Кэтрин Сатклифф - Жар мечты

– Убирайся из моей жизни, – глухо сказал он. – Я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь, в мои мысли только на том основании, что спьяну я подписал брачный контракт. Иди в дом и переоденься…

Саммер подняла подбородок и засмеялась.

– Тебя волнует, как я выгляжу?

Ник молча обошел ее и, взявшись рукой за рычаг, несколько раз нажал на него, стараясь не обращать внимания на боль, вызванную очередным отказом отца, на волнение, которое производил на него вид Саммер. Его ни на секунду не оставляли воспоминания о том как сегодня утром, там, в лесу, она прижималась к нему.

– Ты не прав! – настаивала девушка, стоящая перед ним полотняной рубашке и белых панталонах. – Большая часть мужчин нашла бы своих жен весьма привлекательными в подобном виде.

– Я не отношусь к этой части мужчин.

– Но ты ведь мужчина… я надеюсь? Ник медленно повернул к ней голову.

– Да, – ответил он тихим, но угрожающим голосом. Отведя назад худенькие плечики и подняв подбородок, девушка ехидно произнесла:

– Да? Что-то я пока не видела доказательств этому. В следующее же мгновение она поняла, что совершила серьезную ошибку и бросилась наутек.

– Саммер! – заорал Ник ей вслед, быстро догнал ее, навалился всем своим телом и повалил на землю. Саммер распростерлась на зеленой траве и камнях. Щека ее оказалась прижатой к земле, голова гудела от боли. Ник, ослепленный яростью, грубо перевернул ее на спину и буквально вдавил в землю.

– Ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что я мужчина? – зловеще поинтересовался он.

– Я просто хочу быть твоей женой, Николас.

– Мне не нужна жена!

На глазах Саммер показались слезы. Попытка осторожно тронуть его лицо рукой, не увенчалась успехом: Ник сердито оттолкнул руку, жадно глядя на обнажившуюся из-под разорвавшейся рубашки девичью грудь. Дыхание его стало прерывистым.

Дрожащими пальцами Ник стал развязывать ленты и, наконец, отбросил в сторону ее одежду. Теперь девушка лежала перед ним совершенно нагая. Глаза мужчины потонули в ее красоте – даже в самых диких фантазиях он не мог представить что она так прекрасна. Неужели… Неужели Саммер права и он на самом деле забыл как любят женщину…

Саммер отвернула лицо, положив щеку на прохладную траву. Запах земли наполнил ее ноздри. Она закрыла глаза, стараясь понять, что же происходит? Странно, но она не могла сосредоточиться. Руки Ника неистово скользили по ее телу, касаясь грудей, раздвигая ее ноги, но его действия не причиняли ей боли, наоборот, они были полны неутоленной жажды. Вдруг Ник наклонился и взял губами ее сосок, прижимаясь бедрами к ее бедрам.

Запах Саммер пьянил Ника, он стонал. Руки его метались тщетной надежде разом ощутить все ее тело. Страсть рвалась наружу, как дикий и грубый зверь. Он перестал себя контролировать, чему, впрочем, был даже рад. Ник мечтал впитать е всю, насытиться запахом и вкусом ее женственного тела, утолить, наконец, голод, подавленное желание, которое он испытывал с той самой минуты, как впервые увидел ее.

Саммер пыталась вырваться, но он буквально пригвоздил е руками к земле.

Слова ее не доходили до его затуманенного страстью мозга, и все глубже и глубже погружался в ее аромат, испивая до капли волшебство ее тела, пока сам не начал дрожать. Рассудок покинул его, как осенние листья покидают дерево, повинуясь порыву сильного ветра. Он жаждал забытой минуты гадкой смерти и яростного рождения во всепоглощающем экстазе.

Стало совсем темно, но в лунном свете ее глаза – о, эти глаза, – стали широкими и круглыми. Ее мягкий рот приоткрылся. Она смотрела ему прямо в лицо и что-то говорила. Это был какой-то неясный, растворяющийся в их страсти, шепот. Он мог бы понять эти слова, если бы захотел, но у него не было времени для пустых излияний и меланхоличного бормотания. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, дрожащей рукой, медленно расстегнул пуговицы на брюках, предвосхищая тот момент, когда наконец погрузится в нее.

Руки ее обвились вокруг его тела: «Да!» Вся она дрожала, из глаз текли слезы.

– Саммер, – прошептал Ник, погружая лицо в ее пышные волосы. Слегка отодвинувшись назад, он медленно, мягко вошел в нее и начал плавно двигаться, чувствуя, как коварное оцепенение, которое вот уже много дней не отпускало его, наконец, покидает его тело.

Закрыв глаза, он стал двигаться все быстрее и быстрее, как лихорадке, вжимая ее в землю. Он задыхался. Он стонал. Он вновь и вновь бормотал:

– О, Боже мой, Саммер, Саммер. Так давно…

– Я люблю тебя, – шепнула ему девушка. Он простонал в ответ:

– Я не могу любить тебя. Я не могу. Пожалуйста, не разрешай мне тебя любить.

Пребывая в исступлении, он с искаженным лицом покрывал ее грудь поцелуями.

– Я не… – простонал он, но тут тело его онемело, кровь жидким огнем пробежала по венам, голова откинулась. Ник издал крик, в котором излил и свою страсть, и свое отчаяние. Этот крик, полный боли и восторга слышала даже поднимающаяся луна.

Голова его покоилась на ее плече. Саммер смотрела на круглую бледную луну, висящую над ними, и ощущала, как мужская часть Ника, проникшая в нее, постепенно уменьшается. Ей было немного больно, но простая физическая боль не тревожила ее. Что-то убеждало девушку в том, что Ник проник в ее душу гораздо глубже, чем в тело.

Ник очнулся и напряженно посмотрел на нее, легка касаясь пальцами ее щек.

– Я люблю тебя, – вновь призналась девушка, и ужасные предчувствия сжали ей сердце. – Я люблю вас всем своим сердцем, мистер Сейбр, эсквайр, и обещаю приложить все усилия, чтобы сделать вас счастливым…

Николас Сейбр медленно, но твердо разжал ее объятия и сел к ней спиной, поправив при этом брюки.

Саммер снова положила руки ему на плечи. Ей отчаянно хотелось взглянуть ему в глаза, узнать его мысли, но…

– Не трогай меня, – глухо сказал он.

– Хорошо, – согласилась она. – Я понимаю… Он повернулся.

– Нет, ты не понимаешь. Ты не можешь понять. И не делай больше вид, что пытаешься понять меня? Не говори, что любишь меня, что прощаешь меня. Я не верю, не верю! – Он хлопнул рукой по траве и поднялся на ноги. Казалось, он очнулся от сна. – То что произошло, ничего не меняет в наших отношениях. Мое минутное умопомешательство было вызвано обыкновенной похотью. Нет, нет!.. – Губы его упрямо сжались. – Конечно, это не любовь. Когда ты немного подрастешь, ты сама поймешь, почему… Я потерял над собой контроль, Саммер. Я позволил своему отвратительному темпераменту взять верх над разумом.

– Но я сама хотела, чтобы ты любил меня…

– Я не любил тебя, – отрезал он зло. – Я практически тебя изнасиловал.

Его последняя фраза оглушила Саммер, и пока она приходила в себя, Сейбр уже скрылся в темноте. Бедная девушка свернулась на земле калачиком и заплакала. Упрямый аристократ! Ну почему он так боится полюбить ее?

Наконец она собралась с силами и вернулась в дом. Николаса там не было – он либо возился в сарае, либо бродил с собакой по загонам, пытаясь убедить себя в собственной правоте.

Саммер сняла одежду и отбросила ее в сторону. Она была так изорвана, что починить ее уже не представлялось возможным. На панталонах осталась кровь. Щеки девушки вспыхнули. Что же теперь? Неужели он так и не разрешит ей остаться?

Осторожно прикасаясь губкой к исцарапанным местам, она в остывшей воде вымылась с головы до ног, после чего надела ночную сорочку, легла в постель, и горько расплакалась.

– Саммер? Дорогая, что с тобой? – раздался тихий ласковый голос Фрэнка. Он стоял с удочкой в одной руке и леской, на которой болтались форели, в другой. И то, и другое, выскользнуло из его рук, когда его взгляд скользнул по ее истерзанному лицу, когда он увидел одежду, валявшуюся на полy.

– Боже мой… – Он подошел к ней и нежно взял за течи. – Неужели этот парень… Милая моя, пожалуйста, тебе стоит промокнуть личико…

Только сейчас Саммер поняла, что царапины на ее щеках продолжают кровоточить. Фрэнк поднял ее одежду.

– Я сама… – попросила девушка, принужденно улыбаясь.

– Ладно, давай сама. Старик вроде меня уже не может быть галантным кавалером…

Совместными усилиями они привели лицо Саммер в порядок, после чего Фрэнк кашлянул и молча вышел из дома.

Уныло опустив голову. Ник сидел в сарае на табурете. Воспоминания не оставляли его в покое. Однажды его уже обманула невинная улыбка – он убил человека, только потому, что отказался поверить, в виновность женщины, которую любил и которой доверял. Неужели Саммер – такое же лживое существо, как и все остальные женщины, встречавшиеся на его пути?

Неожиданно забеспокоилась Бетси, сидевшая до сих пор в уголке. Ник протянул к ней руку, но собака заурчала, поджала хвост и выскользнула в темноту.

В дверь ворвался Фрэнк. Николас взглянул на него и поразился: его пастух постарел за последние несколько часов лет на двадцать. Фрэнк схватил хозяина за лацканы рубахи и с силой тряхнул его, заставив встать.

– Сукин ты сын, – спокойно произнес он и без лишних объяснений изо всех сил врезал ему по роже.

Ник неуклюже повалился назад. Хлам валявшийся вокруг, затрещал под его массой. Не мешкая, Фрэнк приблизился к поверженному хозяину. В руке он держал кожаный ремень, намотанный одним концом на руку.

– Мне кажется, – недобро начал он, – тебя так и не научили хорошим манерам. Ничего, я помогу тебе в этом…

Кожаный ремень со свистом опустился на грудь Николасу, а потом – на его плечи, на живот. Фрэнк хлестал хозяина умеючи, но тот ничего не делал, чтобы защититься.

– Стой! Остановись! – Саммер буквально прикрыла Ника своим телом, чтобы остановить жестокую экзекуцию. Лицо ее побелело, а волосы растрепались. – Не смей бить его, Фрэнк! Он не насиловал меня!

– Тогда откуда на твоем лице кровоподтеки?

– Я упала и ударилась о камень…

– А кровь?

– Я… девушка…

– Значит, он вдвойне достоин наказания! Ни один мужчина, стоящий хотя бы мешка шерсти, не опрокинет свою невесту на землю и…