалением в голосе, поразившим даже его самого.

Запустив руки в мягкие волосы Энни, все еще теплые от солнца, он легонько коснулся губами ее губ. В этот момент раздался тихий треск – похоже, где-то в доме лопнули обои, – и острое желание пронзило Рика с головы до ног.

Он порывисто притянул Энни к себе, и она вся подалась ему навстречу, прильнула к его груди. Казалось, тела их слились в одно целое. Руки Рика скользнули вниз, к бедрам Энни, ухватились за ее легкую юбку, потянули ее вверх, все выше и выше.

Тихонько застонав, Энни прильнула к губам Рика с такой страстностью, что ему пришлось прислониться к столу, чтобы не упасть. Ее бедра прижались к его возбужденному члену, и Рику стоило немалого труда сдержаться, чтобы не повалить Энни на пол и не заняться с ней любовью прямо на кухне.