Оливия Стилл - Жара в Архангельске-2

— Ну, Саня сказал, что я тебе якобы позвонил и сказал идти домой…

— Ну?

— Так я тебе звонил разве?

— Ну да… это…

— Как это да, если я в это время спал?

— А! — до неё, наконец, допёрло.

Аня и Салтыков весело рассмеялись. Однако когда подруги остались в спальне одни, вся Анина показная весёлость моментально улетучилась. Как будто нервным рывком сдёрнула с себя маску.

— Ну, что? Давай рассказывай.

— А чего там рассказывать? Пришла я к нему в комнату, он сразу как-то занервничал, начал вещи с места на место переставлять. Сидит за компом, в глаза мне не смотрит. А потом и говорит: «Тебе пора» и всё такое…

— То есть, он тебя фактически выкинул под зад коленом? — допытывалась Олива.

— Ну, не то чтобы… Хотя… Спросил, почему ты не поднялась к нему… Сказал ещё, чтобы мы с Салтыковым вместе завтра к нему пришли.

— Хм…

— Вот как ты думаешь, что означает его странное поведение?

— Честно? — спросила Олива, — Знаешь, я не буду лукавить… Но я тебе уже говорила, что я думаю по этому поводу. А из твоего рассказа тем более очевидно, что ты его напрягаешь.

— Я? Я напрягаю?! Интересно, чем же…

— Ну уж, во всяком случае, если б ты ему нравилась, он бы не вышиб тебя из дому под зад коленом, это однозначно.

— Ладно, закроем эту тему, — сухо сказала Аня.

Олива вышла из её комнаты и направилась к Салтыкову. Он лежал в постели и дремал.

— Двигайся, — попросила Олива, — Я тоже с тобой лягу.

— Что-то Анго там затухла совсем, — сказал Салтыков, — Пойти ее, что ли, позвать к нам…

— Не надо. Она сказала, что хочет побыть одна.

— Ладно, мелкий, пойду я к Мочалычу, — Салтыков встал с дивана, — Мы с ним в магаз собирались…

— Так он же ж принёс уже шампанского четыре бутылки. Ещё две у нас были — шесть всего. И яблоки…

— Да ну, мелкий, скажешь тоже — яблоки! — фыркнул Салтыков, — Кстати, не ешь их пока. А то Мочалыч распердится за эти свои гнилушки…

— Слушай, ты хоть кого-нибудь вообще уважаешь?! — вспылила Олива, — А то тебя послушать — кого ты только не обосрал: то Майкл у тебя лох педальный, то Сумятина овца, то Негодяев тормоз, то Павля за свои гнилушки распердится… Что ж ты тогда обо мне-то говоришь за моей спиной, даже представить страшно.

— Ну вот, опять! Мелкий, кончай истерить, ей-Богу, надоело…

— Да я уж вижу, — завелась Олива, — Сказал бы уж прямо, что я сама тебе надоела! Что я, слепая что ли, не вижу?..

В комнату вошла Аня. Она уже переоделась: на ней была только шёлковая комбинация.

— Андрей, ты в магазин? Купи нам «Рафаэлло».

— Есть купить «Рафаэлло», — Салтыков шутливо взял под козырёк.

— И вот ещё что, — добавила Аня, — Чтобы всякие шалавы к нам в дом сегодня не приходили. Иначе они все полетят отсюда вверх тормашками.

— Слушаюсь, товарищ сержант!

— Вот как надо мужика строить, — наставительно сказала Аня Оливе, когда закрылась дверь за Салтыковым.

— Когда-то и я так умела, — вздохнула Олива, — Ведь он по моему приказанию с моста прыгал. А теперь… А теперь, как видишь, я утратила свою силу.

— А ты надушись феромонами, — посоветовала Аня.

— Я бы с радостью, да только они уже закончились…

— Хреново. И что ты теперь делать будешь?

— А что я делать должна? Кончились и кончились. Разве в феромонах дело?

— А в чём? В них, в родимых.

— А без феромонов он что — не влюбился бы в меня?

— Я думаю, нет.

Девушки прошли на кухню, не зажигая свет, достали йогурты из холодильника.

— Как ты думаешь, — спросила Аня, разламывая корытца с йогуртом, — Что они подарят нам на Новый год?

— Честно, не знаю… А ты-то сама как считаешь?

— Тебе, по идее, Салтыков должен подарить кольцо, ведь ты его невеста. Ну а мне я не знаю что. Но если кто-нибудь из всех этих друзей-приятелей подарит мне мышу или крысу — того я просто задушу на месте.

— Да ты опасная дамочка, — усмехнулась Олива, — С чего это ты вдруг такой агрессивной стала?

— Бесит меня всё, вот и стала агрессивной, — отрезала Аня.

— То-то ты вчера Пикачу настропалила драку устроить! Я честно в шоке была…

— А нех было приводить сюда всяких шлюх. Ты же знаешь, я ненавижу баб!

— А я-то уж подумала, что тебе самой Макс Капалин приглянулся, — поддела подругу Олива.

— Макс Капалин?! Не смеши! — фыркнула Аня, — Я не понимаю, что Пикачу-то в нём нашла. По мне так ничего особенного: толстый, стриженный…

— Ну, Пикачу-то, положим, тоже не худенькая, — заметила Олива.

— Но, во всяком случае, она бы лучше Максу Капалину подошла, чем эта вяленая вобла, которой мы устроили взбучку, — сказала Аня, — Хотя было смешно — все, наверное, подумали, что три бабы одного Капалина не поделили. А уж истерика Пикачу из-за него и вовсе нелепа. Я понимаю, если б она, например, в Саню Лялина влюбилась — тот хоть симпатичный, по крайней мере…

— О вкусах не спорят, — заметила Олива, — Кому что нравится: кому Саня Лялин, кому Макс Капалин…

— Надо же, стихами заговорила!

— Кому Гладиатор, кому Флудманизатор… — продолжала Олива.

— Кому Салтыков, кому Негодяев, — в тон подхватила Аня.

— А это уже не в рифму!

Звонок в дверь прервал их разговоры. Олива кинулась открывать — на пороге стоял Салтыков с Мочалычем.

— Мелкий, бери сумки…

Олива заглянула в сумку и чуть не упала от хохота. Из полиэтиленового пакета торчала большая плюшевая крыса.

— Это Анькин подарок, — объяснил Салтыков.

— Ну всё, трындец тебе, — смеясь, сказала Олива, — Только что Анька пообещала убить того, кто подарит ей мышь или крысу.

— Ты пока не говори ей, — шутливо произнёс Салтыков, — Должен же я дожить хотя бы до Нового года!

— Эх ты, — невольно вырвалось у Оливы, — Знаешь, мне иногда кажется, что ты всё делаешь специально, назло… — в голосе её появилось раздражение, — Вот, крысу зачем-то купил… Вместо того, чтобы Аньке помочь сблизиться с Димкой…

— А чем я ей мог помочь? Какая-то ты странная!

— Если б захотел, мог бы. Ты же друг Димки…

— И что? — завёлся Салтыков, — Знаешь что, не говори глупостей. И вообще, почему я должен решать чужие проблемы?

— Конечно! Тебе плевать на всех, кроме себя! Ты — эгоист, и думаешь только о себе!!!

— Да пошла ты на хер! Достала!

Олива онемела как от пощёчины. Неизвестно, чем бы закончилась эта её перепалка с Салтыковым, если бы в дверях вовремя не появилась Аня.

— Из-за чего вы ругаетесь? — спросила она.

— Не из-за чего, — отрезал Салтыков и прошёл в комнату.

— Что у вас опять происходит? — спросила Аня Оливу, оставшись с ней наедине.

— Что происходит… — Олива шмыгнула носом, — То происходит, что он меня вообще ни во что не ставит! — она расплакалась, — Что бы я ни сказала, он всё: «глупости, глупости»… Сам больно умный зато… Ум аж из ушей лезет…

Немезида раздражённо швырнула салат в холодильник и, скинув тапки, уселась на диван с ногами. Настроение было ни к чёрту: вся эта предновогодняя суета только бесила её и раздражала своей неуместностью. Да и, в общем-то, ей было, отчего забеситься: Павля обещал прийти в восемь вечера, а на часах уже полдесятого, и его всё ещё нет…

Немезида уже давно понимала, что их отношения зашли в тупик. За полтора года, что они были вместе, чувства прошли, и от отношений осталось одно название, но Павля с Немезидой почему-то не решались признаться друг другу в том, что пора ставить точку и расходиться в разные стороны.

Немезиде было уже двадцать три года; институт она закончила вместе с Салтыковым, Негодяевым, Райдером, Флудманом, Мочалычем и Максом Капалиным ещё летом, и теперь решительно не знала, куда себя девать. Работала она в бухгалтерии: сначала ей нравилось, но вскоре ей надоели и эти цифры, и эта рутина, и эти пожилые тётки в отделе. В университете учиться было гораздо интереснее, главным образом потому, что не было этой убийственной скуки и однообразия: учёба скрашивалась студенческими вечеринками, КВНами, выездами на лыжную базу, играми в «Дозор»… Немезида невольно вспомнила самую-самую первую игру «Урбан Роад», от которой впоследствии пошли все эти «Дозоры», и на которой начался их с Павлей роман. Как всё весело, интересно, захватывающе было тогда! А теперь от былого не осталось ничего: в «Дозоры» играют уже другие, любимый форум, на котором раньше было столько интересных дискуссий, теперь заселен какими-то левыми людьми. Вот и эти москвички, чёрт бы их побрал, припёрлись, как назло, под самый Новый год — теперь все парни там около них кружатся. И чего они прутся сюда в путь не в путь? Сидели бы в своей Москве! Мало этой Оливы, так она ещё какую-то гламурную шлюху с собой привезла — Павля вчера весь вечер только на неё и пялился…

Где вот он теперь? Где? Время-то уж почти десять. Конечно, он там, в этом грязном притоне — где ж ему ещё быть! Немезиду уже давно раздражала непунктуальность и необязательность Павли — он уже не первый раз так опаздывал, обещал что-то сделать и забывал, но теперь её терпению пришёл конец и когда на пороге, наконец, появился он с бутылками шампанского, Немезида, обычно уравновешенная, не сдержалась и взорвалась.

— Ты где был? — сурово спросила она его.

— Да Салтыков меня задержал… — начал было оправдываться Павля.

— Меня не интересует, кто там тебя задержал, — жёстко отрубила Немезида, — Если опаздываешь, надо предупреждать.

— Да ладно тебе! Собирайся, пойдём, нас Салт приглашает к себе Новый год отмечать…

— Ты, если хочешь, иди. Я не пойду.

— Почему?

— Не пойду, и всё. Не хочу.