Бриттани Черри - Земля, о которую мы разбились

Она недоверчиво усмехнулась, но потом ее тело затряслось, а по щекам покатились слезы.

– Знаешь, что мама сказала мне на прощание, когда она лежала на смертном одре и я держала ее за руку?

– Что?

– Иди и приведи свою сестру, – сказала она срывающимся голосом. – Мне нужна Люси.

В тот момент я поняла, что эти слова разбили сердце моей сестры, и с тех пор она никак не могла собрать эти осколки воедино.

– Лирика… – начала я, но она покачала головой.

– Нет. С меня хватит. Не волнуйся, ты можешь жить своей жизнью. Мне здесь не место. Это не мой дом.

– Ты уезжаешь? – спросила я в замешательстве. – Грэм знает, что ты уезжаешь?

– Нет.

– Лирика, ты не можешь просто взять и уйти.

– Почему? Я уже это делала. Кроме того, он не хочет меня видеть, а я больше не хочу здесь находиться.

– Но ты могла бы оставить записку, как в прошлый раз, – сказал Грэм, заставляя нас повернуться к нему. Когда наши взгляды пересеклись, я вдруг почувствовала, что мое сердце снова начало биться.

– Я не думаю, что в этом был смысл, – сказала Лирика, снова хватая свои чемоданы.

– Хорошо, но прежде чем ты уйдешь, подожди секунду, – сказал Грэм, подходя ко мне с Тэлон в руках. – Люсиль, – прошептал он низким голосом, и его глаза наполнились той же нежностью, что и несколько месяцев назад.

– Грэм Крекер, – ответила я.

– Ты можешь ее подержать? – спросил он.

– С удовольствием, – ответила я.

Он пошел в свой кабинет и вернулся оттуда со стопкой бумаг и ручкой.

– Что это такое? – спросила Лирика, когда он протянул ей бумаги.

– Документы о разводе и юридические документы, дающие мне полную опеку над Тэлон. Ты не можешь просто сбежать, Джейн. Ты не можешь уйти, а потом внезапно вернуться обратно и снова попытаться отнять у меня дочь.

Его голос был суровым, но не злым, упрямым, но не холодным. Лирика открыла рот, как будто хотела возразить, но, посмотрев на Грэма, заметила его решительный взгляд. Его глаза всегда говорили человеку все, что ему нужно было знать. Было ясно, что он никогда не будет принадлежать ей, и Лирика наконец-то осознала, что и она никогда по-настоящему не хотела быть с ним. Она медленно кивнула в знак согласия.

– Я подпишу их у тебя на столе, – сказала она, входя в кабинет.

Как только она скрылась из виду, Грэм тяжело вздохнул.

– Ты в порядке? – спросила я.

Он поцеловал меня, чтобы сказать «да».

– Ты вернулась, – прошептал он, прижимаясь губами к моим губам.

– Я всегда буду возвращаться к тебе.

– Нет, – строго сказал он. – Просто никогда больше не уходи.

Вернувшись в комнату, Лирика сообщила, что все бумаги подписаны и она больше не будет доставлять нам хлопот. Когда она спустилась с крыльца, я крикнула ей вслед:

– Знаешь, какими были последние слова мамы? Позаботься о своих сестрах, Люси. Позаботься о моей Лирике. Она моя любимая песня. Ты была ее последней мыслью. Ты была ее последним вздохом, ее последним словом.

По ее щекам потекли слезы, и она кивнула, благодаря меня за эту попытку подарить долгожданный покой ее душе. Если бы я знала, как это ее тяготит, – я бы рассказала ей все еще много лет назад.

– Я оставила Тэлон подарок, – сказала она. – Я решила, что ей он будет нужнее, чем мне. Он лежит у нее на тумбочке.

С этими словами Лирика исчезла из нашей жизни.

Когда мы вошли в детскую, я прикрыла рот ладонью: Лирика оставила на тумбочке маленькую музыкальную шкатулку с танцующей балериной, которую ей подарила мама. На крышке лежала записка, и я заплакала, прочитав четыре коротких слова:

Никогда не прекращай танцевать, Тэлон.

Когда наступило Рождество, Грэм, Тэлон и я устроили три праздника. День начался с того, что мы закутались в пледы и пили кофе на заднем дворе под деревом Олли. Грэм навещал это дерево каждый день. Он сидел и разговаривал со своим лучшим другом, своим отцом, рассказывая ему об успехах Тэлон, о своей работе, о нас. Я была рада, что он сохраняет эту связь: казалось, что в каком-то смысле Олли будет жить вечно.

Вечером того же дня мы отправились к Мэри, чтобы отпраздновать с их семьей. К нам присоединилась Мари, и мы провели весь вечер, смеясь и рассказывая друг другу истории. Первое Рождество без любимого человека всегда самое тяжелое, но любовь помогает облегчить боль потери.

После этого Грэм, Тэлон и я сели в машину, чтобы провести остаток дня с маминым деревом. Мари сказала, что встретит нас у хижины через несколько часов. Всю дорогу я смотрела на свои пальцы, переплетенные с пальцами Грэма: мой воздух, мой огонь, моя вода, моя земля, моя душа.

Я и не знала, что любовь может быть такой настоящей.

– Так ведь будет всегда, правда? – прошептала я, оглядываясь на Тэлон, которая спала на заднем сиденье. – Мы всегда будем влюблены друг в друга?

– Всегда, – пообещал он, целуя мою ладонь. – Всегда.

Когда мы подъехали к хижине, все вокруг было слегка припорошено снегом. Грэм выбрался из машины и поспешил к дереву, держа в руке автомобильное кресло Тэлон.

– Грэм, нам лучше зайти внутрь. Здесь очень холодно.

– Мы должны хотя бы поздороваться, – сказал он, глядя на дерево. – Ты можешь включить свет? Я боюсь, что, если опущу автомобильное сиденье, Тэлон заплачет.

– Конечно, – ответила я, торопливо шагая по промерзшей земле. Включив гирлянду, я повернулась к маминой елке, и мое сердце забилось быстрее, когда я увидела, что белые огни сложились в слова:

Ты выйдешь за меня?

– Грэм, – прошептала я, медленно поворачиваясь к нему. Он уже стоял на одном колене, держа в руке кольцо.

– Я люблю тебя, Люси, – сказал Грэм. Это был первый раз, когда он не назвал меня полным именем. – Мне нравится твоя доброта, твоя забота, твой смех и твоя улыбка. Я влюблен в твое сердце, которое бьется для всего мира. До тебя я был совершенно потерян, но благодаря тебе нашел свой путь домой. Ты причина, по которой я верю в завтрашний день. Ты причина, по которой я верю в любовь и никогда тебя не отпущу. Выходи за меня.

У меня на глазах выступили слезы, и я опустилась вниз, вставая на колени рядом с ним. Я обвила его руками, и он прижал меня к себе, пока я шептала заветное «да». Грэм надел кольцо мне на палец, и мое сердце забилось еще сильнее от осознания, что моя самая большая надежда наконец-то сбылась.

Впервые в жизни мне хотелось пустить корни вместе с ним.

– Так это и есть наше «долго и счастливо»? – тихо спросила я, шепча в его губы.

– Нет, любовь моя, это всего лишь первая глава.

И когда он поцеловал меня, я готова была поклясться, что в темноте ночи я вдруг почувствовала тепло солнечных лучей.

Шесть лет спустя

– И он был твоим лучшим другом, папа? – спросила Тэлон, помогая мне копаться в саду. Лучи летнего солнца освещали наши лица, пока мы собирали зеленый перец и помидоры на ужин.

– Моим самым лучшим другом, – сказал я, стоя по колено в грязи. Подсолнухи, которые мы посадили несколько месяцев назад, уже выросли размером в Тэлон. Разноцветные бутоны цветов, которые посадила Люси, раскачивались на ветру.

– Ты расскажешь мне про него еще раз? – спросила Тэлон, воткнув лопату в землю. Затем она взяла зеленый перец и вгрызлась в него, как будто это было яблоко, – совсем как ее мама. Если я не мог найти этих двоих в доме – они наверняка сидели на заднем дворе, поедая огурцы, перец и ревень.

– Грязь полезна для души, – всегда шутила Люси.

– Опять? – спросил я, выгнув бровь. – Разве я не рассказывал эту историю вчера вечером?

– Мактуб, – ответила она с хитрой усмешкой. – Это значит, что все уже предрешено и тебе суждено рассказать эту историю еще раз.

Я рассмеялся.

– Неужели? – спросил я, подходя к Тэлон и подхватывая ее на руки.

Она захихикала.

– Да!

– Ну ладно, раз уж все предрешено, – пошутил я и подвел ее к дереву профессора Оливера, где стояли три стула: два обычных и один детский пластиковый стул. Я усадил Тэлон на ее стул и сел рядом с ней. – Итак, все началось, когда я учился в колледже и провалил свое первое задание.

Я рассказал ей историю о том, как профессор Оливер появился в моей жизни и как он посеял в моем сердце семя, которое выросло в любовь. Он был моим лучшим другом, моим отцом, моей семьей. Тэлон всегда любила эту историю. Ее улыбка и внимательное выражение лица всегда наполняли меня любовью. Она слушала совсем как Люси: от всего сердца, с блеском в глазах.

Когда я закончил рассказ, Тэлон встала, как делала каждый раз, подошла к дереву и крепко обняла его.

– Я люблю тебя, дедушка Олли, – прошептала она, целуя кору дерева.

– Ты опять рассказываешь ей о профессоре Оливере? – спросила Люси, выходя на улицу. Она вразвалку подошла ко мне и Тэлон с ее большим беременным животом. Опустившись на свой стул, она тяжело вздохнула, как будто только что пробежала марафон.

– Опять, – улыбнулся я и наклонился, чтобы поцеловать ее, а затем и ее живот.

– Как тебе спалось, мама? – спросила Тэлон. Энергия наполняла ее до самых краев. Было удивительно наблюдать, как она бегает вокруг и восхищается всем происходящим. Еще несколько лет назад она могла уместиться у меня на ладони. Несколько лет назад я не был уверен, что она выживет, а сегодня она просто излучала жизнь.

– Хорошо, – зевая ответила Люси.

В скором времени мы будем спать куда меньше. Еще никогда в жизни я не был так взволнован и готов.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросил я. – Вода? Сок? Пицца?

Она усмехнулась и закрыла глаза.

– Только солнечный свет.

Еще несколько часов мы втроем сидели на улице, нежась на солнышке. Находясь в окружении своей семьи, я чувствовал себя просто замечательно.