— Андрей Сергеевич. — Постучавшись, в кабинет заглянула миловидная девушка, моего возраста. — Там адвокаты Коваля пришли. Целая делегация. Вас требуют.

— Как, уже? — Мужик, разом утратив всю свою деловую спесь потрясенно посмотрел на прикусившую губу и кивнувшую девушку. — Как так-то?

— У Гильятдинова был второй телефон. — Быстро стрельнув взглядом на напряженно глядящую на листы в его руках меня, негромко пояснила она. — Успел позвонить. Или сообщение послать, хотя группа задержания говорит, что он не… дергался.

Гильятдинов. Фамилия Рамиля. Его тоже загребли. Почему-то по напряженным струнам нервов это осознание прокатилось эхом успокоения.

И я не сдержалась. Очень глупо и совсем не по-взрослому злорадно гоготнула. Впрочем, Андрей Сергеевич тоже не сдержался, бросив на меня убийственный взгляд, с силой провел рукой по лицу и кивнул. Я снова не сдержалась и прыснула, удовлетворенно глядя как эта тварь бесится. Девушка ушла, а он, вперев в меня тяжелый взгляд, достав телефон из кармана пиджака, сухо велел кому-то на том конце провода оформить мне вызов на допрос на завтра.

Через пару минут мне вернули мои вещи, вручили вызов на допрос и отпустили. Выйдя на улицу, я потерянно огляделась. Улицу узнала, почти центр. Добрела до ближайшей скамейки и рухнула на нее, мрачно глядя перед собой. Не сразу дошло, что мой телефон разрывается. Женька. Как же, блядь, вовремя.

— Машка, тебя где черти носят? — обеспокоенно спросил он. — С работы позвонили, интересовались, почему ты на занятия не пришла. Я сказал, что ты уехала уже к ним. Звоню-звоню, а мобильник выключен. Уже думал домой когти рвать, переживал. Ты че, сука, трубку вырубила, а?!

— Мне… плохо стало. — Поморщилась я, сдерживая мат в ответ на его раздражающую до крайности грубость и раздраженно глядя в асфальт под ногами. — Заехала в клинику, провериться. На обследовании была, поэтому телефон выключила.

— Целый час? — присвистнул Женька и серьезно спросил. — Что-то случилось? Что тебе сказали?

— Ничего такого. ПМС просто так проявился… — поморщилась, не в силах ничего толкового придумать.

— Господи, ужас какой. Домой приедешь мне набери обязательно.

Он говорил что-то еще, действуя на нервы. Что-то неважное и ненужное. Я тупо смотрела на кисть правой руки, свисающей с колена. След от наручников прошел. Но только с кожи.

Оглянулась на отдел. Он там. Он все еще там.

Почти уже послала Женьку, все еще что-то щебечущего но он, буркнув что-то про мою необщительность и ПМС попрощался и отключился.

Сжала телефон в холодных пальцах. Положила локти на широко разведенные колени и впилась пальцами в опущенную голову. Что делать-то?

Почему-то хотелось заплакать. Как вовремя-то, блядь. Паника внутри нарастала, и если она вырвется, пиши пропало. Не сейчас. Вообще не сейчас. Нужно двигаться, иначе скачусь в позорную истерику. Сейчас нельзя. Ничего не известно. Когда Пашка будет рядом, хоть уревись, дура, сейчас нельзя.

Что делать никак не могла придумать. Друзей юристов не было. Так знакомые, да и то, уровень не тот. Обстоятельств дела не знала. Тупица. Нашла, когда гордость и презрение врубить. Сейчас бы в интернете прошерстила, кто у нас самый крутой адвокат в городе и поскакала бы к нему. А так даже не знаю, с чем скакать. Надо было хотя бы ознакомиться с теми бумагами, чтобы знать, от чего танцевать, но я же не думала, что меня так быстро отпустят. Да и та девчонка сказала о делегации его адвокатов. Сдается мне, что Паша абы кого в свои защитники не нанимал, так что можно себе простить бабскую тупость с отказом от ознакомления дела. Простить-то можно, только на душе от этого спокойнее не становится. Я подавила желание зашагать обратно в отдел. Сдается мне, от моей истерики в дежурке толку мало будет. Если еще хуже не станет. Что ж мне делать — то?

Телефон пискнул, напоминая о насущных проблемах. Звонило начальство. Как-то отбрехалась, сказав, что заеду сейчас со справкой.

Позвонила подруге, работающей в частной стоматологической клинике, попросила оформить себе справку, и, забрав ее, поехала на работу. Начальство участливо интересовалось моим состоянием, и то, что я никак не могла справиться с лицом, время от времени перекашивающимся от свежих воспоминаний и мыслей о том, что Коваль в ментовке, сыграло мне на руку, окончательно утвердив их во мнении, что мне плохо и прогул уважительный.

Когда я приехала к себе домой и переступила порог пустующей квартиры, меня, наконец, прорвало. Отодвинутый на край сознания ужас от всего произошедшего забил тело, безвольно лежащее на кровати. Попробовала отвлечься на уборку, на звонки подругам, не получилось. И беспокойно мерила шагами квартиру, бросая взгляды на блейзер на спинке стула, где лежал вызов на допрос. Господи, связалась на свою голову… Что с Ковалем? Что с ним? Пришли его адвокаты, когда этот мерзковатый следак пытался взять меня в оборот… Но что с ним? Прошел час. И тринадцать минут. Его телефон все еще выключен. Мне тоже мой в выключенном состоянии вернули. Значит, когда его отпустят, мне придет оповещение, что абонент снова в сети. А когда это случится? И что они там с ним делают? Господи…

Понимая, что еще немного и сойду с ума, поехала в офис. Пустой. Злобно пнула дверь и сползла по косяку, напряженно глядя перед собой. Телефон Кости или Рамиля я не знала. Зато знала, где живут Захаровы. Это ободрило. Не знаю, правда, верный ли шаг, но осознание, что я хоть немного вытрясу из Кристины информации, успокаивало.

Но она меня удивила.

— Их еще держат в мусарне, да? — спросила жена Кости, когда я позвонила в домофон и представилась. — Суки, как же заебали… Поднимайся, Маш.

Она в курсе. «Их все еще держат в мусарне?» — выходит, не только меня, Пашку и Рамиля загребли. Но и Костю. Вопрос о причине отпал сам собой. Бизнес. Разумеется. Зло усмехнулась, тыкая в кнопку двадцатого этажа в лифте.

Кристина ожидала меня. Оперевшись плечом о косяк распахнутой входной двери. Бледная и угрюмая, даже рыжие волосы, уложенные тяжелыми локонами казались тусклыми.

— Ну, с боевым крещением, что ли, подруга. Добро пожаловать в клуб ждущих жен. Сейчас еще Ритка, которая жена Рамиля, приедет. — Мрачно поздравила она, шире распахивая дверь, чтобы я вошла.

— Пиздец. — Невесело хохотнула я, сбрасывая балетки и идя вслед за ней на кухню. — Спасибо за поздравление. И часто вы так собираетесь клубом своим?

— Да нет, не особо. — Усмехнулась Кристина, заваривая ройдос и бросив на меня усталый взгляд. — Не особо, да. Обычно все вдвоем с Риткой, да вдвоем. Рада, что наша компания пополняется, плохо, конечно, что в таком понимании, но тем не менее… Вместе подобное переживать легче.

Определенно. Определенно она была в этом права. Напряжение внутри спало, когда я пригубила чашку неплохого напитка. Господи, надо было сразу сюда ехать. Откинулась на спинку углового кухонного дивана и прикрыла глаза, постукивая ногтями по фарфору чашки в своих руках.

— А ты сходу поняла, зачем я явилась, да? — я приоткрыла глаза, оглядывая миловидный профиль Кристины, неотрывно следящей за своим молчащим мобильником на столешнице.

Она фыркнула и подняла на меня взгляд прозрачно голубых глаз.

— Разумеется, Маш. Я знаю это выражение лица, с которым ты в домофон пялилась. Костю загребли утром. В который раз. А я все с таким же выражением, как у тебя в зеркало смотрю. И Ритка тоже. В принципе, я думала, что рано или поздно, мы с тобой встретимся именно по этому поводу. Начала подозревать в тот вечер, когда впервые тебя увидела в загородном доме у Пашки. Все ждала, когда он уже наконец закончит ломать комедию, и мы смело начнем дружить семьями. Я не слишком по жести говорю, нет? Если что, обрывай меня. Я на нервах всегда много болтаю.

— Кристин, я с Ковалем, как никак. И до сих пор не сошла с ума от его трепа и не зарезала его. Как ты думаешь, ты говоришь мне по жести? — я мрачно усмехнулась, притягивая себе кружку с чаем.

Она рассмеялась, соболезнующее глядя на меня и пошла на звонок двери.

— Привет, Маш. — Удрученно падая за стол, сказала Рита. — Ты теперь тоже в нашем клубе, да?

— Видимо, тебя тоже это не удивляет, да? — я усмехнулась, поднимая на замученную Риту тяжелый взгляд. — А как же нравственное «но ты же была с другим, а потом вдруг с Ковалем!»?

— А оно тебе надо? — фыркнула Кристина, поставив на стол коробку конфет и виноград. — Мы можем, конечно. Только это было бы глупо. Как и глупо то, что зная столько лет Пашку, ожидать, что баба которую он так взглядом пожирал будет не его.

Я расхохоталась. Облегченно и свободно. Впервые за день почувствовав эхо облегчения. Девчонки точных причин ареста не знали. Не знали вообще почти ничего. Кроме того, что все связано с бизнесом. Меня до сих пор не отпускало напряжение, что все это не впервые, и вместе с тем успокоило то, что они не паниковали. Переносить подобное в окружении людей, прошедших через это было все же легче, в этом Кристина была права. Когда я неуверенно попросила сменить напиток в моем бокале на что-нибудь покрепче, Рита добродушно рассмеялась:

— Как многому еще предстоит научиться тебе, мой юный падаван. Их должны вот-вот отпустить. Рамиль успел вызвонить адвокатов, прежде чем его на станции скрутили. Их не задерживают больше, чем на несколько часов. И когда их отпустят, у тебя не будет желания своего забрать? И насвинячиться с ним в умат, слушая какие нехорошие у нас правоохранительные органы и какие они втроем белые, пушистые и ни в чем не повинные?

— Будет такое желание. — Мучительно сдерживая отчего-то дерущее чувство в груди, согласно кивнула я, делая большой глоток чая.

— Машка, ты попала, дорогая. — Дрогнувшим голосом произнесла Кристина, невесело хохотнув и приобнимая меня за плечи. — Но хорошо, что ты появилась. А то нам с Риткой к пяти ехать в садики за детьми, если что, ты этих козлов заберешь. Отпускают их всегда одновременно.