— Думаю, это не составит труда, детка.

Было решено, что в Нассау отслужат заупокойную службу по графу, а в Венеции состоятся торжественные похороны, и тело графа будет покоиться в фамильном склепе.

В церкви пахло ладаном и восковыми свечами. От этого запаха и от монотонного голоса священника Франческа впала в состояние, близкое к трансу. Почему здесь нет Жози и Марианны и они не утешают ее? Она чувствовала себя растерянной и беспомощной как ребенок и хотела, чтобы священник поскорее закончил. Нужно доставить тело отца в Венецию, на его родину, а все остальное уже не имеет значения.

Эдуард едва слышал слова священника. Взгляд врача скользнул от украшенного цветами гроба к бледному лицу и печальным глазам дочери Карло Нордоньи. Скорбь сделала ее недоступной.

Едва окрепнув после родов, Франческа попросила Эдуарда, чтобы он разрешил показать сына графу. Ей хотелось, чтобы дед благословил ее дитя. Эдуард отказал, объяснив, что такой визит опасен для младенца, а Карло все равно не отреагирует на внука.

Франческа пришла к отцу одна, села у кровати, взяла Карло за руку и стала рассказывать ему о малыше.

Страстное стремление Франчески порадовать отца вызывало у Эдуарда недоумение. Он уже слышал о ее одиноком детстве: о рано умершей красавице матери, о властном, холодном отце, отославшем дочь за океан. Почему же она так скорбит о нем?

Священник произнес заключительные слова, и Эдуард увидел, как Майкл обнимает жену и смотрит на нее с любовью и состраданием.

«Хороший человек, — подумал Эдуард, чувствуя щемящую грусть. — Любящий муж и заботливый отец. Известно, что Майкл питает пристрастие к спиртному, но любовь к семье излечит его от этой слабости. Мне незачем спасать Франческу от несчастливого брака». Эдуард отогнал эту мысль и огляделся.

Женщина в черном, стоящая в стороне, судя по всему, искренне наслаждалась происходящим. Эдуард пристально вгляделся в нее, пытаясь уловить признаки безумия, навязчивой идеи, заставившей эту даму явиться к больному Карло и сказать ему то, что привело его к смерти.

Выразив соболезнования Франческе, Эдуард отправился в клинику. Его томило ощущение утраты, не имевшее никакого отношения к кончине графа.

Франческа Хиллфорд произвела на него неизгладимое впечатление. Ее нежность к сыну затронула в душе Эдуарда доселе дремавшие струны. У него почти не оставалось времени для дружеских отношений, да и личной жизни за пределами клиники у него, в сущности, не было. Многие из его пациентов, обезображенные в результате несчастного случая, страдали от эмоциональных травм. Но появление в коридорах клиники Франчески, красивой и ласковой, напоминало дуновение свежего ветра. Теперь ей незачем приходить. Эдуард ощущал пустоту. Ничего не поделаешь. Он должен ее отпустить.

В тот же день гроб с телом Карло отправили на самолете в Европу. Заботы, связанные с похоронами, взял на себя Эмилио. Франческа испытывала облегчение: теперь крылатый лев доставит душу отца на небеса. Почему эти сказки, услышанные в детстве, так успокаивают? Она прижалась к Майклу и дала волю слезам, направляясь с ним к машине.


Только через две недели Эдуард повернул автомобиль на длинную подъездную аллею.

Маленькая семья собралась на лужайке, где все дышало весной. В поместье зеленела трава, цветы благоухали. Малыш мирно спал на руках у отца. Франческа оторвалась от вязания и помахала Эдуарду рукой, что-то беззвучно произнеся одними губами. Он приблизился к ним, чувствуя удовольствие и смущение, ибо надеялся застать Франческу одну. Но ведь сегодня воскресенье — следовало догадаться, что Майкл дома.

— Рад вас видеть, Эдуард. Садитесь. — Майкл лежал на спине, придерживая ребенка.

— Вот ехал мимо и решил посмотреть на малыша. Как он? — непринужденно проговорил Эдуард.

— Этот маленький человечек — просто чудо, — сказал Майкл.

Эдуард присел на траву и несколько минут поговорил с Майклом, восхищаясь младенцем, которому уже исполнился месяц. Майкл наслаждался комплиментами, считая Кристофера самым совершенным созданием в этом мире.

«Счастливчик», — думал Эдуард, наблюдая, как Майкл баюкает сына. Он посмотрел на Франческу и встретил ее дружелюбную улыбку.

— А как вы, Франческа? У вас прекрасный вид.

— Хорошо, Эдуард. — Она поднялась. — Не хотите ли пойти со мной в сад? Я хотела бы кое-что обсудить с вами.

Он взглянул на Майкла.

— А вы?

Тот покачал головой.

— Я — пас. Цветы — это страсть жены, я от них только чихаю. А вы идите, если не боитесь. Не успеете оглянуться, как будете с ног до головы перепачканы землей и удобрениями.

Франческа и Эдуард направились к розарию.

— Мне надо кое о чем вас спросить. — Она сорвала белый цветок и протянула его Эдуарду. — Понюхайте.

— Да, аромат действительно приятный. И очень необычный.

— Цветок называют «Розой Лайфорда». По словам Аполлонии, это местная разновидность барвинка.

Франческа рассказала, что у ее матери были когда-то духи, приготовленные на основе аромата «Розы Лайфорда».

— Я нашла флакончик этих духов в маминой спальне в Венеции. Сейчас духи почти испарились. Я боюсь израсходовать их до конца, поэтому никогда ими не пользуюсь, а аромат мне очень нравится, с ним связано множество воспоминаний о маме.

Эдуард слушал, наблюдая за игрой света и тени на ее нежном лице, и недоумевал: почему она рассказывает все это именно ему?

— Аполлония говорила, что ваша семья живет на юге Франции, где много парфюмерных фабрик, и я…

— Конечно, Франческа. Я все понял. — Эдуард был счастлив, что она попросила его об этой услуге. — Я постараюсь, чтобы для вас воспроизвели эти духи.

— Если вас не слишком затруднит…

— Чепуха, это совсем нетрудно. Для парфюмеров воспроизвести запах духов ничего не стоит. Вот почему они постоянно ищут тайные экзотические ингредиенты. Дайте мне на время флакон с остатками духов, и я займусь этим сегодня же.

Глаза Франчески засветились такой радостью, что у Эдуарда сжалось сердце. Но когда она начала благодарить его, он поднял руку:

— Поверьте, Франческа, после того как вы провели столько времени с моими пациентами, убеждая их, что жизнь прекрасна и надо уметь ею дорожить, я счастлив сделать для вас такую малость.

Она отвернулась и начала обрывать с розового куста увядшие листья.

— Может, если духи окажутся удачными, а их производство не слишком дорогим… это позволит заработать дополнительные средства, — проговорила она, опустив глаза.

Эдуард окинул взглядом роскошное имение. Для молодой семьи дом был явно великоват. Вероятно, по ночам в безлюдных элегантных комнатах гуляет эхо. Эдуард не представлял себе, что люди, живущие в такой роскоши, могут нуждаться в деньгах. Однако голос Франчески выдавал смятение:

— Адвокаты отца только что улетели в Италию. Они провели здесь три дня и привезли плохие новости. Наши дела пришли в упадок.

— Граф долго болел.

— Проблема возникла задолго до его болезни. Очевидно, отец годами не обращал внимания на состояние финансов. Наши фамильные виноградники требуют модернизации, а для этого нужны деньги. Отца предупреждали, что необходимо изъять часть средств, вложенных в итальянские предприятия, и вложить их за границей… Но отец отказался это сделать и решил оставить на родине большую часть капитала.

— Неужели все так серьезно?

— Адвокаты советуют мне продать палаццо. Ремонт последний раз делали почти двадцать лет назад — по желанию матери. Вскоре придется заняться крышей, водопроводом и канализацией.

Франческа говорила спокойно, но Эдуард видел, что она очень встревожена.

— Я попросила адвокатов немедленно сдать палаццо в аренду, но подписать арендный договор только на год. Кроме того, я уполномочила их продать папину яхту, основную часть картин и два виноградника. Это позволит мне выиграть время, чтобы выпустить на рынок духи или придумать какой-то другой способ увеличить капитал.

— Франческа, — осторожно начал Эдуард, — у меня есть другое предложение. Я вынашиваю эту мысль уже несколько месяцев, но никогда и не мечтал, что она когда-нибудь воплотится в жизнь. — Он взял Франческу за руку, удивляясь ее хрупкости. — Вы, вероятно, догадываетесь, что мне необходимы хорошее помещение большого размера и дополнительный источник дохода, чтобы иметь возможность оперировать небогатых пациентов. Моя мечта — основать роскошный лечебно-оздоровительный курорт, который привлечет богатых клиентов из Европы и Америки, желающих сделать пластическую операцию, сбросить вес, прийти в себя после чрезмерной перегрузки, изменить режим тренировок или просто на время вырваться из-под гнета повседневной жизни. Доход от такого предприятия позволит мне оказать помощь изуродованным больным, не имеющим средств на лечение.

Франческа с интересом смотрела на него.

— Я накопил деньги и вскоре смогу купить участок земли и выстроить небольшое здание, — продолжал Эдуард, — но это оторвало бы меня от моей основной деятельности, причем именно сейчас, когда я работаю над коренными изменениями в методике удаления шрамов. А вот приобретя это поместье или, скажем, выкупив какую-то долю собственности… Этот огромный особняк можно превратить в фешенебельный санаторий, к тому же он недалеко от моей клиники.

— А мы с Майклом и Кристофером поселимся в бунгало. В этом и состоит ваше предложение?

— Именно так, Франческа, всего лишь предложение. Мне очень трудно просить вас оставить дом. Я никогда и не заикнулся бы об этом, если бы вы не упомянули о финансовых трудностях.

Франческа молчала так долго, что Эдуард испугался, не оскорбил ли ее. Но она ответила ему без малейших признаков обиды:

— Позвольте мне обсудить этот вопрос с Майклом. По-моему, ваша мысль удачна, полагаю, Майкл не будет возражать. Он всегда говорил, что дом слишком велик и находится далеко от пляжа. — Франческа понизила голос: — А еще муж упорно твердит, что в доме водятся призраки. Майкл утверждает, что привидения обитают в винном погребе и всякий раз, когда он уходит из дома, садятся в его любимое кресло.