Глава 25

Отель неподалеку от Сорбонны, где поселился Лукас, был таким же старым и невзрачным, как другие, предлагавшие нищим студентам дешевое жилье. Лукас впустил Жози в маленькую комнату и бросился на смятую постель — видимо, она его разбудила. Жози неуверенно остановилась. Кроме широкого окна, откуда был виден какой-то памятник, девушка не заметила ничего примечательного. В комнате стояли только кровать да жесткий стул с прямой спинкой. Пустота производила гнетущее впечатление. Хотя, возможно, в другой ситуации даже такая жалкая комнатушка, но зато в самом центре Парижа показалась бы ей пределом мечтаний. В довершение ко всему в воздухе висел тяжелый запах марихуаны.

— Зачем пожаловали, принцесса?

Голос Лукаса немного приободрил Жози. К счастью, можно рассчитывать на его дружбу, и это единственное, что не менялось в ее жизни после смерти Марианны. Тайная любовь Лукаса согревала Жози, но ответить на его чувства она не могла.

— Лукас, мне нужна твоя помощь. Я так нервничаю из-за сегодняшнего выступления, что всю ночь не сомкнула глаз. Принц не понимает, что следовало бы держаться подальше от меня. — Жози умолкла, внезапно осознав, что лучше не говорить об этом Лукасу. Вовремя остановившись, она не выдала истинных причин своего беспокойства.

— Что стряслось, детка? Уж не хочешь ли ты сказать, что поцеловала своего принца и он снова превратился в лягушку?

— Прошу тебя, Лукас, мне сейчас не до смеха! Я пришла к тебе за помощью.

— Тебе всегда нужна помощь, не так ли, принцесса? По-моему, ты считаешь меня кем-то вроде няньки, — насмешливо проговорил он и глубоко затянулся сигаретой.

Жози растерянно посмотрела на него.

— Нет, что ты, мне очень неприятно взваливать на тебя свои проблемы. Просто у меня сегодня очень напряженный день, а я чертовски паршиво себя чувствую. Ты ведь говорил, что я могу прийти к тебе за помощью и рассчитывать на тебя.

— Точно. Но уж не думаешь ли ты, что моя жизнь только вокруг тебя и вертится? Не заблуждайся. Кроме того, у меня совсем не осталось пилюль. Вчера вечером я устроил распродажу и избавился от всех своих запасов.

— Лукас, зачем ты это делаешь! Когда-нибудь тебя поймают и посадят в тюрьму. Торговать наркотиками запрещено законом.

— Я вовсе не торговец наркотиками. Мне нужны деньги на билет до Нассау. Я не собираюсь всю жизнь аккомпанировать особе, вообразившей себя джазовой певицей. Да на кой черт мне это нужно?

Жози поразил его издевательский тон, хотя она давно догадывалась, что Лукас затаил против нее злобу.

— Но ведь сегодняшний концерт дает шанс и тебе. Ты выступишь как солист, и кто знает, что из этого получится!

— Ничего! — Лукас усмехнулся. Обнажив такие же грязновато-желтые зубы, как и белки его глаз, он швырнул сигарету в пепельницу. — Ни черта из этого не получится, принцесса, потому что меня там не будет! — Он произнес это с вызовом, даже с гордостью, словно желая уязвить Жози. — Мне все это ни к чему. Предпочитаю выступать в клубе «Сисо» под собственным именем, мне самому нравится быть гвоздем программы. А что, принцесса, ты удивлена?

У Жози голова пошла кругом. Без Лукаса ей сегодня не обойтись — кто еще может аккомпанировать, когда она будет исполнять карибские песни? Ее репертуара никто не знает, а даже если какой-нибудь пианист согласился бы выучить новые песни за несколько часов, ему никогда не удастся исполнить их с виртуозностью Лукаса. Остаться без него — значит лишиться половины репертуара, причем именно той неповторимой части, которая дает Жози особые преимущества. Так подвести ее, да еще и в самый последний момент! Жози остолбенела от такой подлости. Понимая, что всему конец, она беспомощно пробормотала:

— Ты не можешь бросить меня в такой момент, слишком поздно искать замену. — Ее охватила злость. — С твоей стороны это просто подлость! Почему ты хочешь меня уничтожить?

— Ты сама себя уничтожила, радость моя. Или принц выполнил за тебя и эту работу?

— Ты меня ненавидишь! Это все из-за ревности.

— Какая ревность? Таких девушек, как ты, заполучить не трудно, особенно в этом городе. Да я встречаю их на каждом углу! Ах, бедняжка! Ладно, я тебе помогу. Сейчас посмотрю, не завалялось ли где-нибудь несколько волшебных пилюль.

Он зевнул и потянулся. Жози заметила, что кожа Лукаса приобрела нездоровый желтоватый оттенок, а из-под нее выступали ребра. Он, пошатываясь, подошел к гардеробу и принялся шарить по карманам брюк и рубашек.

— За «колеса» я ничего с тебя не возьму, можешь считать их прощальным подарком. — В голосе Лукаса звучал сарказм. — Ведь ты так много для меня сделала!

Жози вспыхнула:

— Забудь об этом, Лукас! Не нужны мне ни твоя помощь, ни твоя музыка! И я прекрасно обойдусь без допинга. Может, все даже к лучшему. Справлюсь и без тебя!

Не успела Жози выйти в коридор, как услышала скрип пружин — это Лукас снова плюхнулся на кровать. Когда она спускалась по лестнице, до нее донесся его нарочито громкий смех.

Если Лукас хотел поразить Жози, это ему вполне удалось. И почему только он стал ее врагом? Без его помощи она обречена на неминуемый провал. Нет, сегодня нельзя выступать, какие там песни, Жози не способна издать ничего, кроме вопля отчаяния.

Добравшись до особняка принца, она уединилась в своей спальне. Наверное, нужно сказаться больной и отменить выступление. Жози и вправду чувствовала себя плохо. Она никогда не осознавала, как сильно пристрастилась к амфетаминам, хотя и догадывалась, что дело зашло далеко. Но даже боль не шла в сравнение с гневом, охватившим ее. Вероятно, гнев и придал Жози сил. Она обязана справиться сама, это вопрос чести. Готовясь к концертам, девушка часто аккомпанировала себе на гитаре. Девушка взяла гитару и начала репетировать.

Даже страх перед провалом уже не мог поколебать ее решимости. Она предстанет перед слушателями такая, как есть, и смело выслушает любой приговор. А завтра улетит домой, в Нассау.


Ровно через четыре часа на маленькую эстраду ночного клуба «Лило» поднялись пианист и бас-гитарист. Жози стояла за темно-бордовым бархатным занавесом и, чуть раздвинув его, разглядывала публику, казавшуюся отсюда однородной темной массой. Лучи прожектора выхватывали из темноты чьи-то руки, лица, но Жози никого не узнавала. В зале воцарилась мертвая тишина, означавшая, что люди собрались не случайно, а пришли именно слушать. Жози ощущала такое внутреннее напряжение, что лицо словно сводило судорогой. Вместе с тем волнение возбуждало ее, вселяло необычайную энергию. Девушке захотелось поскорее выйти на сцену. Каким-то чудом Лукас сделал то, к чему стремился: Жози приняла вызов судьбы. Что грозит ей в худшем случае? Критики не примут ее, сочтут, что принц устроил выступление, желая потрафить своей любовнице? Что ж, наложница Бенора недостойна ничего лучшего.

И вот Жози стоит в лучах розового света и смотрит в полутемный молчащий зал. Пианист взял несколько аккордов, и она настроила гитару.

Струны безотказно слушались ее пальцев, и первый же звук успокоил девушку, одинокую и испуганную. Слава Богу, хотя бы гитара никогда не предаст ее. Она претворит в музыку тревогу и смятение Жози. Волшебные звуки словно заворожили Жози, и она запела.

Напряжение почти отпустило девушку, когда в ее памяти всплыли уроки, полученные в Венеции. Жози вздохнула полной грудью, и чарующий голос зазвучал под сводами зала. И тут случилось чудо — пространство вокруг нее расступилось и посветлело, и она перенеслась в солнечную Адриатику, в сказочный мир мечты и воспоминаний. Жози запела песню, которую не собиралась исполнять, — карибский зонг, имитирующий крики птиц. Радостные звуки лились из ее груди, и всем казалось, будто птица расправила крылья и поднялась в воздух. Сердце Жози вдруг ожило: его переполняли счастье и грусть, тоска по родине и надежда на то, что изгнание скоро закончится.

Жози перешла на блюз, ошеломив слушателей экспрессией. Околдованные, люди затаили дыхание. Голос певицы проникал в самую душу, но сама Жози забыла обо всем. Огни сцены рассыпались, словно осколки разбитого зеркала. Теперь она пела для себя и для матери. Марианна знала, каково парить за миллионы миль от Земли среди холодных, равнодушных звезд. Она теперь одинока, как никогда раньше. Богатство, слава — все это мишура! Что они по сравнению с удивительной мелодией этой песни, со звуками, идущими из глубины ее сердца? Жози пела, не думая о том, поймут ли ее и что принесет ей сегодняшнее выступление. Она не стремилась произвести впечатление, а хотела рассказать правду о себе. Она пела о принце, превратившем ее в игрушку, пела о Франческе и влюбленном в нее актере, готовом принять эту женщину и красивой, и страдающей, о Лукасе с его страстью, злобой, завистью и опасными пилюлями. Образы рождались в ней спонтанно, и, выпустив их на свободу, Жози наконец умолкла. Пианист исполнил сольную партию, а вслед за ним девушка спела еще одну песню в стиле калипсо — радостную песню мечты о возвращении домой, о счастливом будущем и обретении себя.

Зал взорвался аплодисментами. Жози не отпускали со сцены, она пела на «бис» еще четыре раза. Теперь, когда ей больше не приходилось усилием воли держать себя в руках, стало сказываться напряжение. Но она продолжала петь, ибо для нее не было ничего слаще этого. Ничто не дарило Жози столь пьянящего ощущения свободы.


Сияя от гордости, она в последний раз поклонилась, ушла за кулисы и рухнула без чувств.

Очнувшись, она поняла, что лежит в спальне принца. Солнце уже проникло в комнату, и хрустальные вазы сверкали в его лучах. Воздух был напоен ароматом роз и орхидей. Жози удивилась: прежде принц никогда не позволял ей проводить всю ночь в его спальне. Бенора здесь не было. Девушка потянулась к колокольчику.