— Шампанское? — спросил Джек.

— Да, пожалуйста.

Жози сделала большой глоток охлажденного вина. Джек решительно повел ее к окну, где было поменьше народу.

— Ну, рассказывайте, что делает в таком месте столь экзотическая женщина, как вы?

Подмигнув Жози, он достал из кармана плоскую фляжку и плеснул немного спиртного в свой опустевший фужер из-под шампанского.

— Я из Нассау, — начала Жози. — Франческа жила там со мной и с моей мамой.

Тут Джек Уэстман лишился дара речи.

— О!..

— Мы с ней как сестры… или, вернее, были как сестры, — тихо добавила Жози. От шампанского она ощутила приятное головокружение. Заметив растерянность Джека, девушка рассмеялась. — Я говорю о Франческе Нордонья. Этот бал устроен в ее честь.

— Ах да, меня предупреждали, что она лакомый кусочек.

— Погодите, скоро вы ее увидите… Моя мать называла нас своими маленькими котятами.

— Mes petites chattes? — перевел Джек.

Жози удивилась:

— Верно. Вы говорите по-французски?

— Tres peu[13], — признался Джек. — У меня жуткий акцент.

— И у меня тоже! — радостно воскликнула Жози и тут же умолкла. Несколько гостей оглянулись и посмотрели на нее с любопытством. Ее «позорный» акцент вдруг перестал смущать Жози.

— Подойди-ка поближе, дитя мое, я хочу лучше слышать тебя, — усмехнулся Джек, разглядывая ее блестящими глазами.

Девушка засмеялась, но сердце ее подпрыгнуло.

— Вы говорите, как волк из «Красной Шапочки»… Можно мне еще шампанского?

Догнав официанта, Джек быстро вернулся с полным бокалом. Когда он передавал шампанское Жози, его кто-то толкнул сзади, рука Джека дрогнула, и немного вина пролилось на юбку девушки. Джек быстро выхватил носовой платок и протянул его Жози. Возвращая ему платок, она заметила, как изменилось выражение его лица, и сразу догадалась: он увидел Франческу. От веселого настроения девушки не осталось и следа. Тяжесть сдавила ей грудь.

Франческа стояла в дверях большого зала, окруженная гостями, но казалась очень одинокой. Она чуть протянула вперед руки в длинных белых перчатках. Жози поразило выражение глаз подруги — в них было странное узнавание. Джек отступил от Жози, и она тут же устремилась к лестнице.

Те несколько мгновений, пока Джек преодолел разделяющее их пространство, тянулись для Франчески как вечность. Наконец он подошел к ней, и их взгляды скрестились. Джек молча взял девушку за руку, обвил ее талию и повел танцевать. Ни он, ни она впоследствии не помнили, что исполнял оркестр. Они ничего не замечали и видели только друг друга. От Джека не укрылось, как бьется жилка на ее шее. Франческа ощущала тепло и энергию его сильного тела.

— Моя мадонна, — пробормотал он. — Выходит, пока я искал вас по всем отелям и ресторанам Венеции, вы скрывались в этой старой крепости.

Франческа улыбнулась:

— Значит, по-вашему, эта старая крепость внушительна?

— Графиня в своем замке — именно так и должно быть.

— О, прошу вас, не надо!

— Вам не нравится быть графиней?

Девушка вспыхнула:

— Но ведь дело не в этом, правда?

Джек заглянул в глаза девушке и осторожно привлек ее к себе.

— Да, дело не в этом, совсем не в этом, — прошептал он.

Темп музыки ускорился. Джек обнял Франческу и закружил по залу.

Слова этой песни, записанной на старой пластинке матери, девушка знала наизусть. В Нассау они с Жози учились под нее танцевать.

— Я видела, вы говорили с Жози…

— Да.

— Она вам рассказала?..

— О своей матери и о Нассау. О вашем отце я слышал раньше, и, если не ошибаюсь, вот и он.

Мрачный как туча, Карло подошел к ним, сверля их взглядом.

— Вы не возражаете, мистер Уэстман, если я потанцую с дочерью?

— Ничуть. — Джек пожал Франческе руку, поклонился и исчез.

Едва он ушел, девушка почувствовала, что силы покинули ее. Она в отчаянии взглянула на отца, но не вымолвила ни слова. Карло взял ее за руку, и она последовала за ним, кружась в танце, как заводная кукла.

— Он явно произвел на тебя впечатление, — саркастически заметил Карло. — Я думал, ты упадешь без чувств прямо здесь.

Франческа промолчала.

— На глазах у гостей. Хорошо еще, что я подоспел вовремя. — Карло с трудом сдерживал раздражение.

— Да, папа.

— Не знал, что ты питаешь слабость к американским ковбоям.

— Мама была американкой.

Карло продолжал, будто не слыша ее:

— Кинозвезда! Один из приятелей Мэгги Штраус. Конечно, я не возражаю против его появления на балу, ибо готов принять всех. Но помни о своем статусе, Франческа. Ты должна быть любезна со всеми, но не поощрять ухаживания недостойных тебя поклонников.

— Но, папа, я даже не знаю его! Мы всего лишь танцевали.

— Вот и остановись на этом. Помни, не все мужчины искренни и не у всех честные намерения. Я только хочу защитить тебя, piccola.

— Хорошо, папа. Я запомню.

Не слушая отца, Франческа смотрела через его плечо, выискивая среди гостей Джека. «Только бы он не ушел!» — взмолилась она. Но его нигде не было видно.

Когда музыка смолкла, снаружи донеслись громкие голоса. Гости устремились к окнам. На канале в катерах и лодках собрались десятки репортеров. Они просили молодую графиню показаться им.

Карло велел Эмилио избавиться от докучливых репортеров. Как только отец оставил Франческу, перед ней возник Джек.

— Мы сможем увидеться завтра?

— Я бы хотела, но отец не разрешает мне выходить из дома одной.

— Похоже, я вашему отцу не слишком нравлюсь?

— Папа очень старомоден и строг.

— Мне необходимо увидеть вас.

Франческа задумалась.

— Полагаю, выход есть. Завтра днем мы с Жози собираемся в Лидо. Может, там и встретимся?

— Да, завтра днем я буду ждать вас перед отелем «Эксельсиор».

Когда Карло вернулся к дочери, Джек беседовал с графом Лестером, стоя неподалеку от Франчески. Граф Лестер, поклонник актерского дарования Уэстмана, вызвался представить его хозяину палаццо.

— Мы уже встречались, — холодно заметил Карло.

— Разрешите мне кое-что предложить? — улыбнулся Джек. — Единственный способ избавиться от папарацци — дать им то, чего они просят. Достаточно даже кратковременного появления. Скажу по опыту: если вы позволите им увидеть Франческу и сфотографировать ее, репортеры успокоятся и уберутся отсюда.

Карло отнесся к совету весьма скептически, но англичанин поддержал Джека. Наконец Карло сдался:

— Думаю, стоит попытаться, но на балконе слишком много гостей, лучше подняться на второй этаж.

— Я провожу вашу дочь. — Джек взял Франческу под руку прежде, чем Карло успел что-либо возразить.

На втором этаже было пусто. В окна лился лунный свет, снизу приглушенно доносилась музыка. Когда Джек открыл французские двери, крики репортеров испугали Франческу. Она ухватилась за руку Джека, и они вместе вышли на балкон, окунувшись в прохладу ночного воздуха. Вспышки ослепили девушку.

Казалось, затея Джека провалилась. Узнав Уэстмана, папарацци взревели еще громче. Вспышки засверкали чаще, шум стал оглушительным, но Джек и Франческа уже исчезли.

Девушка вцепилась в руку Джека и держалась за нее, пока он не закрыл дверь. Когда их глаза встретились, Джек прижался губами ко лбу Франчески и тотчас исчез.

Некоторое время девушка стояла неподвижно и растерянно улыбалась. Оглядевшись и поняв, что ее никто не видит, она радостно закружилась по мраморному полу, залитому лунным светом.

Жози наблюдала за ней с верхней площадки лестницы. Казалось, лицо и платье Франчески светятся в темноте. Жози спряталась за колонной. Жгучая зависть терзала ее. Плавный танец Франчески словно высасывал из нее силы. Увидев подругу и Джека в зале, девушка поняла, что ее дружбе с Франческой пришел конец. Душа Жози погрузилась во мрак. Сказав себе, что теперь Франческа — ее враг, она даже ощутила прилив сил.

Время близилось к полуночи. Слуги в ливреях внесли блюда с морскими деликатесами: крабы, икра, ломтики розового лосося в нежнейшем лимонном соусе. Тем, кто не любит рыбного, подали жареных фазанов и перепелов, ризотто, грибы и котлеты.

За окном в ночное небо взметнулись разноцветные огни фейерверка, ознаменовавшего восемнадцатилетие Франчески. К немалому облегчению Карло, Мэгги Штраус завладела вниманием Уэстмана. Франческу окружили молодые люди, отпрыски лучших семейств Европы, и она уже не высматривала в толпе гостей актера. Никогда еще девушка не была так счастлива. Воспоминание о том, как она стояла с Джеком на балконе в сиянии вспышек наполняло ее восторгом.

Едва часы пробили двенадцать раз, Карло повел дочь в библиотеку и достал из ящика стола серый бархатный футляр.

— Это от твоей матери. Она хотела, чтобы ты получила этот подарок в день восемнадцатилетия.

Подойдя к настольной лампе, девушка открыла футляр. На атласной подушечке блестела нитка жемчуга. Когда Карло поднес ожерелье к свету, у Франчески захватило дух от восхищения. В центре красовался нежный цветок с лепестками из перламутра. Бриллиантовые тычинки загадочно мерцали.

— Бушерон сделал это по моему заказу специально для Сюзанны, — с гордостью сказал Карло. — Я подарил это ожерелье жене, когда ты появилась на свет.

Франческу переполняли радость и благодарность. Она хотела бы выразить свои чувства, но даже дар из прошлого не помог ей забыть недавнюю сцену с отцом. Карло застегнул ожерелье на шее дочери и поцеловал ее в щеку:

— Тебе оно так же идет, как твоей матери.

Франческа коснулась ожерелья. Конечно, следовало бы сказать отцу, как много значит для нее этот подарок, но Карло уже отвернулся к окну, и момент был упущен.