— Конечно, — легко сказала я. Впрочем, я не была на все сто процентов уверена. — Рэд, я пойду приму душ. Чувствую себя какой-то грязной.

Рэд посмотрел на меня с подозрением.

— Да, конечно, — кивнул он, — встретимся у бассейна?

— Где-нибудь в теньке.

— Я найду место у фонтанов.

— Через час.


Мне надо было разобраться что к чему, навести порядок в голове. Забыть, что я всерьез сердилась на Рэда, оказалось непросто. Но он ведь просто хотел, чтобы мы радовались, пока вместе. Похоже на папу, который не говорил мне о Фэй. Они оба хотели жить настоящим.

Если Рэда не в чем винить, то почему мне уже не так сильно, как прежде, хочется быть с ним? По-моему, тут дело в моих гормонах. Но не только же в них… Конечно! Мы же первый раз поссорились! И вовсе он не идеальный! Просто раньше я этого не замечала. Ведь до сих пор наш роман состоял сплошь из закатов и поцелуев. Настоящий летний роман. И не более?

Я надела саронг поверх бикини и села у туалетного столика, чтобы причесаться. Я безоглядно, слепо влюбилась в Рэда. А теперь радужный мыльный пузырь лопнул, и я не знаю, люблю я его или нет. Есть разница, правда?

Я собрала пляжную сумку. На дне лежал маленький бумажный пакетик. Это было кольцо, которое я купила Рэду на рынке, но так и не подарила. Может, никогда уже и не подарю? Я была совсем сбита с толку. И пошла к фонтанам.

* * *

Рэд занял для нас шезлонги. Он как всегда прекрасно смотрелся в пляжных шортах — даже не придется притворяться, что он мне по-прежнему нравится!

Рэд заказал мой любимый прохладительный напиток.

— Представляешь, они придумали это для нас!

— Кто? Что?

— Хайтеры. Для последнего дня Дилли и Джонти с Чарльзом и Холли. День на корабле, купание в открытом море и ужин на берегу, на черепашьем пляже. И музыканты. Хайтеры хотят взять и нас с тобой. И еще Линден.

— А где она?

— Где-то прячется от меня, наверное.

— Почему?

— Почему?

— Я чего-то не знаю?

— Мэдди, она из кожи вон лезла, чтобы нас с тобой рассорить. Все эти сообщения якобы от моего папы… В общем, я посоветовал ей держаться от меня подальше. Хотя бы на время.

Неужели Рэд свалил всю вину на Линден?

— А ты не слишком суров? Все-таки прощальный вечер.

— Хочу, чтобы она нам не мешала.

Рэд обнял меня и попытался поцеловать, но что-то было не так.

— Я не могу никуда ехать, Рэд. Я хочу навестить Бьянку.

— Я бы на твоем месте тоже не поехал. — Он выпрямился. — Мэдди, посмотри мне в глаза.

Я попыталась. Это оказалось непросто.

— Что-то изменилось, да, Мэдди? — встревоженно спросил он.

— Рэд, прости. — Мне на глаза навернулись слезы. — Что-то и правда изменилось, но я не знаю, что. Все было так хорошо! Теперь… просто все заканчивается…

Рэд отвернулся. Ему было больно от моей неожиданной холодности.

— Я думал… может… как-нибудь… — голос Рэда сорвался. Я обняла его, чтобы стало как-то легче. — Не надо, если не хочешь, — сказал он, пытаясь высвободиться.

— Рэд? — настала моя очередь. — Теперь ты посмотри мне в глаза! — Он попытался, хотя и часто моргал. — Послушай. Может, так будет лучше? Ведь мы все равно расстанемся через два дня. Давай… ну, начнем сначала? Как люди, которые знакомятся на курорте, а потом встречаются уже дома? Только когда люди встречаются осенью, в дождливом темном городе, для них это разочарование. А мы уже знаем, что мы обычные люди со своими недостатками, так что давай будем реалистами?! Пожалуйста, Рэд!

Однако он не собирался упрощать мне задачу.

— Но Мэдди, я все еще схожу по тебе с ума. Для меня-то ничего не изменилось. Ничего, кроме твоих чувств.

— Рэд, по-твоему, все, что происходит с моими родителями, — это не важно…

— Нет, важно. Я был такой идиот, даже неловко. Просто думал, что мы — гораздо важнее, а нам так мало довелось побыть вместе… — Я поймала его взгляд, и мы начали отчаянно целоваться, наши лица были мокрые от слез. Хорошо, что фонтаны так близко. — Ладно, — через некоторое время сказал Рэд, — давай начнем все сначала. Мне даже нравится эта мысль.

— Я уже ничего не понимаю, но мне, кажется, тоже. Пойдем к Бьянке, потом на ужин с Хайтерами, а завтра будет самый потрясающий день, и… — Я посмотрела на Рэда. — По-моему, я снова схожу по тебе с ума.

Какое-то время мы совсем не говорили.


Бьянка лежала в ярко освещенной палате, увешанной детскими рисунками. Легкий ветерок шевелил муслиновые занавески на окнах. Девочка спала. Ее родители были совершенно вымотаны.

— Завтра ты не сможешь повидать ее, — сказала мама Бьянки, — ей будут делать процедуры под анестезией, так что попрощайся сейчас.

Ох, как я выдержу эти последние несколько минут? Я присела около кроватки. Один ее бортик был опущен.

— Бьянка, девочка… — прошептала я, гладя ее покрытую пухом головку. Малышка пошевелилась, приоткрыла глаза и пробормотала:

— Мэдди! Ты пришла мне почитать?

— Да, ангел мой, — наврала я. А потом добавила: — Я пришла рассказать тебе сказку про Бьянку и банановую лодку.

— Хорошо, — невнятно ответила она, закрыла глаза и улыбнулась, — она мне нравится.

Я собралась с духом и начала.

— В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была красивая маленькая девочка, которая очень любила бананы, и звали ее Бьянка. (Неужели это все, чем я могу помочь?) Она ела бананы на завтрак, обед и ужин, и к чаю у нее тоже были бананы. Это потому, что она любила все желтое, цвета солнышка. Стоило увидеть ярко-желтый цвет, она вся светилась от счастья, как маленькое солнышко. Но больше всего она любила плавать на лодке-банане. Там, под солнцем и на ветру, она была как птица, она неслась, летела сквозь радугу брызг… — И тут я тихо запела колыбельную, вместо того чтобы закончить сказку.

Бьянка заснула, ее маленькое личико было таким беззащитным и спокойным. Меня душили слезы. Я отпустила ее руку, поцеловала кончики своих пальцев и прикоснулась к ее лбу.

— Пока, Бьянка, — сказала я и выбежала из палаты. Она не должна видеть мои слезы.

Рэд вышел через несколько минут и сел рядом со мной на скамейку в больничном коридоре. Мы взялись за руки и плакали, плакали, плакали…

— Пойдем на улицу, — сказал наконец Рэд. — Мы тут всех расстраиваем.

Рядом с больницей был маленький садик, мы с Рэдом присели там в теньке. Слов не было. Только невыносимый ужас: мы никогда больше не увидим эту чудесную девочку…

Прошло какое-то время, Рэд посмотрел на часы:

— До ужина еще долго. Что будем делать?

— Я постоянно твержу себе, что она жива. Нечестно вести себя так, будто ее уже нет, правда? — Рэд удивленно посмотрел на меня. — Нужно верить: может, мне удастся написать ей, или поговорить с ней по телефону, или еще как-нибудь с ней связаться, когда мы вернемся в Англию.

Рэд все смотрел на меня. Мы оба знали, что Бьянке осталось жить уже очень недолго. И тут мне пришла в голову мысль.

— Рэд, давай пойдем в наши комнаты. Я хочу написать Бьянке. Очень хочу. Я расскажу ей, что мы собираемся делать вечером, что мы наденем, и все-все, как будто она — это Ло-Ло. Она бы хотела все это знать. И еще про нового маленького, и о том, что папа и Фэй вряд ли останутся вместе. И про Джонти и Холли…

Рэд притянул мою голову к своей груди.

— Давай, напиши, — сказал он, а потом, тихо-тихо, прямо мне в волосы, прошептал: — Я люблю тебя, Мэдди.

Мы подошли к стоянке такси.

— А мне ты будешь писать такие письма? По электронке?

— Ты будешь не так далеко, как она.


Ужин был просто прелесть. Такой эмоциональный экстрим — то падение, то взлет! Слава богу, человек и такое может вынести. Я жила настоящим. Иногда это просто необходимо. Как же иначе справиться с горем, которое притаилось за углом? Я была вместе с Рэдом все время, и мы просто наслаждались друг другом, наши отношения определенно изменились, стали более глубокими. Прощание с Бьянкой как-то подготовило меня к прощанию с Рэдом. Холли, Джонти, Дилли и Чарльз точно знали, что еще обязательно увидятся. Но и здесь не обошлось без ливня поцелуев и слез.

Весь следующий день мы с Рэдом провалялись на пляже. Линден отиралась около Дилли и Джонти и не мешала нам. Как будто мы выжили после какой-то катастрофы, и она знала, что трогать нас не надо. Перед обедом в баре мы налетели на Оливера. Я жутко боялась, что он вспомнит о моих подвигах, но Рэд уверил меня, что «Мэдди, девушка его сына» и «малютка-танцовщица Дюмон» — понятия из абсолютно разных отсеков мозга его папы.

— Хотите выпить со мной?

— Давай, Мэдди, — сказал Рэд, — забудь обо всем.

И мы очень прилично посидели с Оливером О’Ниллом. Он по-отечески расспрашивал меня о семье и школе. А потом посмотрел на нас и спросил:

— И как же вы, голубочки, собираетесь жить, когда жестокая судьба вас разлучит?

— Папа! — смущенно воскликнул Рэд.

— Да нет, я не шучу, — сказал Оливер. — Всем ведь понятно, что вы просто с ума друг по другу сходите. Я вот думаю, а не пригласить ли юную леди к нам в Штаты?

Рэд был все еще смущен.

— Ну, мы посмотрим, как пойдет, папа.

— Вы такие славные ребята. Не хочется смотреть, как вы томитесь от тоски. Имейте в виду, что это можно устроить. Не бойся задавать вопросы, сын.

— Ой, пап. Спасибо.

— Большое спасибо, мистер О’Нилл.

— Называй меня, пожалуйста, Оливером.


Мы с Рэдом пришли на наш любимый холм под звездами. Папа просил меня вернуться не позже одиннадцати, потому что завтра рано вставать, и отчего-то я была даже рада, что есть эти рамки.