– По-моему, это выглядит слишком небрежно, – пожаловался он.

– Скоро все равно придется раздеваться. Теперь иди. Иди и раздвинь чьи-нибудь ноги, сделай несколько резких толчков, а потом возвращайся домой и сразу садись за свои жуткие истории о монстрах.

Он уехал в восемь тридцать вечера, а к девяти уже был дома.

Я выгнула бровь.

– Не хочу обижать твое мужское достоинство и все такое, но… это был самый быстрый секс в истории секса.

– Ничего не было, – ответил Грэм, бросая ключи на столик в прихожей.

– Что? Почему?

– Она оказалась лгуньей.

– О нет! – Я нахмурилась, чувствуя обиду за обманутого Грэма. – Она замужем? У нее дети? Она весит на триста фунтов больше, чем на фотографии? У нее есть член? Может, ее зовут Джордж?

– Нет, – резко ответил он, плюхаясь на диван в гостиной.

– Тогда в чем дело?

– Ее волосы.

– Что?

– Ее волосы. В приложении она была брюнеткой, а при встрече выяснилось, что она блондинка.

Я быстро заморгала, а потом тупо уставилась на него.

– Прощу прощения?

– Если она соврала насчет волос, то могла бы соврать и насчет гонореи или хламидиоза, – Грэм произнес это с таким серьезным лицом, что я не выдержала и усмехнулась.

– Да, Грэм, так обычно и бывает, – я так сильно расхохоталась, что у меня заболел живот.

– Это несмешно, Люсиль. Я не тот человек, который может просто переспать с незнакомкой. Приближается дедлайн, а я никак не могу понять, как мне расслабиться и отправить книгу своему редактору. Я должен был закончить еще к рождению Тэлон. Это было шесть месяцев назад.

Я широко улыбнулась и прикусила нижнюю губу.

– Знаешь что? У меня есть идея, но я на сто процентов уверена, что она тебе не понравится.

– Какая идея? – спросил Грэм.

– Ты когда-нибудь слышал о горячей йоге?

* * *

– Я здесь единственный мужчина, – прошептал Грэм, входя вместе со мной в студию йоги. Он был одет в белую майку с серыми спортивными штанами и выглядел испуганным.

– Не говори глупостей, Грэм Крекер. Инструктор тоже мужчина. Тоби. Ты отлично впишешься, – соврала я.

Он совершенно не вписывался, но, по крайней мере, наблюдение за взрослым мускулистым мужчиной, который пытается сделать приветствие солнцу, было самым ярким моментом в моей жизни – и в жизни всех женщин в студии.

– Теперь переходите от кобры к собаке мордой вниз, контролируйте свои движения, – инструктировал Тоби.

Грэм стонал, делая каждое движение, и не переставал жаловаться.

– Кобра, голубь, верблюд – почему каждое движение названо в честь сексуальной позы? – спросил он.

Я захихикала.

– Знаешь, большинство людей сказали бы, что они названы в честь животных, Грэм Крекер, а не в честь сексуальных поз.

Он повернулся ко мне с едва заметной улыбкой на лице.

– Туше.

– Вы очень напряжены, – заметил инструктор, подходя к Грэму, чтобы ему помочь.

– О нет, не стоит… – начал Грэм, но было уже слишком поздно: Тоби уже начал поправлять позицию его бедер.

– Расслабьтесь, – сказал Тоби успокаивающим голосом. – Расслабьтесь.

– Довольно сложно расслабиться, когда незнакомец трогает меня за… – Его глаза расширились. – Ага, это мой член. Вы и правда трогаете меня за член, – пробормотал Грэм, пока инструктор помогал ему правильно встать в позицию.

Я не могла перестать хихикать над тем, как смущенно и нелепо выглядел Грэм. Его лицо было таким суровым, и когда Тоби заставил Грэма выставить назад свою задницу – от смеха у меня по щекам побежали слезы.

– Ладно, класс, последний выдох. Вдыхайте положительную энергию и выдыхайте негативную. Намасте. – Тоби поклонился нам всем, а Грэм остался лежать на полу в луже пота, слез и своей мужественности.

Я продолжала хихикать себе под нос.

– Давай вставай. – Я наклонилась к нему, и он взял меня за руку, чтобы я потянула его вверх. Поднявшись на ноги, он тряхнул своими противными потными волосами прямо на меня.

– Фу! Это отвратительно.

– Ты заставила меня пережить прилюдное унижение, так что теперь наслаждайся последствиями, – с хитрой улыбкой сказал Грэм.

– Поверь, тебе еще повезло, что тебя трогал только Тоби, а не все эти женщины, которые сейчас пялятся на тебя из угла зала.

Обернувшись, он увидел, что другие посетительницы класса йоги смотрят в его сторону и приветливо машут руками.

– Вы, женщины, только о сексе и думаете, – пошутил он.

– Говорит мужчина, который занимается сексом в позе верблюда. Как это вообще происходит? Ты просто сидишь на коленях и, типа, – я сделала толчок бедрами, – повторяешь это снова и снова? – я продолжила делать резкие движения бедрами, и лицо Грэма покраснело еще больше, чем во время урока.

– Люсиль?

– Да?

– Прекрати.

– Я бы так и сделала, но меня слишком веселит твое смущение, – со смехом сказала я.

Его было так легко выбить из колеи, и я понимала, что ему стыдно находиться рядом со мной на публике, потому что я хваталась за каждую возможность выставить себя полной дурой. – Ладно, признаем, что горячая йога – это не твое.

– Согласен. Честно говоря, я чувствую себя даже более напряженным и немного ущемленным, – пошутил он.

– Хорошо, давай попробуем еще кое-что.

Грэм поднял бровь, словно прочитав мои мысли.

– Собираешься провонять мой дом шалфеем? Или расставить кристаллы у меня на подоконнике?

– О да, – кивнула я. – Я обставлю твой дом странными хиппи-безделушками, а ты поможешь мне в саду.

* * *

Следующие несколько недель я провела на заднем дворе, обучая Грэма всем тонкостям садоводства. Мы сажали фруктовые деревья, овощи и цветы. Я высадила несколько рядов подсолнухов: они наверняка будут выглядеть очень красиво, когда вырастут. В углу сада стояла каменная скамья, которая идеально подходила для утренних медитаций и для дневного чтения. Я окружила ее яркими цветами, которые должны были разнообразить пейзаж: перуанскими лилиями, кошачьей мятой, кореопсисом, незабудками и маргаритками. Цвета отлично сочетались между собой. Розовые, синие, желтые и пурпурные – они должны были добавить красок в жизнь Грэма.

Когда радионяня подала сигнал, Грэм поднялся с земли.

– Я проверю.

Прошло всего несколько минут, прежде чем я услышала, как он выкрикивает мое имя.

– Люсиль!

Я выпрямилась, встревоженная этим отчаянным криком.

– ЛЮСИЛЬ, СКОРЕЕ!

Я вскочила на ноги. Сердце бешено колотилось в груди, и, не вытирая грязь с лица, я бросилась в дом.

– Что случилось? – крикнула я в ответ.

– В гостиной! Быстрее! – снова закричал он.

Я бежала, в ужасе от того, что мне предстояло увидеть, и когда я добралась до гостиной, мое сердце ушло в пятки.

– О боже, – посмотрев на Тэлон, я прикрыла рот руками, и мои глаза наполнились слезами.

– Именно! – воскликнул Грэм, улыбаясь дочери. Обычно он изо всех сил старался сдержать улыбку, но сегодня ему это не удалось. Чем больше Тэлон довольно смеялась – тем больше открывалось сердце Грэма.

Он кормил Тэлон, держа ее на руках.

Точнее, она кормила себя сама, держа бутылочку в руках.

Мое сердце зашлось от восторга.

– Я начал ее кормить, а она обхватила бутылочку руками и стала есть самостоятельно, – сказал он, сияя от гордости. Пока мы подбадривали Тэлон, она захихикала и выплюнула молоко в лицо Грэму, заставив нас обоих рассмеяться. Взяв тряпку, я вытерла молоко с его щеки.

– Она удивляет меня каждый день, – сказал Грэм, глядя на дочь. – Очень жаль, что Джейн… – он замолчал. – Что Лирика этого не увидит. Она и понятия не имеет, как много упускает.

Я кивнула в знак согласия.

– Да, это очень грустно.

– Каково это было – расти вместе с ней? – спросил он.

Я была немного удивлена: мы провели вместе несколько месяцев, и он ни разу не спрашивал меня о сестре.

Я села на диван и пожала плечами.

– Мы много переезжали. Наша мама постоянно меняла место работы, и когда отцу все это надоело – он оставил нас. Лирика была старше и понимала куда больше, чем мы с Мари. Каждый день с мамой казался мне приключением. Отсутствие настоящего дома никогда меня не беспокоило, потому что мы были вместе, и всякий раз, когда мы в чем-то нуждались – случалось чудо.

Но Лирика так не считала. Она всегда была прагматичной реалисткой, как наш отец. Ее бесило, что мы никогда не знали, где будем завтракать. Ее бесило, что иногда мама отдавала те небольшие деньги, что у нас были, какому-нибудь нуждающемуся другу. Ее бесила нестабильность нашей жизни. Лирика была сыта по горло, и когда она больше не смогла мириться с маминым поведением, то поступила так же, как и наш отец. Она ушла.

– Очень в ее стиле, – заметил Грэм.

– Да. Часть меня хочет ненавидеть ее за то, какой холодной и черствой она стала, но с другой стороны – я ее понимаю. Ей пришлось быстро повзрослеть, и в каком-то смысле она была права. Наша мама зачастую веля себя как ребенок, и у нас как будто не было родителей. Лирика чувствовала, что ей придется взять эту роль на себя и стать родителем для своей собственной матери.

– Наверное, поэтому она не хотела заводить детей, – сказал он. – Она уже через это проходила.

– Пожалуй. В смысле, это никак не оправдывает ее поступок, но ее можно понять.

– Думаю, я сразу понял, что она сбежит, как только столкнется с какими-то трудностями. Наверное, она тоже поняла, что я достаточно бесчувственный и не попрошу ее остаться.

– Ты по ней скучаешь? – тихо спросила я.

– Нет, – он ответил слишком быстро, но без тени сомнения. – Мы никогда не были влюблены. У нас была негласная договоренность, что если один из нас захочет уйти – он всегда волен это сделать. Просто она думала, что замужество поможет ей продвинуться по карьерной лестнице. Мы были кем-то вроде соседей, которые время от времени занимаются сексом. До того, как появилась Тэлон, мне было бы все равно, что она ушла. Честно говоря, я всегда был удивлен, что она так надолго задержалась. Я бы даже не обратил внимания, но теперь… – Он улыбнулся Тэлон и положил ее на покрывало. – Теперь я зову ее каждую ночь и прошу ее вернуться: не ради себя, а ради дочери. Я знаю, каково это – расти без матери, и я не хочу, чтобы Тэлон тоже через это проходила.