Оливия Стилл - Жара в Архангельске-1

Парни посмотрели друг на друга и разразились дружным гоготом.

— Нууу, это ты загнул, конечно…

— Гык-гык, а что, не так разве?

— Всё так.

— Ну! Я о чём и говорю…

Вечером этого же дня Салтыков получил смс от Оливы. Недели две назад Салтыков нашёл в интернете её ЖЖ, и нежданно-негаданно написал ей, чтобы спросить позволения кинуть парочку её статей оттуда на сайт Агтустуд. Олива позволила. Между тем, слово за слово, они разговорились, и переписка их затянулась за полночь. За целый год, с тех пор, как они прекратили переписываться, утекло очень много воды. Салтыков рассказал Оливе и про то, как он сошёлся с Ириской, а потом с Дикой Кошкой, описал и турбазу «Илес», и свою болезнь, рассказал, как проходили у них летом в Кандалакше военные сборы. Олива же, в свою очередь, рассказала про то, как приезжала летом в Архангельск, и про то, как сошлась там с Сорокдвантеллером, и как влюбилась в него…

Теперь Олива и Салтыков снова начали переписываться почти каждый день, возобновив общение, угасшее было год назад. Ни он, ни она не ждали от этой переписки чего-то сверхъестественного: они общались друг с другом как добрые старые знакомые. Сердце Оливы было полностью занято Даниилом, а Салтыков был просто интересен ей как собеседник. Вот и сегодня, помирившись с Даниилом, который, едва не потеряв Оливу, стал к ней особенно нежен и внимателен, она не забыла всё же перед сном черкнуть Салтыкову смску:

— Привет! Ну как ты, после вчерашнего, живой? Чё за погром ты там учинил-то вчера?

«Твою ж мать-то, а?! Даже этой там всё уже известно, — с досадой подумал Салтыков, — Даа… Сарафанное радио поставлено у нас на широкую ногу…»

— Да блин, Олива, мне неприятно об этом говорить, — писал он ей в ответ, — Я ещё на крыльце чуть с охраной не подрался, но артдиректор клуба в итоге нас разнял. Пиздец, как мне стыдно потом было — на своей же вечерине чуть не отпиздила охрана! Водка плюс швепс — это зло!

— Да брось ты, — шутливо ответила Олива, — Я вон постоянно в такие ситуации попадаю — и ничего! Кстати, знаешь, я помирилась с 42.

— Помирились? Ну, поздравляю. Очень рад за вас.

— Спасибо. Я тоже очень рада, очень! Кстати, ты знаешь — я тут на Новый год собираюсь приехать, навестить ваш славный город. Так что… может, пересечёмся?

— Ну, дык, не вопрос! Приезжай — встретимся, погудим.

«Нет уж, спасибо конечно за предложение, но „гудеть“ с тобой как-то стремновато, — подумала про себя Олива, — Ты вон и так „погудел“ вчера на вечерине… Нет, всё-таки, как ни крути, а Даниил намного лучше… За что я его и люблю».

И она вновь и вновь вспоминала свой последний разговор с Даниилом, после того как они помирились…

— Могу я попросить тебя впредь выполнять одну мою странную просьбу?

— Какую? — спросила Олива.

— В следующий раз, как подумаешь обо мне плохо, руку правую на сердце положи, а то больно.

— Хорошо, — отвечала она.

— Могу объяснить…

— Объясни.

— Перед тем, как увидел твою запись, у меня где-то в 15 часов начало очень сильно сердце болеть, когда о тебе вспомнил.

— Давай не будем это вспоминать… Это очень больно…

— Ок. Мне жаль, что так произошло.

— Считай, что этого не было.

— Этого и не было.

«Лис, с наступающим тебя! И готовь бананы, я уже в пути. Олива»

Так писала она смску Лису, сидя в плацкартном вагоне вечером 30 декабря. Ответа не последовало. Может, не получил ещё…

Олива написала Салтыкову, поздравила его с наступающим Новым годом. Тот тоже не ответил. «Странно, сеть вроде ещё ловит… — подумала она, — Бухие они там уже, что ли, все?»

Она вытащила из сумки свой паспорт и билет, от нечего делать стала его разглядывать. № поезда: 042, тип вагона: 13П, место 002. Рейс поезда: Москва-Воркута. Пункт прибытия — Коноша…

Олива усмехнулась: никогда в жизни ей ещё не приходилось ездить в Воркуту. Собственно, в саму-то Воркуту ей ехать было незачем — ей до зарезу нужно было попасть в Архангельск. А получилось так, что перед Новым годом ни одного билета в Архангельск она достать не смогла — слишком поздно спохватилась, когда билеты все уже были распроданы. Что было делать? Оливу прямо там, у железнодорожных касс, охватило страшное отчаяние. Неужели не суждено ей попасть в Архангельск на Новый год, увидеть друзей, обнять любимого человека?! Ведь она же дни считала до этого момента! Уж и подарки всем друзьям купила — а тут такой облом…

Но Олива, несмотря на свою внешнюю неудачливость и склонность к отчаянию, была не из тех, кто поднимает лапки и сдаётся на полпути. В глубине души она считала себя несколько туповатой, так как никогда не отличалась особой сообразительностью и смекалкой. Как сказала ей однажды подруга Аня: «У тебя мозги хорошие, только заторможенные». Но, стоя у расписания поездов, Олива тупила недолго: тормозить в этой ситуации было никак нельзя. Недолго думая, она пробежала глазами станции — ага! Вот Коноша, а до неё ведь можно добраться и другим путём, необязательно даже через Архангельск. Ага, поезд Москва-Воркута тоже там останавливается. Отличненько! Олива тут же кинулась к кассе:

— Будьте добры, один до Коноши, плацкарт.

— Вам на какое время? — спросила кассирша, глядя на неё поверх очков.

— На самое ближайшее, если можно.

Так Олива со своими вещами, сумками и свёртками оказалась в воркутинском поезде. Она ехала и даже не сомневалась в том, что выбрала правильный путь. Сейчас главное было доехать до Коноши, а как потом оттуда добираться до Архангельска, ей как-то не думалось. Оливе казалось, что от Коноши до Арха рукой подать — Коноша-то ближе к Архангельску, чем Москва. Только вот с масштабами она слегка просчиталась.

На станции Коноша она вышла, сгибаясь под тяжестью многочисленных пакетов. Когда поезд уехал, Оливе стало стрёмно находиться одной ночью на едва освещённом северном полустанке. Что же делать теперь? Она подошла к расписанию поездов. Следующий поезд на Архангельск шёл только в девять часов утра. Значит, целую ночь придётся здесь кантоваться. Олива пошла искать кассу; но касса оказалась заперта. На дверях здания вокзала висел тяжёлый ржавый замок…

Девушка обошла кругом длинный заснеженный барак, который представлял собой вокзал, в надежде найти какую-нибудь скамейку, чтобы присесть. Скамейка и правда отыскалась где-то у торца здания, но сидеть, скрючившись зимней ночью на улице, было холодно и страшно. К тому же, неподалёку пришвартовалась пьяная компания каких-то стрёмных мужиков. Олива испугалась, как бы они на неё тут не наехали — станция пустынна, больше никого нет. Схватив свои тюки-узелки, побежала в противоположную от них сторону.

Где-то здесь, по идее, должна быть будка стрелочника, подумала Олива. Будка и вправду нашлась, даже свет в ней горел. Но Олива не сразу решилась войти туда — всё-таки она была очень робким человеком. Только страх замёрзнуть ночью на пустынной станции или привлечь к себе внимание уголовников, бухающих неподалёку самогон, заставил её набраться храбрости и постучать в будку.

Дверь открыл мужчина лет сорока и молча уставился на Оливу.

— Извините… А когда кассы будут работать? — спросила она.

— Кассы с шести утра.

— Мне бы в Архангельск попасть, — сбивчиво объясняла Олива, — Я с поезда Москва-Воркута…

— Ну заходи, — сказал стрелочник.

Через пятнадцать минут Олива уже сидела за столом и пила чай с зефиром.

— Ты сама-то откуда будешь? — спросил он её.

— Я из Москвы.

— Из Москвы? — удивлённо переспросил стрелочник, — А сюда-то тебя каким ветром занесло?

— Я к своему парню еду в Архангельск на Новый год, — не без гордости произнесла Олива, — Вот, друзьям подарки везу.

— Подарки… — стрелочник аж присвистнул. Многое доводилось видеть ему в своей жизни, но такого… Девчонка, пигалица, от горшка два вершка — поди-ка и двадцати лет нету, а уж вон куда её занесло. И не скажешь, что какая-нибудь бродяга — бродяг он видел и моложе — одета прилично, дублёнка на ней, сапожки. И вот те здрасьте — из Москвы в Архангельск на перекладных! К парню! Это ещё удивительно, как её в пути-то да на станции не прихлопнули…

— А родители-то твои знают, куда ты намылилась в такую даль, да ещё одна? Подумать только — через Воркуту поехала! Ты, я вижу, отчаянная. Любишь приключения искать на свою голову.

— Ну а что делать — билетов не было в Архангельск. А мне дозарезу туда попасть надо!

— Дозарезу… Был бы я твоим отцом, я б тебя высек за эти путешествия! А парень-то твой, к кому ты едешь, куда смотрел?

— А он не знает, что я через Воркуту поехала.

— Гм… ну ладно, так и быть, что-нибудь придумаем. Щас рабочий поезд до Исакогорки поедет. Оттуда до Архангельска полчаса на такси. Так что поезжай на нём, если так уж дозарезу надо, а всё ж лучше бы ты не глупила и поехала обратно домой к родителям.

…Рабочий состав полз по тундре медленно, как улитка. Олива, кругом обложенная своими тюками да свёртками, дремала на жёсткой скамье. Лис так и не ответил на её смску. Что ж это они там, не ждут меня что ли совсем, думала Олива. Настроение у неё уже было ниже плинтуса. Мало того, что она в Новый год, вместо того чтобы сидеть дома с мамой около ёлки и смотреть телевизор, тащится чёрти куда, мало того, что пересрала в дороге так, что за сутки похудела, наверное, килограммов на пять, так ещё и выясняется, что напрасно она едет, и её никто там не ждёт. Олива уже подумывала о том, что, наверное, прав был стрелочник, и не лучше ли действительно бросить всё к чёртовой матери и завернуть назад оглобли…

Тинькнул телефон. Олива встрепенулась: ага, ответили! Но смска была от Насти.

«Куда тебя уже занесло, чудовище ты пещерное?»