— Этого не знает никто. Аполлония не хочет подвергаться химиотерапии или еще одной операции.

— Давно ли она узнала?

— Несколько месяцев назад. Ее парижский врач — мой хороший знакомый, и, поскольку герцогиня все еще считается моей пациенткой, он связался со мной. Но Аполлония отказывается лечиться в Париже и не желает возвращаться в Лайфорд-Кэй, где я мог бы ею заняться.

— Что ее ждет?

— Это зависит от стадии болезни. Она жаловалась на сильные боли в желудке. Врач советовал ей произвести сканирование, мы все узнаем, когда получим результаты. А вам, Франческа, следует с ней поговорить. Она понапрасну тратит время на этого прощелыгу. У нас еще есть шанс спасти Аполлонию, но нужно поторопиться.

— Сделаю все, что смогу. Подумать только, ни словом не обмолвилась! Наверное, боялась, что я стану уговаривать ее вернуться в клинику.

— А вы поедете вместе с ней домой?

Вопрос застал Франческу врасплох. Домой? Но ее дом здесь, с Джеком!

— Не знаю, Эдуард, не уверена. Я сейчас нужна Джеку. Возможно, я смогу раз-другой уехать на уик-энд, но когда я перееду навсегда… трудно сказать.

Эдуард нахмурился:

— Хотелось бы выяснить точнее.

— Эдуард, прошу вас. Я сделаю все, что от меня зависит. Знаю, мы подвели вас. Я займу деньги и покрою убытки Аполлонии. Потом заключу договор с каким-нибудь рекламным агентством в Париже. По крайней мере с этим я в состоянии управиться. И пожалуйста, не принимайте это так близко к сердцу. Для меня очень важно быть рядом с Аполлонией. Если она вернется на Багамы, я попытаюсь убедить Джека сделать нашей базой Нассау. — Франческа понимала, что это почти безнадежно. Джек хотел совсем другого — забрать ее и Кристофера в Калифорнию.

— Чутье подсказывает мне, Джек не придет в восторг и не захочет, чтобы вы работали.

— Ах, Эдуард, порой мне кажется, что вы понимаете меня лучше, чем я сама. Джек по натуре собственник. В Париже вся моя жизнь сосредоточена только на нем. Даже если я уговорю его переехать в Нассау, сомневаюсь, что он позволит мне работать на полную катушку. Но все же попытаюсь.

— Как заинтересованное лицо, не стану давать никаких советов. Вы нужны мне в Нассау. К тому же теперешняя ваша жизнь недостойна вас. — Он поцеловал руку Франчески. — Но как бы вы ни поступили, желаю вам счастья.


В тот же день Франческа позвонила Аполлонии:

— Дорогая, Эдуард мне все рассказал.

— Лучше бы он не делал этого. Я хотела сохранить все это в тайне.

— Но почему?

— Потому что лечение еще хуже, чем болезнь. Я влюблена! Как же мне проходить курс химиотерапии? От этого ужасно портится внешность, иссякают силы. В прошлый раз я почти совсем облысела! У меня не останется шансов вернуть Марио.

— А разве сейчас они есть? Да стоит ли из-за него умирать? — рассердилась Франческа.

— Я предпочитаю прожить остаток дней так, как мне хочется, — сдержанно ответила Аполлония. В ее голосе снова звучало спокойное достоинство. — Прошлой осенью я много думала и приняла решение. К тому же за последние полгода Марио дал мне больше, чем я могла мечтать.

— Но почему вы думаете, что это конец? Надеюсь, курс лечения поможет.

— Сомневаюсь. Симптомы убеждают меня в обратном. Впрочем, выбора нет, боли очень усилились. Мне придется отдать себя в руки врачей. Ну скажите, Франческа, разве не смешно? Я чувствую себя как преступник, решивший сдаться властям. Что ж, «Роза Лайфорда» — прекрасная тюрьма.

— Кристофер пришел, — солгала Франческа, боясь разрыдаться. — Я перезвоню позже.

Ближе к вечеру приехал парикмахер, и Франческа начала готовиться к очередному приему. Скоро должен был вернуться Джек. Увидев, что Кристофер играет с няней, Франческа пошла с парикмахером наверх. Невысокий Фердинанд, с проницательными глазами и тонкими, чуткими руками художника, отличался своеобразным вкусом и безукоризненной вежливостью. Он владел собственным салоном в престижном округе Парижа, а кроме того, занимался бизнесом. Клиенты считали его кудесником. В виде особой любезности Фердинанд приходил к Франческе на дом, чтобы сделать прическу. Для нее он был не просто парикмахером, но отчасти поверенным. Пока мастер мыл ей голову и укладывал длинные волнистые волосы, Франческа изливала ему душу. Однако сегодня она молча закрыла глаза и попыталась избавиться от напряжения, пока сильные пальцы Фердинанда массировали ей голову. Но даже его колдовские движения не помогали. Она в каком-то оцепенении сидела перед большим зеркалом в своей гардеробной.

— Трудный выдался день? — поинтересовался Фердинанд.

Франческа поморщилась. Она не могла рассказать ему о болезни Аполлонии и визите Эдуарда, упреки которого терзали ее. «Ведете легкомысленную жизнь». В его словах звучало презрение.

Парикмахер начал расчесывать волосы жесткой щеткой, и Франческа вскрикнула:

— Зачем вы рвете мне волосы?

— Прошу прощения.

Чувствуя вовсе не боль, а раздражение, Франческа поняла, что сегодня ей уже не расслабиться. Она едва выносила присутствие Фердинанда, хотя обычно он действовал на нее успокаивающе.

— Прошу вас, будьте осторожнее.

Рука с расческой застыла, и Франческа встретила в зеркале изумленный взгляд мастера.

— Простите, я не хотел причинить вам боль.

— Тогда продолжайте. — Она устыдилась своей вспышки.

Фердинанд работал теперь с подчеркнутой осторожностью. Франческа заметила его неудовольствие.

— Вы мне понадобитесь на следующей неделе. В четверг вечером мы с Джеком идем в театр.

— Боюсь, в четверг я занят.

— Но вы мне еще две недели назад обещали, что будете в моем распоряжении, когда Джек вернется в Париж! Я на вас рассчитывала, что же мне теперь делать? Уже слишком поздно кого-то искать.

— Если угодно, приходите ко мне в салон. Я назначу вам время, — предложил Фердинанд.

Франческа вдруг заподозрила, что он нарочно злит ее.

— Вы же знаете, я никогда не хожу укладывать волосы. У меня слишком много дел. Не сидеть же мне в очереди с обычными клиентами! — высокомерно воскликнула Франческа.

Фердинанд растерялся.

— Извините, но у меня и в мыслях не было оскорбить вас.

— Это хуже оскорбления! Вы нарушили мои планы! — распалилась Франческа.

Фердинанд отпрянул. Лицо его исказил гнев.

— Мадам, если я не устраиваю вас, мне лучше уйти.

— Нет, сейчас вы никуда не уйдете, — резко возразила Франческа. — Сегодня вечером соберутся фотографы. Я должна быть безупречно причесана.

Парикмахер положил расческу.

— Помоем голову? — Он подтолкнул ее к ванной. Усадив Франческу перед раковиной, мастер намочил ей волосы.

Но она не могла позволить ему одержать победу.

— Фердинанд, все-таки вы должны прийти в четверг! Неопределенность меня не устраивает!

— Но мы же не назначили дату…

— Если дали слово, будьте любезны держать его! Я не позволю обращаться с собой как со случайной клиенткой. Не забывайте, кто я!

— О, это я помню. Но у меня есть и свои дела, а их я, уж простите великодушно, ставлю на первое место.

— Это у вас-то свои дела? Да как вы смеете! Какое неслыханное самомнение!

— Мадам, я бы попросил… Но она прервала его:

— Плевать мне на ваши дела, я плачу парикмахеру, а не бизнесмену. Если не умеете держать слова, вам нечего делать в бизнесе. Как вы думаете, долго ли продержится ваш салон, если узнают, как вы вели себя со мной?

Фердинанд не выдержал:

— Мадам, вы забываетесь. Приходя сюда, я делаю любезность, ибо когда-то вы мне нравились.

— Не смейте разговаривать со мной в подобном тоне! — закричала Франческа. По лицу ее текла вода, от шампуня щипало глаза, и она понимала, что мастер кипит от негодования.

— Меня все знают, и я всем нужен. А вы, мадам, никто. Пустое место, диковинный уродец, забава на один сезон. Да, папарацци слетаются к вам как мухи на мед, но только потому, что вы любовница знаменитого актера. Не будь Джека Уэстмана, кто бы заметил вас? Вы-то сами что сделали и чего достигли? Ничего! Простите, оставляю вас на попечение любовника. Возможно, он терпит вашу грубость.

Фердинанд сполоснул руки и исчез. Франческа, вся в пене, с закрытыми глазами, выскочила в спальню:

— Фердинанд! Где вы?

Молчание! Она бросилась в ванную, сунула голову под душ, вытерлась и спустилась в кухню.

— Что случилось, мадам? — спросила экономка.

— Вы не видели Фердинанда?

— Он только что ушел.

— Не мог же он меня вот так бросить! — в отчаянии воскликнула Франческа.

— Мама, мама! Ты босиком! — закричал Кристофер.

Она всегда запрещала Кристоферу ходить босиком, боясь, что он простудится.

Франческа, чуть не плача, подхватила Кристофера на руки и расцеловала в обе щеки.

— Да, дорогой, я нарушила все-все правила! — Она отпустила мальчика.

«Господи, что же я натворила! Как гадко поступила с Фердинандом! — Франческа содрогнулась, внезапно осознав, что это станет известно парижской публике. — Глупая, тщеславная женщина, не желающая смириться с правдой, которую давным-давно знают все».

Франческа вышла из кухни и направилась к себе. Фердинанд, конечно, все преувеличивал, но в его словах есть доля истины.

Дойдя до своей спальни, Франческа бросилась на постель. Неужели ее веру в себя способны подорвать несколько слов какого-то парикмахера? А почему бы и нет? Ведь она всю сознательную жизнь была лишь тем, за кого принимали ее другие. Пока росла и взрослела, считала себя простушкой. Позже, в Венеции, Джек и светское общество убедили ее, что она красавица, и Франческа стала ею. После пожара Эдуард внушал ей, что она не отвратительна. В Париже без его поддержки Франческа почувствовала себя калекой, но Джеку удалось ее спасти. Видя свое отражение в его глазах, Франческа решила, что вновь обрела себя. Увы, ее достоинство и счастье всецело зависят от мнения окружающих.