Оливия Стилл - Жара в Архангельске-3

— Бе-бе-бе! — Олива показала язык вслед сердитому мужику.

— А почему ты думаешь, что Салтыков тебе не откроет? — спросила Никки.

— Чувствую. Я всегда чувствую…

Между тем, к подъезду приблизился парень, издалека очень похожий на Салтыкова.

— Это Бивис, — шепнула Олива на ухо Никки, — Интересно, он нас узнает или нет?..

Бивис (ибо это был он) пулей проскочил мимо девушек. Оливу он или не узнал, или же узнал, но благоразумно не показал виду. Открыв дверь подъезда, он вызвал лифт и, войдя в него, кивнул девушкам, как бы спрашивая кивком головы, поедут они с ним вместе на лифте, или нет. Никки и Олива в первую минуту растерялись и кивнули ему, чтобы ехал без них. Бивис нажал на кнопку, и двери лифта закрылись.

— Блин, надо было с Бивисом поехать, — задним числом пожалела Олива, — Вот мы стормозили…

— Ну ничего, главное, что он нам дверь открыл, — сказала Никки, — Так что мы почти у цели.

— Это как посмотреть… — задумчиво произнесла Олива, — Хорошо, если Бивис действительно меня не узнал, а если нет? Щас он придёт домой и в лучшем виде доложит своему братцу, что я тут. И тогда всё пропало…

— Ладно, — сказала Никки, когда они уже остановились у двери салтыковской квартиры, — Прячься за стену. Я буду звонить.

Олива моментально спряталась за стеной на ступеньках лестницы. Никки, подавив страх, холодной волной поднимающийся откуда-то из глубины живота, позвонила в дверь и тут же отдёрнула палец, будто током обожглась.

— Блин, я в туалет хочу по-большому, — прошептала она, отходя от двери.

— А я по-маленькому, — ответила Олива, — Навали у него прямо под дверью, если он не откроет. А я ещё сверху полью.

Она вышла из своего укрытия и, подойдя к двери, нажала на кнопку звонка. Вскоре за дверью послышался какой-то тихий шорох, затем щелчок замка внутренней двери — очевидно, Салтыков выходил смотреть в глазок. Затем всё стихло, и запертая дверь так и осталась запертой.

— Ты смотри, какое ссыкло! Не открывает, — констатировала Олива, — Ну ничего, я так просто не отстану…

«Ну что, может всё-таки откроешь, или мне дверь выламывать?» — решила она первая начать переговоры по смс.

Ответа не последовало.

— Ладно, — сказала Олива, — Значит, будем брать штурмом.

Она подошла к двери и, не отпуская кнопку звонка, держала её нажатой довольно долгое время. Безрезультатно.

— Может быть, у них звонок не работает? — высказала соображение Никки.

— Как это так не работает?! — взбеленилась Олива, — Он просто не хочет нам открывать дверь, хотя мы битый час уже тут стоим!

— А может, попробовать по домофону позвонить?

— Точняк!

Девчонки вихрем сбежали вниз по лестнице и кинулись к домофону.

— Ты тогда стой тут, в подъезде, карауль дверь. А я буду звонить, — решила Олива и, оставив Никки внутри подъезда, принялась снаружи трезвонить в домофон.

Ответа опять не последовало.

— А может, у них и домофон не работает? — предположила Никки, когда Олива, устав звонить, стукнула ей в дверь, чтобы она её впустила обратно в подъезд.

— Чёрт его знает! — сказала Олива, — Ладно, будем тогда звонить по телефону. Телефон-то у него работает, смска-то доставилась! Только давай я с твоего позвоню, с моего-то он точно не возьмёт.

Никки дала Оливе свой телефон, и та принялась звонить Салтыкову. Гудков двадцать, не меньше, настырно пропели ей в ухо, но трубку так и не взяли.

— Не берёт, — уныло констатировала Олива.

— Занял круговую оборону.

— И не говори! Ну ладно, не хочет по-хорошему, будет по-плохому…

И на телефон Салтыкова через минуту полетела следующая смска:

«Если ты сию секунду не откроешь, я выломаю дверь! Так что лучше открой, иначе тебе же будет хуже».

Ответа снова не последовало.

— Ну что ж, — вслух произнесла Олива, — Я тебя предупредила. Дальше твои проблемы.

— И-ых!!! — разогналась она и шибанула ногой в дверь.

— Ты с ума сошла, щас же всех соседей побудишь, — испуганно зашептала Никки, — Давай лучше завтра придём…

— Нет! Я выломаю дверь этому мерзавцу!!! — Оливу было уже не остановить, — И-ых!!! — разогналась она второй раз.

Но не успела она с разбегу треснуть ногой по двери, как дверь распахнулась и… на пороге показался тот самый сердитый мужик, который давеча не пропустил их в подъезд.

— Что это вы тут хулиганите?!

— Извините, мы не хулиганим, — виновато произнесла Никки.

— Шли бы вы отсюда, — сказал сердитый мужик, — А то ведь щас милицию вызову.

— Мы уже уходим, — Никки схватила под руку Оливу, — Пошли, Оля. Пошли.

Они выскочили из подъезда как ошпаренные.

— Ты с ума сошла! — выговаривала ей Никки уже на улице, — Тебя же в милицию могли забрать! Разве так делают?

— Ну а как, если он сам не открывает?!

— Значит, надо по-другому действовать. Выследить его на работе, в конце концов. Ты ведь сама говорила, что он работает в высотке…

— Точняк! Завтра отправимся туда, — решила Олива.

— Оля, тебе это надо?

— Надо, — твёрдо отвечала она, — Вопрос с Салтыковым всё ещё остаётся открытым. И я не успокоюсь, пока не посмотрю этому лжецу прямо в глаза.

Опасения Оливы насчёт того, что брат Салтыкова узнал её у подъезда и доложил о ней Андрею, оказались вовсе не беспочвенны. Едва войдя в свою квартиру, Бивис сразу же направился в комнату брата.

— А, принёс, — Салтыков, не отрываясь от ноутбука, взял у брата пачку сигарет, — Слушай, ты не видел мою флэшку от моторолы? Обыскался — нигде нет…

— В твоём бардаке хрен чё найдёшь, — заметил Бивис, — На этажерке поищи. Кажется, я её там видел…

Салтыков повернулся на крутящемся стуле к этажерке и, порывшись немного в кипе бумаг и технической литературы, извлёк оттуда флэшку за шнур.

— Я её сам закинул, — улыбаясь, сказал он.

Бивис хотел было выйти из комнаты, но, вспомнив, вдруг остановился у самой двери.

— Да, вот ещё что, — обернулся он к брату, — Там это… Олива твоя у подъезда с какой-то девчонкой. Так что ты смотри…

Салтыков сразу не въехал в то, что сказал его брат, и ещё несколько секунд спокойно продолжал ковыряться в ноутбуке.

— Олива? — не поняв, переспросил он, — А что она делает у нашего подъезда?

— Это тебе лучше знать, — ухмыльнулся Бивис.

— Постой! — до Салтыкова, наконец, дошло, — Ты уверен, что это она? Может, ты её с кем-то спутал?

— Ну здроовстуйте, спутал! Я же в очках был! Она ещё на меня так посмотрела… — Бивиса аж передёрнуло, — Ну и рожа у неё, скажу я тебе! Где ты только отрыл такую? Хуже-то, небось, во всей Москве не найти.

— А чё за девчонка-то с ней? Не Анго случайно?

— Не, не Анго. Анго я помню… У этой я лицо толком не рассмотрел, но это не она.

— Может, Волкова? — предположил Салтыков, — Хотя вряд ли, Волкова бы сюда не поехала…

В коридоре у Салтыковых шёл ремонт. Меняли дверь, устанавливали новые дверные звонки, поэтому старые были отключены. Рабочие ушли днём, оставив после себя мусор, который до сих пор так никто и не убрал.

— Кто-нибудь уберёт отсюда это говно, или нет?! — ворчал в коридоре отец Салтыкова, который сегодня явно был не в духе, — Елена!

— Чего опять? — нервно отозвалась с кухни задёрганная жена.

— Чего-чего, это безобразие! Ни пройти, ни проехать!!! — он со злостью пнул лежащую на полу в коридоре распакованную картонную коробку, — Почему никто не вынес этот хлам?! Я работаю как чёрт, устаю как ссобака — и прихожу домой как в свинарник!!

— Я, что ли, должна всё это убирать? — огрызнулась жена, — У тебя сыновья есть — два взрослых мужика, ты им это и скажи.

— Батя сегодня явно не с той ноги встал, — ухмыльнулся Бивис, прислушиваясь к ругани в коридоре, — Ещё ремня щас нам с тобой всыпет…

— За что ремня-то? — спросил Андрей.

— Уж батя сыщет…

— Андрей! — отец властным жестом распахнул дверь комнаты, — Иди, вынеси коробки на помойку.

Салтыкову сейчас меньше чем когда-либо хотелось выходить из дома, но тон отца был непререкаем. Он вздохнул, однако не посмел ослушаться отца, и, взяв коробки, на всякий пожарный как можно тише отодвинул щеколду и бесшумно скрылся за внутренней дверью.

До внешней двери, выходящей на лестничную площадку, было не более двух шагов. Салтыков, стараясь не шуметь, поставил на пол коробки и на цыпочках, бесшумно подкрался к двери и так же бесшумно заглянул в глазок.

По ту сторону двери стояла Олива и, упорно держа руку на кнопке, звонила в неработающий звонок.

Салтыков почувствовал себя дурно. Вся кровь мгновенно отлила от его лица и ухнула куда-то в ноги, которые, став вдруг ватными, чуть было не подкосились. Он схватился за сердце и, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, казалось, бесшумно врос в стену. Страх как ртуть переливался в белках его широко раскрытых глаз, застекленевших от ужаса. В этот момент он не мог даже думать: всё его существо было направлено на то, чтобы ни в коем случае не быть обнаруженным.

Если бы Салтыкова кто-нибудь прямо спросил, боится ли он Оливы — он, конечно же, сказал бы «нет», да ещё нарочито посмеялся бы над нелепостью такого предположения. Но, несмотря на это, он боялся Оливы, боялся так же, как боялся высоты, глубины, змей, собак. Салтыков уже не мог себе представить, как это раньше он жил с ней под одной крышей, спал с ней в одной кровати, ел еду, которую она ему готовила — и не боялся, что она может в любой момент отравить его, зарезать ножом или задушить подушкой, ночью, во время сна. Теперь же он боялся её, боялся до дрожи в ногах, хоть и не признавался в этом даже самому себе.