«Ну и тухлые же у тебя носки, приятель!» — подумала Олива, недовольно крутя носом, и, косясь на Аню, которая тоже как-то скуксилась, приняла решение немедленно отправить их в душ.

— Чёрт, расстелились тут как цыгане, — фыркнула Олива, когда все четверо уже лежали в постели, вернее, Аня и Гладиатор на постели, а Олива и Салтыков — на полу, на спальном мешке.

— Мелкий, — шепнул Салтыков на ухо Оливе, когда Аня и Глад на постели вроде затихли, — Мелкий, моя машинка хочет в гаражик…

— Чё, прям тут что ли?

— Ну дык а чё…

— Перебьётся твоя машинка, — сухо сказала Олива, — Мой гаражик ещё не готов.

— Ну мееелкий!

— Хорош бухтеть! — отрубил Гладиатор с постели, — А то я вас ща возьму и в душ отнесу. И запру там.

Угроза не возымела действия на Салтыкова. Он-то в душ был совсем не против. «Пара Ктулху», как обозвал Оливу и Салтыкова Гладиатор, на какое-то время затихла, но когда Аня и Гладиатор на постели начали, наконец, засыпать, на полу снова послышалась возня.

— Так! Это что такое? — послышался сердитый шёпот Оливы, — Ну-ка убери! Бесстыдник…

Жёсткая диванная подушка перелетела через голову Гладиатора и врезалась Оливе в спину. Аня, взбешённая окончательно, приподнялась на локте, отыскивая, чем бы ещё в них запульнуть.

— Это кто кинул? — спросила Олива, замахиваясь подушкой.

— Это он! — Аня спряталась за Гладиатора.

— Это ты кинул?

— Нет, это она.

— Он, он!

— А ну вас, — вспылила Олива, — Дураки какие-то.

Наконец возня в комнате утихла, и все заснули.

…Аня проснулась в пять утра оттого, что солнце из окна светило ей прямо в глаза. С приоткрытого балкона дул прохладный ветерок ясного летнего утра, с улицы доносился крик морских чаек. В первую минуту пробуждения Аня не сразу сообразила, где находится, и поэтому несколько удивилась, увидев рядом с собой в постели Гладиатора, а на полу — Оливу и Салтыкова.

— Надо бы шторы закрыть, — шёпотом сказала Олива Салтыкову, — А то им, наверно, там солнце в глаза бьёт…

— Ну и пускай, — ответил Салтыков, — Ничего, пусть помучаются. Мы тут вообще на полу спим…

«Ничего себе — пусть помучаются! — подумала Аня про себя, — Хам какой…»

В семь утра Салтыков встал по будильнику и пошёл на работу. Провожая его в прихожей, Олива вдруг обняла его и, притянув к себе, поцеловала в губы.

— Тебе приготовить что-нибудь на ужин? — ласково спросила она.

— Угу…

— Хорошо, — она опять обняла его и принялась целовать.

«Хоть ты и нехороший человек, но я, кажется, действительно тебя люблю, — мысленно произнесла она, — И готова быть даже примерной женой для тебя…»

Когда Олива, закрыв дверь за Салтыковым, вернулась в комнату, Аня и Гладиатор уже встали. Глад запарил себе в стакане лапшу «Роллтон» и теперь сидел в кресле, дожидаясь, пока она разбухнет. Аня же сидела в постели и ела кекс, облокотясь на диванные подушки.

— А вилок у нас нет, — сказала Олива, — Так что, Глад, придётся тебе лапшу есть руками.

— У меня зато есть китайские палочки, — сказала Аня, — Глад, ты умеешь есть китайскими палочками?

— Мммм… — задумался Гладиатор и, наконец, утвердительно кивнул, — Да.

Аня с лукавою улыбкой протянула ему палочки. Гладиатор долго вертел их в руках, приноравливаясь, а потом с решительным видом разломал их напополам и, зажав их в кулаки обеих рук, яростно воткнул их в лапшу. Аня, увидев это, расхохоталась и, обессилев от смеха, снова упала в постель.

— Давайте лучше думать, чем сегодня займёмся, — предложила Олива.

После недолгих обсуждений решено было ехать купаться на Ягры, но у них в запасе было ещё полтора часа, и девчонки от нечего делать всё это время безуспешно пытались запереть в шкафу Гладиатора.

Часам к одиннадцати утра подгребли к МРВ и сели на ягринский автобус. Денег у Гладиатора было в обрез, но так как ни Аня, ни Олива даже не сделали попытки вытащить кошелёк, чтобы заплатить за проезд, ему больше ничего не оставалось делать, как заплатить за всех троих. Поэтому когда приехали к морю, и девчонки расположились на пляже, Глад, искупнувшись в море пару раз, решил по-тихому свалить, сказав, что ему нужно идти к себе домой устанавливать спутниковую тарелку.

— Ну вот, теперь можно поговорить спокойно, без свидетелей, — сказала Олива, когда они с Аней отплыли в море довольно далеко, — Ну, как тебе?

— Мне Димочка нравится, — сказала мечтательно Аня.

— А Славка?

— Славка тоже милый мальчик… Но вот твой Салтыков… Извини, конечно, но он меня бесит.

— Чем же? — поинтересовалась Олива.

— Он невоспитанный. Бестактный. Начал сразу про твою «киску» говорить прямо при нас… Ну ладно Гладиатора он не стесняется, но хоть бы меня бы постеснялся!

— Хм… Ну, это конечно, ты права… Да, действительно, бестактность тут есть, я не спорю…

— И потом, он собственник, такой же, как и ты. И, кстати говоря, я чувствую, что тоже раздражаю его.

— Да нет, он мне как-то ничего про это не говорил, — сказала Олива, — А почему ты думаешь, что бесишь его?

— Я это чувствую. Каким же надо быть остолопом, чтобы так влюбиться в тебя, что и меня не замечать…

Девушки вылезли на берег. Аня осталась около воды собирать ракушки, а Олива пошла загорать на пляже. Легла на песок, подстелив под себя одежду, но благодушно-расслабленное настроение от морского купанья и тёплого песка исчезло без следа. Она думала о Салтыкове, думала, что Аня, наверное, права, но в то же время её обуревали сомнения.

«Я понимаю, что кто-то кому-то может не нравиться, но мне-то что делать? — думала Олива, — Нет ничего хуже, чем оказаться между двух огней…»

Тем временем ненадолго вернулся Гладиатор. Олива отправила их с Аней купаться в море, а сама продолжала лежать на песке и думать. Купаться ей больше не хотелось.

В пять часов вечера Олива и Аня собрались и поехали на автобусе в Архангельск. Гладиатор обещал быть к семи часам в кафе «Остров», где должна была состояться встреча форума, а сам опять слинял домой под предлогом спутниковой тарелки. Девушки распрощались с ним и, подхватив свои сумочки, свернули с морского побережья и пошли по липовой аллее в направлении автобусной остановки.

На газоне росли крупные белые ромашки. Аня сорвала две штуки, одну воткнула себе в волосы, а на другой стала обрывать лепестки.

— Любит, не любит, плюнет, поцелует… — бормотала она себе под нос.

— На кого гадаешь-то? — поинтересовалась Олива.

— На Димочку, — отвечала Аня, — Плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт… К чёрту пошлёт! Ну и хуй с тобою, золотая рыбка. Ща на Славика погадаем.

Она вытащила из своих золотистых волос вторую ромашку.

— …К сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт, своей назовёт. Любит, не любит, плюнет…

— Плюнет, — сказала Олива, когда оборвался последний лепесток.

— Ну и пошёл он в жопу.

В автобусе Аня клевала носом. С дороги, бессонной ночи, жары и морского купанья её разморило, и настроение у неё уже было ни к чёрту. Подруги приехали домой, Олива постелила Ане постель, уложила её спать, а сама встала к плите готовить макароны — Салтыков придёт с работы голодный, надо же его хоть чем-то накормить.

Олива сварила макароны, приняла душ, переоделась. Вошла в комнату, видит — Аня не спит.

— Ты чего не спишь?

— Я не могу здесь спать, — ответила она с психом, — Мне везде мерещится присутствие Салтыкова. Вот он идёт, кстати… Слышишь шаги в коридоре?

Аня не ошиблась. Видимо, биотоки почуяла, или ещё что — но действительно, через две секунды раздался звонок в дверь. На пороге стоял Салтыков.

— Иди, я там тебе макароны отварила, — сказала Олива.

— Да зачем?

— Что значит «зачем»? — вспылила она, — Ты сам просил приготовить что-нибудь на ужин!

— Но я не съем столько макарон!

— А куда же их девать прикажешь?

— Ну, выкинь, да и всё.

Олива проглотила обиду, но вида не показала. К тому же на разборки уже не было времени — в семь часов они должны были идти в кафе «Остров» на встречу форума.

Пришли в кафе — там все знакомые лица: Гладиатор, Флудман, Хром, Мими, Райдер. У Оливы уже настроение было ни к чёрту — то ли Аня на неё так подействовала, то ли Салтыков, то ли всё вместе, но ей вдруг захотелось сделать какую-нибудь пакость, или как-нибудь ещё выпендриться. Она нацепила на себя капризную физиономию, цедила небрежно слова сквозь зубы, нарочито растягивая слова и «акая» по-московски. Уселась на стул, согнала Салтыкова, посадила рядом с собой Аню и Мими. Не удостаивая никого взглядом, цедила апельсиновый сок и общалась только с девушками.

— Что это у вас такая тухлая встреча форума? — громко сказала Олива, обращаясь к парням, — Бухтите о чём-то о своём, нечего было и объявлять на форуме, если у вас свои приватные разговоры, которые нам, между прочим, совсем не интересны.

Пацаны промолчали в ответ. Видно было, что её заскоки им не понравились. А Оливе только того и надо было.

Тем временем молодые люди снялись с насиженного места и пошли всей компанией домой к Оливе и Салтыкову. Все ввосьмером расселись на их «супружеской» постели — и замолчали как рыбы.

— Ну, хозяин, развлекай гостей! — приказала Олива Салтыкову, ударив его кулаком по спине. Он виновато заулыбался:

— Ну, я не знаю, как их развлекать…

— Как это не знаешь?! — оторопела она, — Ты же хозяин на форуме?

— Теперь уже не я, а Кузька на нём хозяин, — сказал Салтыков. И все опять замолчали.

— Мелкий, пошли покурим на балкон, — тихо сказал он на ухо Оливе.

Они вышли на балкон, и, едва прикрыв стеклянную дверь, Салтыков кинулся жадно целовать Оливу.

— Я хочу тебя… Я хочу тебя прямо здесь!!