Выдумка звучала нелепо, да Андрей и не пытался сделать ее правдоподобной. Обычная словесная игра между собеседниками! Он улыбался, но Юлька все равно почувствовала себя неловко.

— Ну, ладно. Считай, что засвидетельствовал. Я пошла.

— Подожди, куда ты? — он стремительно высунул руку из окошка и схватил ее за рукав. Юлька в негодовании обернулась и успела краем глаза заметить, что из банка выходит Оленька. Она тут же рванула на себя заднюю дверцу машины, которая, к счастью, оказалась незапертой, и плюхнулась на сиденье.

— Что смотришь? Поехали быстрее, — яростно прошипела она изумленному Андрею. Тот пожал плечами, но все же тронулся с места. И только когда они отъехали метров на двести, он, не оборачиваясь, невинно поинтересовался:

— Тебе, наверное, просто нравится такое обращение?

— Какое «такое»?

— Ну, когда тебя хватают за руку, куда-то тянут, не спрашивая твоего согласия… Вон как ты резво ко мне в машину прыгнула!

Юлька почувствовала, как на ее щеках выступают красные пятна:

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать!

— А ты не имеешь права мне приказывать. Я тебе не извозчик!

— Останови. — Она начала дергать за ручку с внутренней стороны, но в этот раз дверца почему-то не поддавалась. — Я говорю тебе, останови!

Андрей резко нажал на тормоза, и автомобиль остановился, словно споткнувшись.

— Ты, конечно, можешь выйти. Я тебя не держу. — Он взглянул на свое отражение в зеркальце заднего вида и провел ладонью по короткому «ежику» волос. — Но мне кажется, что нам нужно помириться. Чувство юмора у тебя напрочь отсутствует, это я уже понял. Так что шутить с тобой бесполезно… Все, больше не буду, каюсь!

Юлька все еще тяжело дышала, гневно раздувая ноздри, и избегала смотреть на Андрея, но решимость ее уже мало-помалу остывала.

— Ты от кого-то прячешься? — продолжил он разговор. — Я ведь заметил, как ты на вход обернулась, прежде чем ко мне в салон сигануть. Меня, поди, стесняешься? Перед коллегами неудобно? Наверное, физиономией не вышел…

— Да при чем тут твоя физиономия? Просто нельзя, чтобы меня видели в обществе постороннего мужчины.

— А-а, — понимающе протянул Андрей, и в голосе его послышался нескрываемый сарказм. — Любовные проблемы?

Юлька начала злиться. Какой-то нахал, с которым она знакома-то всего минут двадцать от силы, позволяет себе иронизировать. Причем с таким видом, будто он имеет на это право, потому что занимает в ее жизни весьма важное место. По идее сейчас нужно было бы ответить что-нибудь оскорбительное и выйти из машины, но она опять не могла себя заставить произнести обидные слова. Андрей не казался ей опасным. Наверное, потому, что не был похож ни на тех мужчин, которые ее привлекали, ни на тех, которые внушали ей отвращение. Да и, собственно, как мужчину Юлька его не воспринимала. Скорее как брата. «С чего бы это? — подумала она, украдкой разглядывая вполне привлекательное лицо. — Нормальный парень. Даже симпатичный. Но все его мужские флюиды почему-то пролетают мимо…» Впрочем, мгновенно промелькнувшая мысль о гипотетическом брате как-то ее успокоила.

— Да, у меня любовные проблемы, — произнесла она утвердительно, пряча в уголках губ усмешку. — Более того, у меня несчастная любовь!

— Но, надеюсь, ты не будешь всю дорогу рассказывать мне, какой замечательный человек твой возлюбленный, как тебе тяжело без него и как меркнет в сравнении с ним любой другой мужчина?

— Буду, — угрожающе пообещала Юлька.

— Ну ладно, валяй, — махнул рукою Андрей, и она опять пожалела, что он на самом деле не является ее старшим братом.

Конечно, воплощать в жизнь свое обещание она не стала, и по пути до метро, а потом и до Онежской они довольно мило болтали о всякой всячине. Но попытки Андрея проникнуть к ней в гости Юлька пресекла на корню.

— Я знаю, долг вежливой хозяйки предписывает мне напоить тебя чашечкой чая, но, прости, я этого делать не буду… Может быть, потом, как-нибудь в другой раз…

— Ладно, давай в другой раз, — оживился Андрей. Он достал из бардачка блокнот и ручку и быстро нацарапал что-то на листке.

— На, — он протянул выдранную страничку Юле. — Это мой домашний телефон. Позвонишь, когда будет желание.

— Я не обещаю, — пробормотала она не очень уверенно и скрылась в подъезде.

На улице уже стемнело. Первым делом, зайдя в квартиру, Юлька включила свет и в комнате, и на кухне. Не то чтобы она боялась темных углов или неизвестности. Просто сумеречная тишина пустого дома с некоторых пор начала повергать ее в унылую меланхолию. И тогда она могла часами сидеть в кресле, поджав ноги под себя и неотрывно глядя в одну точку. В голове начинали роиться воспоминания, на глаза наворачиваться слезы… В общем, кошмар! А сегодня еще предстояло навести небольшой косметический порядок. Но сначала поужинать! Юлька вытащила из холодильника половинку вчерашней недоеденной пиццы, баночку шпрот и включила чайник. Пока тот закипал, она успела переодеться в спортивные трико и старую розовую майку, предназначенную исключительно для уборки. Мгновенно возник навязчивый вопрос последних недель: «А зачем все это? Не проще ли, прожевав холодную пиццу, снова лечь ничком на ковер. Подтянуть к себе телефон и ждать, ждать, ждать того единственного звонка, который никогда не раздастся. Ждать, пока не сморит сон». Это было похоже на болезнь. Пугающая летаргия опять, как и вчера, как и неделю назад, начала завладевать ею. Юля медленно, как сомнамбула, проплыла на кухню, выключила надрывающийся свистом чайник и вернулась в комнату. Красный телефонный аппарат, как кровавое пятно на белом ковре, многочасовое ожидание с заранее известным финалом, повторяющийся изо дня в день круговой алгоритм…

Но в этот раз было по-другому. Звонок все-таки раздался. Юлька вздрогнула, автоматически накрыла рукой трубку и только потом сообразила, что звонят в дверь. Недоумевая, кто бы это мог прийти в такой час без предупреждения, она поплелась открывать. Ни глазка, ни цепочки в бабушкиной квартире, к сожалению, предусмотрено не было, а подозрительно спрашивать через дверь: «Кто там?» — Юлька всегда считала неудобным. Да и пока с ней жил Юра, бояться было нечего. А теперь как-то все равно…

Она приоткрыла дверь, выглянула в коридор и обомлела. На пороге стоял улыбающийся Андрей. И на лице его, казалось, было написано: «Пришел я, такой замечательный. Радуйтесь!»

— Та-ак, — только и смогла вымолвить она. — И откуда же ты узнал номер моей квартиры?

— А это было проще простого. Помнишь, как в игре у Фоменко… «Про-още простого!» — пропел он, аккуратно отодвигая с дороги хозяйку и проходя в прихожую. — Я элементарно дождался, пока в твоих окнах загорится свет, а потом без проблем вычислил квартиру. И, как видишь, не ошибся…

— Ну, а если бы здесь был злой муж или строгая мама, например? — поинтересовалась Юлька, привалившись к косяку и наблюдая за его перемещениями.

— Какой еще злой муж при несчастной любви? Да и потом, ты сама сказала, что живешь одна!

— Ах да, точно, — она поморщилась. — Н-ну, ладно… Раз уж пришел — заходи, напою тебя чаем.

— Не-е, не надо чая, — заулыбался Андрей, бросая выразительный взгляд на большой яркий пакет, стоящий у его ног. — Я тут кое-что купил…

Юлька насторожилась. Ее совершенно не вдохновляла перспектива романтического ужина в компании малознакомого мужчины. Да и потом, есть же какие-то нормы приличия. Ему не шестнадцать лет, он не может этого не понимать!

— Андрей, — она постаралась вложить в свои слова как можно больше спокойной уверенности. — Мне все это не нравится. Тебе, наверное, лучше уйти… Тем более что если ты рассчитываешь на особые проявления приязни с моей стороны, то делаешь это совершенно зря…

А вот последнюю фразу говорить было не нужно. Потому что напрягшийся в начале ее монолога Андрей мгновенно расслабился и успокаивающе махнул рукой:

— А, мать, не забивай свою хорошенькую головку ерундой. Просто посидим, попьем «Чин-чин», покалякаем о жизни… Что, ты думаешь, у меня с бабами проблемы, что ли? Если мне нужна женщина для постели, я найду ее быстро и гарантированно, без опасений нарваться на «динамо».

— И все-таки мне кажется…

— Я наперед знаю все, что ты мне сообщишь, так что не трать зря силы и слова. Сказано же тебе: твоя женская честь не пострадает. Расслабься, Юль! — Андрей, упершись руками в бедра, быстрым взглядом окинул квартиру, потом, словно приняв какое-то решение, удовлетворенно кивнул головой и уверенно направился в комнату.

Юля еще некоторое время постояла у порога, раздумывая над тем, стоит ли приглашать милицию и соседей, или можно все-таки решить проблему мирным путем, и, найдя второй вариант более приемлемым, проследовала за незваным гостем. Андрей стоял к ней спиной, наклонившись к журнальному столику, и выставлял на него из пакета какие-то коробочки и бутылки. Судя по тому, что руки его замерли на мгновение, он прекрасно расслышал и шлепанье Юлиных тапок, и тихий шепот отклеивающихся обоев на стене, к которой она прислонилась спиной, демонстративно скрестив руки на груди. В тягостном молчании, прерываемом лишь стуком жестяных банок о полированную поверхность стола, прошло минуты две. Наконец Андрей закончил громоздить пирамиду из импортных консервов и с невозмутимым видом обернулся.

— А я знаю, почему ты бесишься, почему психуешь, почему хочешь меня выгнать, — в его невыразительных светлых глазах мелькнула усмешка. — Потому что я своим присутствием мешаю тебе тосковать по возлюбленному, так ведь? Вторгаюсь, так сказать, в святая святых со своими дурацкими продуктами, тормошу тебя, заставляю шевелиться. А ведь улыбаться и смеяться без него — это преступление? Это же осквернение траура! Тебе наверняка хочется забраться на кровать, достать альбом с фотографиями и начать орошать слезами «милое, любимое лицо»?