Это был счастливейший день. Олива и мечтать не могла о таком счастье. Она влюбилась в Вовку с самого первого дня, когда увидела его в компании. Его бездонные синие глаза, красивое серьёзное лицо так и застыли в её воображении сладкой мукой. В тот прохладный июньский светлый вечер она никак не ожидала получить от него смс с трогательным и красивым признанием в любви…

Она рыдала от счастья. Счастье мешало ей уснуть, оно охватило её как огнём, жгло, вырывалось наружу. Она носилась, охваченная эйфорией, словно ураган. Олива стала другим человеком, глаза её горели, даже она сама вся как-то светилась изнутри. Первый раз в жизни красивый парень ответил взаимностью на её любовь. Она даже не верила, что так вообще может быть, и что-то подсказывало ей, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и не может быть, чтобы это было надолго. Такие мысли она поспешно гнала прочь от себя, но вскоре констатировала факт, что то, чего она так боялась — случилось.

Спустя две недели их отношений он предложил ей секс. Олива не спешила соглашаться — во-первых, она, конечно, как все девственницы, боялась первого раза, а во-вторых, она считала, что двух недель ещё недостаточно для того, чтобы прыгать в постель. Разумеется, всё это она не стала ему говорить, а просто мягко отклонила его. И вот он исчез. Не пишет, не звонит, не отвечает. Олива не могла поверить, что человек, который ещё вчера клялся ей в своей пламенной любви, может вот так запросто взять и уйти без объяснения причин. И от этого ей было муторно и тяжело на душе.

От мрачных мыслей её оторвала Аня — коллега по работе и лучшая подруга Оливы. Аня была на год младше своей подруги, но гораздо красивее её. Большие голубые глаза, нежное фарфоровое личико и золотистые кудри до плеч делали Аню похожей на принцессу из немецких сказок. Но вот с парнями ей везло немногим больше, чем Оливе: у Ани был только один молодой человек, с которым она спала, и который потом ушёл от неё к другой девчонке. Аня сильно переживала этот разрыв и считала, что жизнь к ней несправедлива. Когда у Оливы появился молодой человек, она даже не скрывала свою зависть к ней и неприязнь. Подумать только, даже у этой чукчи есть симпатичный парень, а она, Аня, опять в пролёте. Ладно бы у Оливы не было парня — это ещё можно объяснить. Но почему же Аня, такая красивая, так несчастлива в личной жизни? Так и пропадает её красота зазря, так и молодость пройдёт, а она всё одна да одна, и никому не нужна…

— Ты чего такая убитая сидишь? — спросила она Оливу.

— Да вот… Вовка опять ничего не написал. Третий день уж. Не знаю, что и думать…

— А что тут думать? — ехидно произнесла Аня, — Бросил он тебя, вот и всё. Ты ему тогда секса не дала, вот он и ушёл от тебя. Наверняка уже нашёл там себе кого-нибудь. Я тебе ещё тогда говорила, что он от тебя уйдёт…

— Но как же… — робко возразила Олива, — Мы же с ним не ссорились, зачем же ему уходить от меня? Я боюсь: может, с ним что-нибудь случилось?

— А ты позвони Наташке, она же с ним там наверняка пересекается. Если бы с ним что-нибудь случилось, тебе бы уже наверняка сообщили.

Да, действительно, Аня права, подумала Олива. Может, и вправду Наташке позвонить…

Но ей даже не пришлось набирать Наташкин номер. На мобильный телефон нежданно-негаданно пришла смска. Олива даже обрадовалась: может, это Вовка? Но нет: смска была от Наташки.

«Ты мне можешь щас позвонить? У меня к тебе разговор есть».

«Какой разговор?» — написала Олива в ответ.

«Это насчёт Вовки, я с ним вчера говорила».

— Ну? Что? — срывающимся от волнения голосом спросила Олива, когда Наташка, наконец, соизволила снять трубку.

— Да ничего, — ответила та, — Я с Вовкой говорила, он сказал, что ты затрахала его своими смсками. Просил меня передать, чтоб ты его больше не доставала — отвечать он тебе не будет.

— Но… почему?? — ошарашенно спросила Олива, ещё не веря в реальность происходящего.

— Да потому что ему надоел детский сад штаны на лямках, и он устал ходить с тобой за ручку. Я тебе это говорю, чтобы ты зря не надеялась.

— Ясно, — упавшим голосом произнесла Олива и повесила трубку.

Она сидела на стуле в оцепенении и не могла выговорить ни слова.

— Да что с тобой?! — испугалась Аня, — Что она тебе сказала? На тебе лица нет!!!

— Вовка… меня… бро…сил… сказал… что я его… — с усилием выговорила Олива и истерически разрыдалась. Аня увела её на кухню, совала ей в рот стакан с водой. Олива пролила на себя воду, давясь ею напополам со слезами. Аня прижала её голову к своей груди, но Оливу трясло в истерике, она никак не могла успокоиться. Только спустя час она кое-как взяла себя в руки. Тут как раз пришёл вызов из бухгалтерии — Оливе дали пакет документов и отправили в налоговую.

Она шла к налоговой и ревела. Рухнули все её мечты, она опять осталась одна, никому не нужной. Зачем же он тогда так её обнадёжил? Зачем говорил о своей любви? Чтобы сделать ещё больнее, помаячить надеждой и растоптать… Господи, какие все мужики сволочи! Вот и он… Он! Он, который самый первый сказал, что любит её… Обманул, бросил… Разве после этого им можно вообще верить на слово? А она-то, дура, поверила… А он вон какой оказался…

Что ей было до того, что ярко светит солнце, что поют птички и стоит тёплое, благодатное лето! Словно в насмешку над ней, над её неудавшейся судьбой, стояла залитая солнцем златоглавая Москва. Олива почувствовала, как растёт в её душе ненависть, озлобление к этому городу, к людям, которые в нём живут. Им было плевать на Оливу, на её горе, они недоброжелательно и косо смотрели на плачущую девушку с азиатским типом лица, отворачивались и проходили мимо. Она чувствовала себя в этом городе лишней, чужой, никому не нужной. Враги… враги… кругом враги. Подруги и те… сочувствуют Вовке, презирают её. Все понятия о добре и чести здесь перевёрнуты с ног на голову. Даже девственность её, столь редкая по нынешним временам, была на ней как клеймо. Вовка как узнал, тут же отшатнулся. Что же тогда и говорить об этом…

Она вспомнила свои школьные годы, когда её подружек мальчики уже звали в кино и на свидания, приглашали на дискотеках танцевать медляки, а её полностью игнорировали, и вспоминали о ней только в школе, и то только тогда, когда нужно было списать домашку или контрольную. Олива была в школе «синим чулком», она училась лучше всех девчонок в классе, потому что в свободное от школы время, когда её одноклассники гуляли и развлекались, её никто никуда не звал, и ей волей-неволей приходилось забивать своё время школьными уроками. Олива никогда не отдавала предпочтения какому-то одному школьному предмету — она училась хорошо по всем предметам, но сказать, что ей нравилось что-то одно, она не могла, потому что ей не нравилось ничего — ей тоже хотелось тусоваться в компаниях, встречаться с мальчиками, а не сидеть тупо за учебниками. Но других перспектив, кроме учебников, у неё просто не было: всех молодёжных источников удовольствия — друзей, компьютерных игр, возможности ходить в бассейн или на танцы — она была лишена, так как ко всему прочему в её семье на какие-то развлечения просто не было денег. Впрочем, годы за учебниками не прошли для неё даром — окончив школу, Олива без проблем поступила в институт на бюджетной основе. Только вот проблема оказалась в том, что институт она даже не выбирала — ей было всё равно, где учиться, на кого, поэтому оказалась в институте методом тыка. Только спустя полтора года поняла, что это не то — и перевелась из гуманитарного вуза в технический. Учиться в техническом вузе было сложнее, зато там были парни, однако эти парни обращали на Оливу так же мало внимания, как и в школе. В студенческие тусовки её не брали, встречаться не предлагали, и Олива поняла, что и тут ей ничего не обломится.

Вовка появился в её жизни, как это водится, нежданно-негаданно. Замутили-то, собственно, по пьянке — квартира у Оливы была свободна, и её подруга, пользуясь случаем, привела парней. Счастье Оливы выходило из берегов, однако и ложка дёгтя могла запросто испортить бочку мёда. Уже на втором свидании Вовка, критически оглядев свою девушку с ног до головы, заметил, что ей бы не мешало обновить свой гардероб и записаться в тренажёрный зал, а также посетить парикмахера.

— Скажи мне, пожалуйста, чем ты питаешься? — спросил он её через полчаса прогулки и, не дожидаясь ответа, добавил: — Всё ясно. Лапша «Роллтон», картофельное пюре «Роллтон», белый хлеб, сосиски. И что мне с тобой делать? Надо будет заняться твоим перевоспитанием…

После этого Олива, придя со свидания домой, долго критически разглядывала себя в зеркало, и была более, чем когда-либо, недовольна своим отражением. Она видела себя глазами Вовки, и глазами Вовки не нравилась себе. В этот вечер ей более чем когда-либо не нравились свои полуазиатские черты лица, угреватая жирная кожа, широкий нос, узкие раскосые глаза, короткие ноги, большая попа, толстоватые бёдра — всё было неидеально, всё н е т а к, как надо.

«Ну хорошо, я некрасивая, жирная, узкоглазая уродина, — с усталым отвращением к самой себе думала Олива, — Но тогда непонятно, зачем он встречается со мной, если его всё во мне не устраивает? Что же это за любовь такая? Или это не любовь вовсе? А что?..»

Мысль о том, что это мог быть всего лишь корыстный интерес — неважно какой: квартира ли в Москве (сам Вовка был иногородний), попытка ли с помощью Оливы забыть свою старую любовь, или же просто парню очень захотелось секса — была ей невыносима и противна, и она всякий раз пыталась отгонять её от себя прочь, начиная тут же думать о чём-то другом.

И вот он исчез…

Олива вернулась в офис уже несколько успокоенная, но по-прежнему убитая горем. До конца рабочего дня её больше никто не трогал. Чтобы скоротать время, она залезла в интернет, от нечего делать стала лазить там по Яндексу. Интернет у неё появился только на этой работе — дома у неё не было даже компьютера, и про наличие виртуальных сетей Олива до сего момента имела весьма смутное представление.