Бриттани Черри - Земля, о которую мы разбились

– Думаю, что да.

– Вы знакомы с его творчеством? – спросил Ричард без особого энтузиазма.

– Знакомы с его творчеством? Да мы в него влюблены. Он один из лучших писателей, не считая его отца, конечно. Да упокоится он с миром, – сказал Уоррен.

– О нет. Он гораздо лучше, чем Кент. Он пишет с такой болью. Это невероятно красиво.

– Да, – кивнул Уоррен. – Совершенно согласен. На самом деле моя серия «Тени» была вдохновлена его романом «Горечь».

– Это одна из моих любимых книг, – просияла я, вспомнив роман, который всегда стоял на моей книжной полке.

– Боже мой, милая, там такой сюжетный поворот! – согласилась Кэтрин, и я заметила, как раскраснелись ее щеки. – О, я бы очень хотела с ним познакомиться.

Я не знала, сколько еще мусора может вылиться из уст моего парня за этот вечер, но он продолжил удивлять меня своей наглой ложью.

– Вообще-то он хороший друг Люси, – вдруг выпалил Ричард. Грэм не был моим другом, но он был единственным положительным аспектом этого затянувшегося мероприятия. – Люси, ты сможешь его представить?

– Эм, конечно, – я улыбнулась взволнованной паре и повела их к Грэму. – Привет, Грэм.

Он встал и разгладил свой костюм, затем сложил руки перед собой, сцепив пальцы.

– Люсиль.

– Ты хорошо проводишь время? – спросила я.

Он не ответил, и между нами повисла неловкая пауза. Прочистив горло, я указала на парочку.

– Это Уоррен и Кэтрин. Они…

– Ваши самые главные фанаты, – воскликнула Кэтрин, хватая Грэма за руку и потрясая ее в рукопожатии. Грэм одарил ее широкой улыбкой, фальшивой и вымученной, также известной как его «фирменная улыбка известного писателя».

– Спасибо, Кэтрин. Всегда приятно познакомиться с читателями. Сегодня вечером мне сообщили, что некоторые люди даже не слышали о моих произведениях, так что ваше внимание вдвойне приятно, – ответил он.

– Не слышали о ваших произведениях? Что за ересь! Я не могу себе представить, чтобы кто-то не знал о вас, – сказал Уоррен. – В каком-то смысле вы живая легенда.

– К сожалению, старина Ричард с вами не согласится, – усмехнулся Грэм.

– Неужели, Ричард? Ты не знаком с книгами Грэма? – спросила Кэтрин с нотками разочарования в голосе.

Ричард нервно засмеялся, потирая затылок.

– О нет, конечно, знаком. Я просто шутил.

– Кажется, Ричард не совсем понимает определение слова «шутка», – сухо заметил Грэм.

Тэлон начала ерзать в своем кресле, и я наклонилась, чтобы взять ее на руки, улыбаясь ее милому лицу, пока Грэм и Ричард вели свою странную войну.

Кажется, все присутствующие почувствовали нарастающее напряжение, и Уоррен широко улыбнулся, торопливо оглядывая зал.

– Ричард, хочу заметить, что ваши работы совершенно уникальны.

Ричард гордо выпрямил спину.

– Да. Я воспринимаю это как пробуждение самых темных и глубоких уголков моей души. Довольно сложно заглянуть так глубоко внутрь себя, и надо сказать, что у меня было много эмоциональных срывов из-за того, что я был таким уязвимым и честным с самим собой, не говоря уже о том, чтобы позволить другим войти в мою душу. Это было очень тяжелое время, но в итоге у меня все получилось.

Грэм фыркнул, и Ричард бросил на него суровый взгляд.

– Разве я сказал что-то смешное?

– Нет, за исключением каждого слова, которое только что слетело с твоих губ, – ответил Грэм.

– Кажется, ты и без меня все знаешь, не так ли? Ну, давай, рассказывай, что ты видишь, когда смотришь на мои работы, – огрызнулся Ричард.

Не делай этого, Ричард. Не буди зверя.

– Поверь, ты не хочешь знать, что я об этом думаю, – сказал Грэм, выпрямляясь во весь рост.

– Нет, давай, просвети нас, потому что меня уже тошнит от такого отношения, – ответил Ричард. – Твой претенциозный тон ничем не обоснован и, откровенно говоря, крайне неуважителен.

– Неуважительный? Претенциозный? – переспросил Грэм, выгибая бровь. О нет. Я заметила, как пульсирует жилка на его шее, и хотя его голос оставался спокойным, он с каждой минутой становился все более раздраженным. – Мы стоим в зале, наполненном скульптурами и изображениями твоего пениса, и, честно говоря, это кажется всего лишь жалкой попыткой неуверенного в себе мужчины компенсировать то, чего ему не хватает. Судя по количеству людей, загнанных сюда для того, чтобы посмотреть на эти мультяшные гиперболизированные гениталии, компенсировать нужно очень многое.

Все присутствующие открыли рты, пораженные словами Грэма. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами, а затем дернула его за руку.

– Мы можем отойти на пару слов? – мои слова прозвучали скорее как приказ, чем вежливая просьба.

– Что это было?! – громко прошептала я, неся Тэлон в темную часть музея и идя вслед за Грэмом.

– О чем ты?

– О тебе. Зачем ты устроил все это представление?

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответил он.

– Грэм, прекрати! Хотя бы раз в жизни можешь не вести себя так снисходительно?

– Я? Снисходительно? Ты шутишь? Он нарисовал собственные обнаженные портреты и притворяется, будто это искусство, а не банальная хипстерская дрянь, которой не место в музее.

– Он очень талантливый.

– У тебя неверное представление о таланте.

– Я знаю, – резко ответила я. – В конце концов, я прочла все твои книги.

– О, очень умно, Люсиль. Вот это оскорбление, – сказал он, закатывая глаза. – И все же я знаю свои слабые места и вижу изъяны своих произведений, в отличие от твоего так называемого парня. Он-то считает себя лучшим из лучших.

– О чем ты? Что значит «так называемого»?

– Он тебя не знает, – уверенно сказал Грэм, заставляя меня вопросительно поднять бровь.

– Мы вместе больше пяти лет, Грэм.

– И все же он понятия не имеет, кто ты такая, что не удивительно, ведь, судя по всему, он слишком сосредоточен на себе.

– Вау, – выдохнула я, пораженная его словами. – Ты его не знаешь.

– Я знаю его типаж: он из тех людей, которые забывают обо всех, стоит им только ощутить привкус успеха. Я не знаю, как он смотрел на тебя раньше, но сейчас он смотрит на тебя так, словно ты ничто. Как будто ты хуже его. Я даю вашим отношениям две недели. Держу пари, что все закончится максимум через месяц.

– Ты ведешь себя как придурок.

– Я говорю тебе правду. Он самодовольный кусок дерьма, и, судя по тому, что я слышал от других приглашенных, не я один так считаю. Где ты только его нашла?

Он кипел от злости, его лицо было ярко-красным, и он безостановочно поправлял свои манжеты. Я никогда не видела его таким эмоциональным, таким разгоряченным.

– Почему ты так злишься? Что с тобой такое?

– Ничего, забудь об этом. Передай мне Тэлон.

– Нет, так не пойдет. Ты не можешь вспылить, унизить моего парня, а потом сказать мне, чтобы я забыла об этом.

– Могу, и я только что все это сделал.

– Нет, Грэм, прекрати. Хоть раз в жизни просто скажи, что ты чувствуешь на самом деле!

Он приоткрыл рот, но ничего не сказал.

– Серьезно? Ни слова? – спросила я.

– Ни слова, – тихо ответил он.

– Тогда ты прав. Тебе действительно пора идти.

– Я согласен. – Он стоял в нескольких дюймах от меня, его горячее дыхание таяло на моей коже. Мое сердце колотилось в груди, и я недоумевала, что он делает. Грэм постоял на месте еще несколько секунд, прежде чем придвинуться ближе. Он поправил галстук, понизил голос, и в его тоне зазвучали железные нотки:

– Если ты улыбаешься и ведешь себя свободно, это еще не значит, что ты не заперта в клетке. Это означает, что ты снизила свои стандарты и свыклась с мыслью, что больше не будешь летать.

Слезы обожгли мне глаза, когда он взял Тэлон из моих рук и развернулся, чтобы уйти. Прямо перед тем как выйти из темного помещения, он остановился и сделал несколько глубоких вдохов. Он снова повернулся ко мне, встретился со мной взглядом, и его губы слегка приоткрылись, как будто он собирался заговорить снова, но я подняла руку.

– Пожалуйста, просто уходи, – прошептала я дрожащим голосом. – Думаю, на сегодня с меня хватит, мистер Рассел.

Холодность, с которой я произнесла его фамилию, заставила его выпрямиться, а когда он исчез из вида, у меня потекли слезы. Мои пальцы сомкнулись вокруг ожерелья, и я сделала несколько глубоких вдохов.

– Воздух надо мной, земля подо мной, огонь внутри меня, вода вокруг меня… – я повторяла эти слова до тех пор, пока мое сердцебиение не вернулось к нормальному ритму. Я повторяла эти слова до тех пор, пока у меня не перестала кружиться голова. Я повторяла эти слова до тех пор, пока не улегся ураган, который Грэм поднял в моей душе. Затем я направилась обратно на выставку с фальшивой улыбкой на губах, мысленно повторяя заветные слова снова и снова.

– Он все еще звонит тебе? – спросил Ричард, отмывая кисти в раковине в ванной. Я прислонилась к стене в коридоре, глядя на имя Грэма, высветившееся на экране.

– Да. – Я не видела Грэма с тех пор, как он устроил сцену на выставке Ричарда пять дней назад, и с тех пор он не переставал мне звонить.

– И он не оставил никакого сообщения?

– Нет.

– Заблокируй его. Он определенно психопат.

– Я не могу. Вдруг что-то случится с Тэлон?

Ричард посмотрел на меня, приподняв бровь.

– Ты ведь знаешь, что на самом деле ты за нее не в ответе? Она не твой ребенок.

– Я знаю, просто… – Я прикусила нижнюю губу и уставилась на телефон. – Это трудно объяснить.

– Нет, я понимаю, Лулу. Ты щедрый человек, но тебе стоит быть осторожной, потому что такой человек, как он, просто берет и ничего не отдает взамен. Он заберет у тебя все, что сможет, и будет обращаться с тобой как с мусором.

Я мысленно вернулась к обеду, который мы с Грэмом устроили неделю назад. К тому вечеру, когда он показал мне свою мягкую сторону, о которой я так много размышляла. Дело в том, что Грэм Рассел жил в своем собственном сознании. Он никогда не позволял другим людям узнать о его мыслях или чувствах. И в ту ночь, показав свое раздражение на художественной выставке, он повел себя совершенно нехарактерно.