– У нее выходит намного лучше, чем у меня, – вмешалась какая-то женщина и подмигнула Ребекке, чтобы смягчить укол пассивно-агрессивного комментария Кента. – Я не могу приготовить даже макароны с сыром.

Во время ужина из уст Кента прозвучало еще много замечаний, связанных с Ребеккой, но он выказывал свое недовольство с таким юмором, что большинство людей не воспринимали его всерьез.

Но Грэм понимал, что отец не шутит.

Когда она потянулась за вином, Кент предупредительно положил свою руку поверх ее ладони.

– Ты же знаешь, как на тебя действует вино, милая.

– Да, ты прав, – ответила Ребекка, убирая руку и кладя ее на колени. Когда одна из женщин спросила об этом, она лишь усмехнулась. – О, от вина у меня немного кружится голова, вот и все. Кент просто присматривает за мной. – С каждой минутой ее улыбка становилась все более фальшивой.

После ужина Грэма отправили в его комнату, где он провел остаток вечера, играя в видеоигры и наблюдая за отсчетом времени до Нового года на канале ABC. Он прислушивался к радостным крикам взрослых в соседней комнате и едва различал звуки фейерверков, сверкающих над озером Мичиган. Если бы Грэм встал на цыпочки, выглянул из окна и посмотрел вверх, то увидел бы фейерверк, окрашивающий небо в яркие цвета.

Раньше он смотрел на них вместе с матерью, но это было так давно, что он иногда задавался вопросом, было ли это по-настоящему или ему все это приснилось. Когда гости начали уходить, Грэм забрался в постель и зажал уши ладонями. Он изо всех сил старался заглушить пьяные вопли отца: он отчитывал Ребекку за все ошибки, которые, по его мнению, она совершила за этот вечер.

Удивительно, как Кент умудрился сдержать свой гнев до ухода гостей. Теперь злость лилась из каждой его поры, как яд.

– Прости, – как всегда, сказала Ребекка, хотя ей никогда не за что было извиняться.

Как его отец мог не понимать, как ему повезло, что у него есть такая женщина? Грэму было больно сознавать, что Ребекка страдает.

Когда дверь в комнату Грэма открылась, он притворился спящим, на случай если это отец.

– Грэм? Ты не спишь? – прошептала Ребекка, стоя на пороге.

– Нет, – прошептал он в ответ.

Ребекка вошла в комнату, вытирая глаза от слез. Она подошла к его кровати и убрала кудрявые волосы с его лица.

– Я просто хотела поздравить тебя с Новым годом. Хотела зайти раньше, но мне нужно было прибраться.

Когда Грэм посмотрел на уставшее лицо Ребекки, его глаза наполнились слезами. Раньше она улыбалась куда чаще.

– В чем дело, Грэм? Что случилось?

– Пожалуйста, не надо… – прошептал он. Когда по его щекам покатились слезы, а тело затряслось – он изо всех сил старался взять себя в руки и быть мужчиной, но ничего не выходило. В его груди все еще билось сердце маленького мальчика, ребенка, который боялся того, что произойдет, если его отец продолжит так жестоко обращаться с Ребеккой.

– Чего не надо, милый?

– Пожалуйста, не уходи, – сказал он дрожащим от страха голосом. Он сел на кровати и взял ее за руки. – Пожалуйста, не уходи, Ребекка. Я знаю, что он злой и заставляет тебя плакать, но я клянусь, ты такая хорошая. Ты хорошая, а он плохой. Он отталкивает людей, и я понимаю, что он причиняет тебе боль. Он говорит, что ты недостаточно хороша, но это не так. Ты достаточно хороша, и ты красивая, и твое платье было прекрасным, и твой ужин был идеальным, и пожалуйста, пожалуйста, не оставляй нас. Пожалуйста, не оставляй меня.

Теперь он плакал навзрыд, его тело сотрясалось от одной мысли, что Ребекка была близка к тому, чтобы оставить его навсегда. Он даже представить не мог, какой мрачной станет его жизнь, если она уйдет.

Когда они жили вдвоем с отцом, Грэму было очень одиноко. Но когда появилась Ребекка, он вспомнил, каково это – быть любимым. И он не хотел потерять это ощущение.

Он не хотел потерять этот свет.

– Грэм, – Ребекка улыбнулась, но из ее глаз снова потекли слезы, и она попыталась вытереть их рукой. – Все в порядке. Пожалуйста, успокойся.

– Ты собираешься бросить меня, я знаю, – он всхлипнул, закрыв лицо руками. Его всегда бросали. – Он так плохо к тебе относится. Он очень грубый, и ты собираешься уйти.

– Грэм Майкл Рассел, прекрати немедленно, – воскликнула она, крепко сжимая его руки. Она прижала его руки к своим щекам и кивнула. – Я здесь, хорошо? Я здесь, и я никуда не уйду.

– Ты не уйдешь? – спросил он, икая от слез.

Она покачала головой.

– Нет. Я никуда не уйду. Ты просто переволновался. Уже поздно, и тебе нужно отдохнуть, хорошо?

– Хорошо.

Она уложила его обратно в кровать, подоткнула одеяло и поцеловала его в лоб. Когда она встала, чтобы уйти, он снова спросил:

– И ты будешь здесь, когда я проснусь?

– Конечно, милый.

– Обещаешь? – прошептал он дрожащим голосом.

– Конечно.

Глава 13

Грэм

Мы с Люси вернулись к нашей обычной рутине. По утрам она появлялась со своим ковриком для йоги и проводила утреннюю медитацию в солнечной комнате, а когда она не была занята на каком-нибудь мероприятии – она приходила по вечерам, чтобы помочь с ребенком, пока я работал над своим романом. Мы ужинали вместе почти каждый вечер, но нам было не о чем говорить, кроме как о простуде, которой заболели мы с Тэлон.

– Выпей, – сказала Люси, подавая мне кружку чая.

– Я не пью чай, – я чихнул, закрыв рот ладонью. Мой стол все еще был завален салфетками и бутылочками с сиропом от кашля.

– Ты будешь пить это дважды в день в течение трех дней и совсем скоро поправишься. Я понятия не имею, как ты вообще можешь продолжать работать с этим противным кашлем. Так что пей, – приказала она.

Я понюхал чай и поморщился, но Люси лишь рассмеялась.

– Корица, имбирь, свежие лимоны, острый красный перец, сахар, черный перец и экстракт мяты плюс секретный ингредиент, который я не могу раскрыть.

– Пахнет как в аду.

Она кивнула с легкой ухмылкой.

– Отличный напиток для самого дьявола.

Следующие три дня я пил ее чай. По большому счету, она заставила меня это делать, но на четвертый день кашель исчез.

Я был почти уверен, что Люси – ведьма, но, по крайней мере, ее чай помог мне снова ясно мыслить.

Вечером следующей субботы я накрыл на стол и, направившись за Люси, заметил, что она сидит в солнечной комнате и разговаривает по мобильному телефону.

Я не стал ее прерывать и терпеливо ждал, пока жареный цыпленок вконец не остыл.

Время летело очень быстро. Ее разговор продолжался уже несколько часов.

Я бродил мимо комнаты, наблюдая, как она машет руками, как из ее глаз текут слезы, тяжелые, как капли дождя. Через какое-то время она наконец положила трубку, села на пол, скрестив ноги, и уставилась в окно.

– С тобой все в порядке? – спросил я, обеспокоенный тем, что такая жизнерадостная девушка, как Люси, выглядит такой мрачной. Казалось, она растворилась в серых дождливых облаках.

– Сколько я тебе должна? – спросила она, не оборачиваясь ко мне.

– О чем ты?

Она обернулась, шмыгая носом. Ее щеки блестели от слез.

– Ты поставил на то, что мои отношения закончатся максимум через месяц, и ты выиграл. Итак, сколько я тебе должна? Ты победил.

– Люсиль… – начал я, но она покачала головой.

– Он сказал, что Нью-Йорк – самое подходящее место для художника. Он сказал, что только там он может вырасти как творец и что там у него гораздо больше возможностей. – Она снова шмыгнула носом и вытерла его рукавом. – Он сказал, что один друг предложил пожить у него в квартире, так что он собирается остаться там на некоторое время. Потом он сказал, что отношения на расстоянии ему не подходят, и мое глупое сердце сжалось, ведь я подумала, что он приглашает меня переехать к нему. Я знаю, о чем ты думаешь, – она нервно усмехнулась, пожала плечами и покачала головой. – Глупая, инфантильная, наивная Люсиль, которая верит, что любви будет достаточно, что она достойна быть чьей-то второй половинкой.

– Но… я так не считаю.

– Ну, сколько? – спросила она, поднимаясь на ноги. – Сколько я тебе должна? У меня в сумке есть немного денег. Я сейчас ее принесу.

– Люсиль, прекрати.

Она подошла ко мне и изобразила фальшивую улыбку.

– Нет, все в порядке. Пари есть пари, и ты выиграл, так что позволь мне принести деньги.

– Ты мне ничего не должна.

– Знаешь, ты хорошо разбираешься в людях. Возможно, именно это и делает тебя фантастическим писателем. Ты можешь взглянуть на человека и сразу узнать всю его историю. Это действительно талант. Ты увидел Ричарда первый раз в жизни и сразу понял, что он причинит мне боль. Итак, что меня ждет, а? Ненавижу спойлеры, но мне бы хотелось знать. Что со мной будет? – спросила она, дрожа всем телом, пока слезы продолжали катиться по ее щекам. – Неужели я всегда буду девушкой, которая слишком много чувствует и в конце концов останется одна? Потому что я… я… – слова превратились в неразбериху, и ее эмоции взяли вверх. Люси закрыла лицо руками, и я понял: она окончательно сломлена.

Я не знал, что делать.

Я не был готов к таким проявлениям чувств. Я никогда не умел утешать, но, когда ее колени начали дрожать и мне показалось, что она вот-вот рухнет, я сделал единственное, что пришло мне в голову.

Я заключил ее в объятия, давая ей опору, за которою можно было бы держаться, давая ей что-то, что удерживало бы ее, пока гравитация не заставила ее опуститься на твердую землю. Она сжала мою рубашку дрожащими пальцами и заплакала, уткнувшись мне в плечо.