Оливия Стилл - Жара в Архангельске-2

— Олива!

Она остановилась у моста. Волосы её выбились из-под капюшона, воспалённые глаза смотрели дико. Она не узнавала Салтыкова.

— Олива, ну посмотри на меня!.. Я, честное слово, не хотел ничего плохого… Я не знал, что на тебя это так подействует…

Салтыков обнимал её, целовал ей щёки, лоб, глаза. Она отворачивалась от него, слабо отбивалась. Ей было неприятно смотреть на его грязное, неумытое лицо, тяжёлый, стальной взгляд его гноящихся со сна глаз, устремлённых на неё, периодическое дёрганье мускула на его щеке… Туман завалил ей глаза, невыносимая тошнота подкатила к горлу, и Олива потеряла сознание.

Очнулась она на скамейке у Марсова поля, лёжа на коленях у Салтыкова.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Олива не ответила. Она попыталась принять вертикальное положение, но голова у неё закружилась, и она тяжело провисла на руке у Салтыкова. Он обнял её, притянул к себе.

— С тобой всё в порядке?

— Со мной? Вроде бы да… — она подняла руки к голове и растерянно оглянулась вокруг себя, — Нет, какое там! Мне очень неважно!.. А… где мы сейчас находимся?

— На Марсовом поле, — ответил он, с тревогой пытаясь отыскать в её глазах признаки сумасшествия.

— Да, да… — бормотала она, усиленно пытаясь вспомнить, — Марсово поле, да… Но… как мы сюда попали?

«Плохо дело», — тревожно подумал Салтыков. Вслух же произнёс:

— Олива, милая, тебя наверно нужно будет показать врачу…

— Нет, нет, зачем врач? Не надо никакого врача… Ах! — она вдруг отпрянула и схватилась за голову, — Я вспомнила, вспомнила! Раскольников! Комната Раскольникова!.. Бежать, бежать!!!

Салтыков прижал её к себе.

— Тихо, тихо… Нет никакого Раскольникова, не надо никуда бежать! Со мной ты в полной безопасности.

— Правда?.. — она немного успокоилась. Он горячо обнял её.

— Хорошая ты моя…

— Но я не вернусь в комнату Раскольникова! — сказала она, — Ни за что!

— Хорошо, хорошо, тогда поедем к Майклу.

Было всего лишь навсего семь утра, когда Салтыков и Олива очутились на пороге Майкловой квартиры. Майкл, заспанный, в одной пижаме и тапках, зевая, открыл им дверь.

— Мишенька! Родненький!!! — Олива судорожно повисла у него на шее. От неожиданности Майкл просто остолбенел.

— Майкл, нет ли у тебя чего-нибудь успокоительного? — озабоченно спросил Салтыков.

— Валерьянка есть…

— Дай Оливе валерьянки, и надо уложить её в постель, — сказал Салтыков, — Не знаю, что с ней такое… Наверно, сильное нервное потрясение…

Через двадцать минут Олива уже крепко спала, лёжа на диване в большой комнате, а Салтыков и Майкл сидели на кухне и ели сосиски с макаронами.

— Майкл, я забыл — на какое время у нас поезд в Москву? — спросил Салтыков.

— На 21:45, — ответил Майкл, — А у Оливы?

— У неё поезд завтра — говорит, на сегодня билетов не было.

— Слушай, что это с ней такое стхяслось? — спросил Майкл, — Это ты её, что ли, так шокиховал?

— Ну, Майкл, — Салтыков покраснел и стал усиленно ковырять вилкой макароны, — Сам же знаешь… Я сам в шоке, не ожидал такой реакции…

— Реакции на что? — не понял Майкл.

— Эх, Майкл, Майкл! Всем ты хорош — умён, диплом красный защитил, в аспирантуру поступил — а таких элементарных вещей понять не можешь! Ну, что бывает, если парень и девушка оказываются в одной постели?

— Что?

— Ну подумай, подумай!

— Ну я понял…

— Вот то-то и оно, — сказал Салтыков, — Поймал я, значит, момент — она ни в какую. Вырываться вздумала… Ну, я думал, так — ломается девка, вроде как в шутку… Но, честное слово, я не ожидал, что у неё крыша поедет…

Майкл оторвался от тарелки и пристально посмотрел Салтыкову в глаза.

— Господи, Майкл, ну не смотри ты на меня так! Я же ничего плохого ей не сделал! Мы же современные люди — что в этом такого? Это абсолютно нормально! А она… — Салтыков отчаянно махнул рукой, — Как из Юрского периода прямо.

— Постой, — перебил его Майкл, — Ты её… это… да?

— Да нет же! Между нами даже акта полового не было! Что я, маньяк, по-твоему? Сучка не захочет — кобель не вскочит.

— А что тогда?

— Не знаю, Майкл. И, главное — всё нормально было, уснули благополучно. Вдруг среди ночи просыпаюсь — а она… — и Салтыков рассказал, как было дело.

— Нда… — озадаченно произнёс Майкл.

— Пойду посмотрю, как она там, — Салтыков встал с табуретки и направился в комнату, где спала Олива.

Он отсутствовал минут пять. Майкл встал и направился следом за ним — Олива крепко спала, раскинувшись на его диване. Рядом с диваном стоял Салтыков с озабоченным выражением на лице.

— Не слишком ли ты много дал ей валерьянки? — спросил он Майкла.

— А что?

— Посмотри, я боюсь… Как бы она не…

Салтыков наклонился над Оливой. На минуту ему показалось что она не дышит — жуткий страх овладел им. Он осторожно тронул её за плечо.

— Оля! Оля!

Она не пошевелилась. Тогда Салтыков схватил её за плечи и начал трясти.

— Олива, очнись же! — взмолился он.

Она с трудом открыла глаза, мутным взглядом обвела комнату и опять провалилась в сон.

— Оставь её, — Майкл тронул Салтыкова за плечо, — Сейчас её лучше не будить. Пусть спит. Говохят, сон в таких случаях — лучшее лекахство.

Парни вышли из комнаты, прикрыв дверь.

— Не будем терять время, — сказал Салтыков, — Негод просил скачать ему инфу для дипломного проектирования. Щас как раз этим займёмся.

Однако, едва сев за компьютер, Салтыков почувствовал, что утомился.

— Ну вот, опять башка начинает болеть, — пожаловался он, — Ты пока тут скачивай, а я пойду прилягу, — и, оставив Майкла за компом, пошёл в большую комнату и лёг на диван рядом с Оливой.

Олива проснулась где-то под вечер. Салтыков лежал рядом с ней и не спал. Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.

— Ну как ты? — спросил он.

— Нормально, — спокойно отвечала Олива, — А ты спал?

— Неа.

— А чё так?

— Голова болит.

— Сильно болит? — она заботливо придвинулась к нему, — Может, окно открыть?

— Пожалуй…

Олива встала и, пройдя к окну, отворила его. Правда, пробраться к окну у Майкла в комнате было весьма проблематично, так как возле окна вплотную стоял огромный старый рояль, упершись клавишами в подоконник. Олива с трудом открыла крышку рояля и, кое-как просунув руки в щель между клавишами и подоконником, стала наигрывать мотив.

— Что это? — спросил Салтыков.

— «Орбит без сахара», — отвечала Олива и тут же стала подбирать другой мотив.

— А это что?

— Цой — «Пачка сигарет».

— Яасно.

— Олива, ты пхоснулась уже? — спросил Майкл, стоя в дверях, — Чувствуешь себя нохмально?

— Да, вполне, — отвечала она, — А чё это у тебя рояль так странно стоит клавишами к окну? Играть же неудобно!

— На нём никто и не игхает, — сказал Майкл, — Родители хотят его на дачу отвезти, пхавда не знаю, зачем.

Майкл сел на диван подле Салтыкова. Олива же продолжала задумчиво наигрывать мотив песни «Орбит без сахара». Все молчали.

— Сколько времени, Майкл? — спросил Салтыков.

— Без четвехти шесть.

— Скоро надо будет собираться…

Опять наступило молчание. Лишь Олива задумчиво перебирала клавиши на рояле. Что-то невыразимо грустное получалось у неё из этого набора звуков. Олива не была пианисткой, играть почти не умела, но то, что получалось у неё набирать одним пальцем, заставляло как-то уйти внутрь себя, и, слушая эти звуки, всем присутствующим становилось вдруг так невыразимо жаль чего-то, своей уходящей юности, что щипало в носу и хотелось плакать.

— Что это за мелодия? — поинтересовался Майкл.

— Так, моё, — нехотя ответила Олива и, закрыв крышку рояля, прилегла на диван рядом с Салтыковым. Тот уткнулся лицом в её волосы и закрыл глаза.

— Андхей, я вижу, хочет спать, — заметил Майкл.

— Нет, это я разомлел.

— Олива на тебя так подействовала?

— Угу…

Так они и лежали ещё часа полтора. В девятом часу парни встали и начали собирать вещи в дорогу. Ровно в девять они уехали на вокзал.

Олива, оставшись одна, наконец-то почувствовала себя первый раз за всё это время свободной и вольной делать всё, что она хочет. Как только Майкл с Салтыковым уехали, она взяла сумку и вышла на улицу. Там не спеша прогулялась до магазина, взяв себе то, что хотелось ей, а не Салтыкову — шоколадного мороженого, слоёных питерских булочек с повидлом, фанты, яблок, чипсов с грибами, а не с беконом, которые брал Салтыков. Принеся всё это добро домой, она устроила себе настоящее пиршество. Наевшись до отвала и наэсэмэсившись с Аней и Настей, Олива легла спать и провалялась в постели аж до полудня следующего дня. А проснувшись, она позавтракала, не спеша собрала свои вещи и двинулась к Московскому вокзалу.

Московское утро встретило их неприветливо. Когда, сойдя с поезда, с сумками наперевес, Майкл и Салтыков добрались по указанному Оливой адресу до общаги Геологоразведочного Университета, в котором она училась, их там жестоко обломали. Олива говорила ребятам, что там можно переночевать, дав охране сто пятьдесят рублей — об этом она узнала от своего однокурсника из Уфы, который жил в этой общаге, но, как он сказал, нужен ещё кто-то из общежития, который бы провёл ребят к себе, оставив на вахте свой пропуск. А так как в ту пору все были на практике, этот вариант исключался. Но, тем не менее, друзья Оливы решили всё же рискнуть и договориться с охраной так — ведь больше им негде было останавливаться. Московские же гостиницы с бешеными ценами были им пока не по карману.