— Когда тебе дают полезные советы, надо слушаться…
В это же самое время дверь отворилась, и на пороге появился тот самый светловолосый Мишка, который еще тогда, в «Старом замке», норовил встрять в разговор.
— Здравствуйте-здравствуйте, долгонько же вы добираетесь, — он нарочито серьезно покачал головой. — Мы с Олегом тут уже мясо в сыром виде чуть не съели.
— Привет, — Сергей протянул ему руку. — Знакомься, это Юля… Юля, это Михаил… Кстати, почему я твоей машины не видел? Вы что, на электричке приехали?
— Да, как это ни печально, — подтвердил Мишка.
— А что же в этом печального? — поинтересовался Палаткин. — Прошлись пешочком, косточки размяли…
— Стареешь, друг, — грустно заметил Михаил. — Острота мысли притупляется… Печальное в этом то, что вам придется развозить нас по домам. И никуда от этой перспективы не деться, потому что не отправишь же ты нас поздним вечером на электричку, в самом деле?
«Вам придется развозить нас по домам…» — мысленно повторила Юлька. Слово «вам», абсолютно логичное и, пожалуй, единственно возможное в этой ситуации, почему-то показалось ей удивительно теплым. Из-за Мишкиного плеча выглянул Олег, красивый и немного флегматичный, как и в тот раз. Глядя на него, Юля вдруг подумала, что ему очень бы пошла легкая худоба. Черты лица у Олега были классически правильными: прямой римский нос, миндалевидные глаза, полные, красиво очерченные губы. И если бы его скулы чуть плотнее обтягивала кожа, если бы щеки хотя бы чуть-чуть вваливались внутрь, он был бы не просто красивым, а завораживающе красивым. Ей вдруг захотелось оглянуться на Сергея, стоящего за ее спиной, и увидеть еще раз и его черную щетину, и карие глаза с опущенными книзу уголками, и даже смешные оттопыренные ушки. Олег поздоровался с ней тепло и радушно, и она вошла в дом.
Домик внутри оказался не очень большим. Маленькая кухонька с печкой и деревянным столом совмещалась с небольшой комнаткой. В комнатке стояли две кровати и коричневая тумбочка на кривеньких ножках. Прямо из маленькой прихожей на второй этаж вела длинная лестница. Будь Юлька вдвоем с Сергеем, она непременно попросила бы разрешения слазить наверх, но Михаил и Олег пока приводили ее в смущение. И она только послонялась в «предбаннике», вдыхая аромат то ли мяты, то ли зверобоя, доносящийся со второго этажа. На кухонном столе стояла трехлитровая банка с замаринованным мясом, рядом лежали палка колбасы, буханка хлеба, несколько помидорок и полголовки сыра. В углу, возле умывальника, приютился пакет, в котором угадывались характерные силуэты винных бутылок. В печке потрескивали дрова, и от ее покрытой жестью поверхности поднималось приятное тепло.
— Ну что, пойдем на свежий воздух? — Мишка потер узкие ладошки. — Мангал уже готов, шампуры навострены!
— Пойдем, — согласно кивнул Сергей и обнял Юльку за плечи. Первым из домика вышел Олег, за ним — Мишка. У самой двери Юля незаметно подергала Палаткина за рукав. Он остановился.
— Сережа, — спросила она вполголоса, — а твои друзья, они знают секрет нашего знакомства? Ну, то есть они знают, что я просила тебя изобразить Селезнева?
— Нет, — ответил он абсолютно серьезно. — Они знают только то, что видели собственными глазами, и… еще немножко больше. Но к твоим проблемам это не имеет никакого отношения, честное слово!
Юле очень хотелось спросить, имеет ли это «немножко больше» отношение к его чувствам? Но она только благодарно улыбнулась и первой спустилась с крыльца.
Мангал стоял на небольшом пятачке, свободном от кустов и деревьев, прямо к нему ребята подтащили две низенькие скамейки. Сергей вернулся в дом за стаканами, о которых, естественно, забыли. Олег начал возиться с углями, раздувая их и помахивая сверху рукой, а Мишка принялся развлекать Юлю разговорами.
— Видишь вот эту яблоню? — спрашивал он, указывая на кривое, довольно старое дерево. Она кивала, не понимая, как яблоню можно не увидеть. Старая и круто искривленная где-то по середине ствола, она нависала своими коричневыми длинными ветвями почти строго над мангалом. Кое-где на ней еще сохранились старые пожухлые листья, свернутые трубочками.
— А вот это яблочко? — не унимался Мишка, тыкая пальцем куда-то вверх. Юлька задирала голову, прищуривалась и, в конце концов, заметила маленькое, одинокое и сморщенное яблоко у самой верхушки.
— Так вот, я в детстве считал, что оно называется «бином».
— Почему?
— У нас тоже была дача, и на нем росла такая же старая яблоня. А еще у меня был очень серьезный старший брат. В смысле, он и сейчас есть. Так вот, мой старший брат рассказывал мне умные истории про Ньютона, к которому на голову свалилось яблоко, про Архимеда, который чуть не утонул от радости в ванной. А еще он постоянно употреблял хитрые словечки типа «бином Ньютона», «пифагоровы штаны», «квадратура круга». И я почему-то был уверен, что бином — это именно то, что ухнуло на голову бедному Ньютону… Ну, понимаешь, есть «Белый налив», есть «Антоновка», есть «Ранет», а есть «Бином»…
Юлька улыбалась и постепенно начинала чувствовать себя все лучше и спокойнее. Сергей вернулся из дома, держа по два стакана в каждой руке, но сел почему-то не рядом с ней, а на лавочку напротив. Мишка продолжал что-то весело болтать, Олег ухмылялся и покачивал головой, а она смотрела в глаза Сергею, который тоже не отводил от ее лица внимательного и как бы ищущего взгляда. Пока первая партия шашлыков пропитывалась сизым дымком, рядом развели костер, через две рогатины перекинули толстый прут, а на него подвесили котелок с красным вином. Приготовление глинтвейна Палаткин никому не доверил. Он сам устроился перед костром и начал понемногу добавлять в кипящую жидкость сахар и специи. Юлька тем временем решила оставить мужчин одних и погулять по дачному участку.
Легкий ветер разметал по земле невесомую снежную муку, обнажая коричневые мерзлые пласты. Небо постепенно из светло-серого становилось все более темным. Черная собачка кружила возле крыльца, выкусывая блох из собственного хвоста. Кругом было тихо. До Юльки доносился лишь шум ветвей и негромкий говор мужчин у костра. Она брела, спрятав руки в карманы и пиная перед собой короткий толстый сучок. Ветер изредка лохматил ее волосы, заставляя каштановые пряди вдруг веером взлетать перед самым лицом. Пахло костром и близкой зимой. Юлька шла и думала о том, что она не имеет права лишать сказки ни Тамару Васильевну, ни Оленьку, ни даже Галину. Ей уже не нужна была месть, и хотелось забыть потерянное виноватое черемисинское лицо. А еще она понимала, что ничего изменить уже не в силах. Пьеса должна быть разыграна в соответствии с заранее утвержденным текстом, а значит, через недельку, максимум через месяц «Селезнев» пропадет с горизонта. Потом ее сослуживицы услышат новую мелодраматическую историю про любящих, но не сошедшихся характерами молодых людей, и скоро все забудется. Останется только доброе воспоминание о таком простом и незазнавшемся знаменитом актере и вкус конфет с ликером на губах… А ведь все могло сложиться по-другому. Могла быть случайная встреча, потом этот пикник на даче, и только потом ее восторженные глаза и влюбленное: «Ой, девочки! Он так похож на Селезнева… Ну, на этого, который у Галки на календаре… Но он лучше, в тысячу раз лучше, честное слово! Его тоже зовут Сережей, а фамилия его — Палаткин». Все могло бы быть так, если бы не это нелепое, никому не нужное вранье. Теперь, когда опасность разоблачения миновала, Юльке было стыдно и грустно. Она, казалось, физически чувствовала ложь, прилипшую к ее телу, как серая паутина.
Сергей подошел сзади и положил холодные ладони к ней на виски. Юля обернулась.
— Сережа, — произнесла она, глядя куда-то поверх его плеча. — А может быть, лучше все рассказать?
— Что рассказать? Кому?
— Ну, этим моим женщинам из экономического отдела… Объяснить, что ты не Селезнев, а совсем другой человек, и что мы пошутили. Глупо, конечно, но не со зла… Вот только Галка… Знаешь, никогда нельзя унижать людей и даже позволять, чтобы кого-то унижали в твоем присутствии. По-моему, это сказал кто-то из великих… Я ведь заставила Галку публично унизиться, точно так же, как и она меня. Только я сделала это не совсем честным способом. А самое страшное, что я где-то в глубине души до сих пор продолжаю во всем винить Селезнева. Ты представляешь?
Сергей молчал, тихими, нежными движениями убирал с ее виска волосы и заправлял их за ухо. И от этой бережной ласки Юле хотелось плакать.
— Знаешь, на самом деле желание мести — это страшное чувство. Оно несет только разрушение, мира в душе от него не бывает… Может, на самом деле во всем признаться?.. Нет, не могу. Пока не могу. Оказывается, очень страшно сообщать человеку, что он был обманут, что радовался фантому, миражу…
— Тебя никто и не торопит, — Сергей наконец разомкнул губы. — Может быть, все еще устроится само собой. Я почти уверен, что в ближайшее время произойдет что-нибудь такое, что позволит тебе выпутаться. Верь мне, у меня есть дар предчувствия… А потом, у нас еще впереди вечер в твоем банке, так что придется доиграть роль до конца…
Они вернулись к костру и сразу же получили в руки по шампуру с шашлыком, пахнущим так, что начинали течь слюнки. Олег разливал по стаканам глинтвейн, а Мишка крошил колбасу и сыр, почему-то мелко, как для салата. Постепенно, слушая байки и анекдоты, Юля успокоилась и даже сама присоединилась к разговору. Когда начали обсуждать обратную дорогу и неисправную фару на палаткинском джипе, она вдруг вспомнила:
— А нас ведь и на пути сюда остановил милиционер!
— И что он от вас хотел? — поинтересовался Олег.
— Конечно же, купюру, вложенную в права, — отозвался Сергей. — Правда, повод был стандартный — превышение скорости…
— Но Сережа показал ему свое лицо, и гаишник, совершенно уверенный в том, что видит перед собой Селезнева, отпустил нас, чуть ли не вытянувшись по стойке «смирно»! — Юлька только что отправила в рот очередной кусок мяса и поэтому разговаривала с набитым ртом.
"Зеркало для двоих" отзывы
Отзывы читателей о книге "Зеркало для двоих". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Зеркало для двоих" друзьям в соцсетях.