— Ну, как? Надеюсь, в этот раз все получилось?

— Да, эффект потрясающий. Я такого даже не ожидала. Спасибо тебе большое. Ума не приложу, как я буду с тобой рассчитываться?..

— Расчет наступит в субботу! — состроив «страшную» физиономию, проговорил Палаткин. — Ты будешь просто обязана поехать со мной на шашлыки.

— На шашлыки? — Юлька повернула к нему удивленное лицо. Она специально выделила это слово, надеясь, что Сергей хоть как-нибудь отреагирует. Во всяком случае, попытается объясниться… Она была почти уверена, что эти «шашлыки» неразрывно связаны с теми, мифическими, о которых она рассказывала ему, сидя в мягком кресле перед включенным видеомагнитофоном. Но Палаткин продолжал хранить невозмутимое молчание, внимательно глядя на дорогу. Тогда Юля попыталась еще раз:

— Что значит «на шашлыки»?

— Это значит, что мы с двумя моими друзьями, ну, ты их видела тогда, в «Старом замке», поедем на дачу моих родителей, установим там мангал и будем жарить на шампурах кусочки мяса, предварительно замаринованные с луком в уксусе.

— Это я понимаю, но… шашлыки?.. Ты просто хочешь, чтобы сказка воплотилась в жизнь не только для моих сослуживиц, но и для меня самой, да? — она проговорила это, едва сдерживая мгновенно наплывшие на глаза слезы. — Ты меня жалеешь?

— Вот уж, ничего подобного! — Сергей весело фыркнул, словно и не заметил зазвеневших в ее голосе отчаянных ноток. — Я просто хочу посидеть в теплой компании со своими друзьями и красивой женщиной. Не нужно выискивать в этом простом и естественной желании какой-то глубинный смысл, ладно?.. Если ты согласна, громко и весело отвечай: «да».


Юлька тогда ответила «да» как-то растерянно и робко. А сейчас она лежала в постели и радовалась тому, что через каких-нибудь пару часов уже будет за городом, где воздух чистый до дрожащей синевы и где тонкое кружево первых снежинок под ногами не разорвано «елочками» автомобильных шин. К моменту прихода Сергея она была уже полностью собрана и встретила его на пороге: в своих красных курточке и сапожках, черных джинсах и с распущенными по плечам прямыми каштановыми волосами. Он уже привычно и вполне невинно чмокнул ее в щеку, взял у нее из рук небольшую спортивную сумку и понес к лифту.

— Сережа, ты совершенно уверен, что не нужно брать с собой ничего из продуктов? — Юлька торопилась за ним и пыталась заглянуть ему в лицо.

— Успокойся, женщина! За тебя уже все решили, — важно отвечал он, по-молодецки поводя плечами и делая вид, что ее маленький «баульчик» — просто неподъемный.

В джипе, стоявшем у подъезда, никого не было. Он поблескивал традиционно чистыми стеклами, как новенький, пустой, готовый к заселению, аквариум. Сергей, не дожидаясь вопросов, объяснил, что друзья будут ждать уже на даче или, в крайнем случае, подъедут чуть позже. В голове у Юльки мелькнула, конечно, мысль о том, что никаких товарищей там может и не оказаться, но именно мелькнула и пропала…

Примерно половину дороги они проехали без приключений, а уже за городом, на абсолютно пустынном и ровном участке шоссе Палаткина угораздило превысить скорость. Хотя, может быть, скорость была и нормальной, просто молодому гаишнику, выросшему как из-под земли и теперь торжествующе помахивающему жезлом, срочно понадобились деньги. Но что спорить в таких случаях бесполезно, Юлька теоретически знала и поэтому на Сергея, сидящего за рулем с мрачным и раздосадованным видом, смотрела с искренним сочувствием. Гаишник, при ближайшем рассмотрении, оказался молодым и здоровым. Во всяком случае, роста в нем было как минимум метр девяносто. Он козырнул, лишь слегка склонившись к стеклу, и поэтому взгляд его все равно оставался направленным на крышу джипа, а может быть, и выше.

— Превышаем скорость? — поинтересовался он скучным голосом. А Юлька опять задумалась над тем, почему это милиционеры и врачи так любят говорить обо всем во множественном числе: лечимся, принимаем, нарушаем, превышаем… Например, сейчас слова гаишника звучали так, словно его насильно усадили в машину, которая стремглав мчит по шоссе, а он тоном, не предвещающим ничего хорошего, пытается намекнуть водителю на те неприятности, которые может повлечь за собой его, водителя, проступок.

— Может быть, решим вопрос мирным путем? — слишком издалека начал Сергей.

— Ваши права, пожалуйста, — непреклонно заявил молодой блюститель порядка. Сергей на минуту замялся, зачем-то посмотрел на Юлю, а потом сказал тихо, но внятно:

— Прав у меня с собой нет…

Юльке показалось, что после такого ответа должно разразиться как минимум землетрясение. Во всяком случае, момент абсолютной тишины, последовавший за этой фразой, был воистину устрашающим. Как будто все силы природы делали последний могучий вдох перед тем, как взорваться камнепадом, кипящей лавой, всполохами небесного огня.

— Не понял… — Гаишник наконец склонился к самому окошку, лицо его было зловеще-удивленным. Юля опустила глаза, она страшно не любила присутствовать при любых разборках, тем более при таких, когда человек, наделенный любой, даже минимальной властью, использовал ее для того, чтобы безнаказанно унижать своего оппонента. Произошедшее дальше было азбучным, хрестоматийным, и она даже удивилась, почему не предвидела этого раньше. Ведь сколько раз уже актеры рассказывали во всевозможных телепередачах о том, как суровые милиционеры отпускали их с миром!

— Господин Селезнев?! — Гаишник, видимо, был не только молодым, но и прогрессивным, потому что вместо традиционного «товарищ» использовал более уважительное «господин». — Что ж вы сразу не представились? Давайте автограф и езжайте с миром.

Сергей спокойно и с достоинством принял из его рук блокнот и поставил на нем замысловатую закорючку. Пока он выводил хитрый «хвост» в конце росписи, милиционер с искренним интересом рассматривал Юльку. Причем не с интересом мужчины, который пытается обратить на себя внимание понравившейся женщины. Этот розовощекий мальчик смотрел на нее, как на Спутницу Великого Актера, несущую на себе отблеск Его славы.

— Только в следующий раз права не забывайте, а сегодня постарайтесь не превышать… — Гаишник помахал на прощанье и снова направился к своей машине, стоящей чуть в стороне от дороги и замаскированной кустами. Сергей не мешкая нажал на газ.

— Подальше, подальше отсюда и побыстрее…

Юлька облегченно вздохнула и поправила белый, в крупную «резинку» ворот свитера, выглядывающий из-под куртки:

— Ну, ты даешь! Это надо же, ездить без прав! А если бы попался гаишник, не переносящий кино и не смотревший ни одного нового фильма уже десять лет?

— Ну, тогда бы пришлось срочно «вспомнить», что права у меня все же с собой, — невозмутимо отозвался Сергей.

— То есть как это «с собой»?

— А так, с собой.

— Но почему же тогда ты их не показал?

Он взглянул на нее с бесконечным терпением опытного учителя:

— Тебе бы хотелось, чтобы он прочитал в моих документах фамилию «Палаткин»?.. Нет, ну можно, было, конечно, сказать, что «Селезнев» — это только псевдоним, но сотрудники ГАИ, как правило, верят исключительно написанному и заверенному печатью… Еще вариант — вложить в права купюру, только почему-то сегодня мне не хотелось заниматься благотворительностью.

Юлька кивнула, досадуя на собственную несообразительность, и остаток пути они проехали без эксцессов. Когда впереди, сквозь березы, замаячили первые дома дачного поселка, она немного расстроилась. Дач было очень много, и стояли они, так тесно прилепившись друг к другу, что казалось, будто с одной стрельчатой крыши на другую может без особого труда перепрыгнуть кошка. Маленькие темные окна мансард тускло поблескивали под солнцем, первый, удивительно чистый снег легкими горностаевыми шкурками лежал на узких деревянных карнизах. Попадались здесь и добротные кирпичные дома, похожие на крепости, с массивными толстыми стенами и незамысловатым орнаментом возле окон. И даже заборы вокруг таких дач были крепкими и основательными. Джип продолжал неторопливо катить по узкой дорожке, только раз спугнув старушку в зеленом драповом пальто и серой шали, неспешно бредущую куда-то с ведром угля. Старушка прижалась к решетчатой ограде и проводила автомобиль любопытным взглядом. Похоже, давненько в дачном поселке не появлялись гости. Юля смотрела на проплывающие за окном березы с воздетыми к небу хрупкими черными руками, на облетевшие кряжистые яблони. За одним из заборов росла рябина. Ее щедрые алые гроздья, еще не расклеванные птицами, были словно созданы для новогодней открытки. Дома все не кончались, а автомобиль продолжал катить вперед. В конце концов впереди замаячила светлая кромка березовой рощи, и тогда джип остановился.

— Ну, вот и приехали, — Сергей кивнул в сторону одного из последних на улице домов. Дача была деревянной и двухэтажной, обнесенной чисто символической оградой, не способной остановить даже самого немощного вора. Когда они прошли через калитку, из-под крыльца вынырнула маленькая черная собачка. Она приветственно тявкнула, однако близко подходить не стала и проводила их взглядом, держа дистанцию.

— Эту Жучку пару месяцев назад кто-то сильно избил. Отец мой ее подобрал, выходил. А она как только на лапы встала, шасть — и под крыльцо. Теперь и живет там. Пищу берет, но панибратства не принимает. Ни погладить ее нельзя, ни в дом заманить. Пуганая стала.

Юлька еще раз взглянула на лохматое существо. Глаза у собачки были такими же черными, как шерсть, и похожими на веселые, хитрые бусинки. И только по тому, как подрагивала ее верхняя губа, можно было сделать вывод, что Жучка всегда готова обнажить клыки и зарычать.

Перед самым крыльцом Палаткин подал Юле руку:

— Смотри, осторожнее: ступеньки могут быть скользкими.

Она улыбнулась и слегка прикоснулась к его руке пальцами, скорее для того, чтобы показать, что прислушалась к совету. Но тонкая корочка льда на самом деле покрыла крыльцо почти незаметным лаковым слоем. Юлька запоздало поняла это уже на третьей ступеньке, когда ноги неожиданно проскользнули куда-то влево и вниз. К чести Сергея, реакция у него была превосходная. Он успел схватить ее, падающую и нелепо размахивающую руками, за талию и крепко прижать к себе. Юле вдруг показалось, что время остановилось. Сильные руки сжимали ее спину где-то под лопатками, невольно задирая вверх теплую курточку. Алая плащевка, выгнувшись горбом, тыкалась ей прямо в нос. А она стояла, боясь вздохнуть, и, казалось, слышала глухое и ритмичное биение его сердца. На самом деле прошло всего несколько секунд. Сергей, убедившись, что Юля обрела равновесие, опустил свои руки, одернул на ней куртку, как на детсадовке, и нравоучительно произнес: