Вместо того чтобы продолжать обсуждать Грэма, я перевела разговор на другую тему.

– Тебе действительно нужно уезжать на неделю?

Ричард прошел мимо меня в гостиную, где лежали его открытые чемоданы.

– Я и сам не хочу, но теперь, после выставки в музее, я просто обязан воспользоваться случаем: когда тебя приглашают на фестиваль в Нью-Йорке – отказываться просто нельзя.

Я подошла сзади и обняла его.

– А ты уверен, что твоя девушка не может поехать с тобой? – шутливо спросила я.

Он повернулся с широкой улыбкой и поцеловал меня в нос.

– Хотелось бы. Я буду скучать по тебе.

– Я тоже буду скучать по тебе. – Я улыбнулась и легонько поцеловала его в ответ. – Если хочешь, могу показать тебе, как сильно я буду скучать.

Ричард поморщился и посмотрел на часы.

– Это звучит очень заманчиво, но я должен выехать в аэропорт примерно через двадцать минут, а у меня еще вещи не собраны. – Он отошел от меня и вернулся к своим чемоданам, чтобы продолжить паковать кисти.

– Ну хорошо. Ты точно не хочешь, чтобы я отвезла тебя в аэропорт?

– Нет, все в порядке, правда, я просто вызову такси. Разве тебе не нужно тренировать новенькую на работе? – Он еще раз взглянул на часы, прежде чем посмотреть на меня. – По-моему, ты уже опаздываешь.

– Да, ты прав. Напиши мне, прежде чем твой самолет взлетит, и позвони, когда приземлишься. – Я наклонилась и поцеловала его в губы.

– Хорошо, договорились… и, детка? – крикнул он мне вслед, когда я взяла с полки свои ключи.

– Да?

– Заблокируй его номер.

* * *

– Извини, что опоздала, – сказала я, торопливо входя в «Сады Моне» через заднюю дверь.

Мари обсуждала еженедельные заказы с Крисси – нашим новым флористом. Крисси была красивой женщиной лет семидесяти, и когда-то она владела собственным цветочным магазином. Научить ее всем тонкостям работы в магазине было легко: она знала о цветах больше, чем мы с Мари, вместе взятые.

Когда мы упомянули, что она слишком квалифицированна для этой должности, Крисси не согласилась, сказав, что она была флористом и владельцем магазина в течение многих лет, но в какой-то момент перестала справляться со всеми обязанностями сразу. Ее друзья посоветовали ей уйти на пенсию, но ее сердце знало, что она должна быть окружена цветами, и работа в нашем магазине идеально ей подходила.

– Не беспокойтесь, – Крисси улыбнулась. – Я уже начала оформлять заказы на сегодня.

– Да, а еще она научила меня новой компьютерной системе организации. Другими словами, я думаю, что мы наняли волшебницу, – пошутила Мари. – Ричард уехал в Нью-Йорк?

– Да, к сожалению, но он скоро вернется.

Мари прищурилась.

– Это первый раз, когда вы двое проведете неделю порознь. Ты уверена, что вы справитесь с разлукой?

– Я планирую заедать разлуку всякими вкусностями вроде сушеной капусты и гуакамоле.

– Милая, не обижайся, но сушеная капуста – это невкусная еда, – нахмурилась Крисси.

– И я ей то же самое говорю! – со вздохом сказала Мари, отпирая входную дверь для покупателей. – Ладно, я возьму Крисси с собой, чтобы организовать свадьбу в Уоватосе. Тебе нужна какая-то помощь?

Я отрицательно покачала головой.

– Нет. Повеселитесь там! Я буду здесь, когда вы вернетесь.

Когда они вышли через заднюю дверь, в магазин зашел пожилой джентльмен в старомодной шляпе. Увидев его, я почувствовала, как сжалось мое сердце. Поймав мой взгляд, он широко улыбнулся.

– Люси, – тепло сказал он, приподнимая шляпу.

– Привет, Олли. Что вы здесь делаете?

Он немного походил по магазину, разглядывая цветы.

– Я надеялся купить несколько роз для особенной леди, – он одарил меня своей очаровательной улыбкой и начал насвистывать, бродя по магазину. – Хотя я не уверен, какие ей понравятся. Ты мне поможешь?

– Конечно. Расскажите о ней.

– Ну, она красивая. У нее такие завораживающие глаза, и когда она смотрит на тебя, ты чувствуешь себя самым важным человеком на свете.

Когда я услышала, с какой нежностью он говорит об этой женщине, у меня на душе потеплело. Пока он продолжал говорить, мы обошли магазин, выбирая по цветку для каждой грани ее яркой личности.

– Она нежная и заботливая. Ее улыбка освещает комнату. Еще она умна, очень умна. Она не боится протянуть руку помощи, даже когда это трудно. И последнее качество… – сказал он, протягивая руку за темно-красной розой. – Она чиста и не запятнана жестокостью этого мира.

Я взяла у него розу, и на моих губах заиграла улыбка.

– Похоже, она замечательная женщина.

Он молча кивнул.

– Это действительно так.

Я подошла к стойке и начала подрезать цветы для Олли, пока он выбирал упаковку. Цветы представляли собой потрясающую композицию разных цветов и стилей. Это была моя любимая часть работы: когда люди приходили в магазин, понятия не имея, что им нужно. Розы были великолепны, да и тюльпаны тоже были хороши, но настоящее творчество заключалось в том, чтобы иметь возможность выбирать и создавать произведение, отражающее личность любимого человека клиента.

Когда я начала завязывать ленту, Олли прищурился и посмотрел на меня.

– Ты игнорируешь его звонки.

На секунду я поморщилась, возясь с лентой.

– Все очень сложно.

– Конечно, – согласился он. – В конце концов, мы говорим о Грэме, – он понизил голос и прижал шляпу к груди. – Милая, что бы он ни сделал, он сожалеет.

– Он был жесток, – прошептала я. Бант вышел кривоватым, и мне пришлось развязать ленту, чтобы начать все сначала.

– Конечно, – согласился Олли. – В конце концов, мы говорим о Грэме. – Он тихо хихикнул. Мне больше не хотелось поддерживать этот разговор.

– Итак, цветы стоят 44 доллара 32 цента, но я дам вам скидку на первую покупку. Получается 34 доллара 32 цента.

– Это очень любезно с твоей стороны, Люси. Спасибо. – Профессор полез в бумажник и протянул мне деньги. Затем он снова надел фетровую шляпу и повернулся, чтобы уйти.

– Олли, вы забыли свои цветы! – крикнула я ему вслед.

Он повернулся и покачал головой.

– Нет, мэм. Один мой друг попросил меня зайти и выбрать для тебя эти цветы. Я спросил его о твоих качествах, и вот что из этого вышло.

– Грэм сказал все это обо мне? – спросила я, уставившись на букет.

– Ну, он сказал одно из этих слов, и я просто выбрал остальные по своему усмотрению, основываясь на том, что я о тебе знаю, – он откашлялся и склонил голову набок. – Послушай, я не говорю, что ты должна вернуться, но если ты это сделаешь, то докажешь, что он ошибается.

– Докажу, что он ошибается?

– Грэм живет с твердой уверенностью, что люди всегда уходят. К сожалению, его прошлое только доказывает это убеждение. Так что отчасти он испытывает облегчение от того, что ты ушла. В конце концов, он с самого начала был уверен, что рано или поздно ты исчезнешь из его жизни. Вот почему он терпеть меня не может. Я упорно продолжаю появляться у него на пороге, и это сводит его с ума. Так что если ты хочешь каким-то образом отомстить Грэму за причиненную им боль – докажи ему, что он не прав. Скорее всего, он будет вести себя так, будто ненавидит тебя за это, но помни: правда кроется в его глазах. Его глаза будут беспрестанно тебя благодарить.

– Олли?

– Да?

– Какое слово он назвал? Как он меня описал?

– Чистой, моя дорогая. – Профессор в последний раз приподнял шляпу и открыл дверь. – Он назвал тебя чистой.

* * *

Он нахмурился и скрестил руки на груди.

– Ты вернулась, – удивленно произнес Грэм, обнаружив меня на его крыльце. – Честно говоря, я думал, что ты вернешься намного раньше.

– С чего ты взял? – спросила я.

– Профессор Оливер сказал мне, что ты получила цветы.

– Да.

Он поднял бровь.

– Это было четыре дня назад.

– Ага.

– Что ж, тебе потребовалось много времени, чтобы прийти и сказать спасибо.

Его суровый сухой тон меня не удивил, и все же он задел меня за живое.

– С чего бы мне благодарить тебя за цветы? Ты их даже не выбирал.

– Какая разница? – спросил он, почесывая затылок. – Ты все равно их получила. Не будь такой неблагодарной.

– Ты прав, Грэм. Я здесь самая большая грубиянка. В любом случае я пришла только из-за твоего сообщения о том, что Тэлон заболела.

Я вошла в дом без приглашения, сняла пиджак и положила его на стул в гостиной.

– Небольшая температура, но я не был уверен, что… – он замолчал. – Ты вернулась, потому что она заболела?

– Конечно, вернулась, – фыркнула я. – Я ведь не чудовище. Если Тэлон нуждается во мне – я буду здесь ради нее. Просто ты отправил сообщение только сегодня.

– Да, конечно, – он кивнул. – Послушай…

– Не извиняйся, я все равно не поверю.

– Я и не собирался извиняться. Я хотел сказать, что прощаю тебя.

– Что?! Это за что же?

Он повернулся, взял мой пиджак с дивана и повесил его в шкаф.

– За то, что ты вела себя по-детски и исчезла на несколько дней.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Я не из тех, кто шутит.

– Грэм… – начала я, но тут же закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не сказать чего-то такого, о чем потом пожалею. – Ты можешь хоть на секунду притвориться, что чувствуешь вину за свое поведение в музее?

– Вину? Я готов подтвердить каждое слово, которое сказал тем вечером.

– Каждое слово? – выдохнула я. – Так тебе совсем не стыдно?

Он выпрямился и засунул руки в карманы джинсов.

– Конечно, нет. Я сказал чистую правду, и мне очень жаль, что ты слишком эмоциональна для того, чтобы ее принять.

– Наши представления о правде сильно различаются. В твоих словах не было ни капли правды. Это просто твое субъективное мнение, о котором никто не спрашивал.

– Он обращался с тобой как…

– Прекрати, Грэм. Никто не спрашивал, что ты думаешь о его отношении ко мне. Я просто пригласила тебя на выставку, потому что решила, что вам с Тэлон будет полезно выбраться из дома. Видимо, я ошиблась.