– У моих детей уже есть состояние. Они – наследники Киворд-Стейшн. К тому же моя дочь совершенно не интересуется искусством. Нам не нужны деньги, а вот этот юноша был учеником Лукаса… Родственной душой, можно сказать. Ему нужны деньги, он знает, как с ними обращаться, и именно он должен их получить! Вот, Дэвид, поставьте свою подпись здесь. Напишите полное имя, это важно.

У Стейнбьорна перехватило дыхание, когда он увидел сумму на бумаге. Но Гвинейра лишь дружелюбно кивнула ему.

– Ну давайте, мне нужно возвращаться к овцам, приумножать состояние своих детей! А вам следует лично проследить за выставкой в лондонской галерее, чтобы не просчитаться при продаже остальных картин. Вы теперь будете, так сказать, распорядителем художественного наследия Лукаса!

После этих слов Стейнбьорн Сиглейфсон, не раздумывая ни секунды, поставил свою подпись на документе.

«Давид» Лукаса нашел свою золотую жилу.

Прибытие

Кентербери – Отаго

1870–1877

1

– Пол, Пол, куда ты снова запропастился?

Хелен позвала наиболее строптивого из своих учеников, хотя и знала, что мальчишка наверняка не станет ее слушать. Пол Уорден уж точно не мог играть мирно с маорийскими детьми в непосредственной близости от их сымпровизированной школы. Когда он пропадал, это, как правило, означало неприятности. Или он дрался где-нибудь со своим заклятым врагом Тонгой, сыном вождя племени маори, которое жило на территории Киворд-Стейшн, или же подкарауливал Рубена и Флёретту, чтобы устроить им какую-нибудь гадость. При этом его выходки зачастую были отнюдь не смешными. Рубен совсем отчаялся, когда недавно Пол вылил чернила на его новую книгу. Он разозлился не только потому, что давно хотел иметь сборник законов, который пришлось заказывать через Джорджа из самой Англии, но и потому, что книга была очень дорогой. Гвинейра, конечно, возместила им ущерб, но была напугана поступком своего сына не меньше Хелен.

– Ты ведь уже не маленький! – возмущалась она, в то время как Пол с невозмутимым видом смотрел на нее. – Пол, ты же знаешь, сколько стоит эта книга! И это произошло совсем не по оплошности! Может, ты думаешь, что деньги в Киворд-Стейшн растут на деревьях?

– Не-а, на овцах! – ответил ей Пол, усмехнувшись. – И мы можем позволить себе такие забавы хоть каждую неделю, если только захотим!

При этом он бросил злорадный взгляд на Рубена. Он прекрасно знал, как обстояли дела на ферме его отца. Хотя Говард О’Киф и зарабатывал намного больше с тех пор, как «Гринвуд Энтерпрайзис» начала оказывать ему поддержку, но до звания «овечьего барона» ему было далеко. Количество животных и благосостояние в Киворд-Стейшн тоже постоянно росли в последние десять лет, и для Пола Уордена не существовало невыполнимого желания. В то же время ему меньше всего хотелось читать книги. Его больше привлекали быстрые пони и игрушечные пистолеты. У него уже давно был бы пистолет, если бы во время каждого заказа из Англии Джордж Гринвуд не «забывал» об этом.

Хелен наблюдала за развитием Пола с беспокойством. По ее мнению, мальчишку слишком мало ограничивали. Несмотря на то что Гвинейра и Джеральд делали Полу дорогие подарки, они совершенно не заботились о нем. Из-под влияния своей воспитательницы Кири мальчик тоже уже вышел. Пол быстро перенял взгляды боготворимого им деда и считал маори низшей расой. Это и служило причиной бесконечных стычек с Тонгой. Сын вождя племени был таким же самоуверенным, как и наследник «овечьего барона», и мальчишки постоянно спорили о том, кому принадлежит земля, на которой жили и племя маори, и Уордены. Хелен волновалась по этому поводу, тем более что Тонга должен был унаследовать титул своего отца, равно как и Пол должен стать наследником Киворд-Стейшн. Если к тому времени вражда между ними не утихнет, это может привести ко многим неприятностям. И каждый раз, когда Пол или Тонга уходили домой с разбитым носом, это лишь углубляло пропасть между ними.

Единственным человеком, чье присутствие хоть немного успокаивало Хелен, была Марама. Дочь Кири, молочная сестра Пола, обладала своего рода шестым чувством, благодаря которому она угадывала враждебные намерения мальчишек, и волшебным образом появлялась в момент начала драки, чтобы разнять их. Когда Марама и пара ее подружек начинали скакать где-нибудь поблизости, Пол и Тонга на время утихали, а девочка с видом заговорщицы улыбалась Хелен. Она была прелестным ребенком, по крайней мере по мнению своей учительницы. Ее черты были более мелкими, чем у большинства маорийских девочек, а кожа имела шоколадный оттенок. У Марамы не было татуировок, и она, возможно, никогда не стала бы носить традиционные украшения своего народа. Маори все чаще отходили от этого обычая и уже практически не носили традиционную одежду. Они явно пытались походить внешне на pakeha, что, с одной стороны, радовало Хелен, но, с другой, огорчало из-за утери племенем традиционных ценностей.

– Где Пол, Марама? – обратилась к девочке Хелен. Пол и Марама обычно приходили с Киворд-Стейшн на занятие вместе. Если бы Пол рассердился по какому-либо поводу и тайком уехал домой, она бы знала об этом.

– Он ускакал, мисс Хелен. Он пытается выведать какую-то тайну, – произнесла Марама звонким голоском. Малышка хорошо пела, и этот талант высоко ценился ее племенем.

Хелен вздохнула. В классе недавно прочитали пару книг о пиратах и поисках сокровищ, таинственных землях и садах, и теперь девочки искали заколдованные розовые сады, а мальчики были заняты рисованием карт для кладоискателей. В этом возрасте Флёр и Рубен тоже увлекались подобными играми, но в случае с Полом требовалось особое внимание – его тайны были отнюдь не такими невинными. Например, недавно он довел Флёр до отчаяния, спрятав ее любимого пони Минетту, дочь Минти, в розовом саду Киворд-Стейшн. Со времени смерти Лукаса за садом практически не ухаживали, и, естественно, никто не додумался искать пони там, тем более что Минетта пропала со двора О’Кифа, а не с конюшни Уорденов. Хелен мысленно умерла тысячу раз, думая о том, что Джеральд мог заставить ее мужа заплатить за пропажу дорогого животного. Наконец Минетта сама привлекла внимание людей, когда начала ржать и бегать галопом по саду. Но это произошло только через несколько часов, после того как кобыла вдоволь наелась сочной травы. Все это время отчаявшаяся Флёретта искала свою лошадку в горах и уже начала думать, что ее украли.

Что касается угона скота, то эта тема беспокоила фермеров в Кентербери уже несколько лет. Хотя жители Новой Зеландии еще десять лет тому назад гордились тем, что, в отличие от австралийцев, происходили не от преступников, а от добропорядочных переселенцев, здесь тоже появились свои криминальные элементы. Это было неудивительно – многочисленные стада животных на фермах, подобных Киворд-Стейшн, и постоянно растущая прибыль их владельцев пробуждали жадность в сердцах людей. Сколотить состояние для новых переселенцев было не так просто, как когда-то. Первые семьи, прибывшие на остров, разобрали почти всю землю, а китобойный промысел и охота на тюленей привели к истреблению животных. Правда, золотоискателям все еще удавалось находить богатые залежи, благодаря чему по-прежнему существовала возможность сделать свое счастье из ничего – и не только в Кентербери. Но именно в предгорьях Альп стада «овечьих баронов» становились в последнее время жертвами зверских нападений. И все это началось со старого знакомого Хелен и Уорденов – Джеймса МакКензи.

Сначала Хелен не могла поверить своим ушам, когда пьяный Говард, ругаясь, пришел домой из паба и назвал имя бывшего управляющего Джеральда.

– Не знаю, из-за чего уж там Уорден выгнал парня, но теперь расплачиваться приходится нам всем. Работники говорят о нем как о герое. Он крадет только лучших животных и только у богатых хозяев. Скот мелких фермеров он не трогает. Что за чепуха? И как же он их в таком случае различает? Но работники только радуются этому. Я не удивлюсь, если в ближайшем будущем у него появится собственная банда.

«Как у Робина Гуда», – подумала Хелен. Но затем она укорила себя за подобный романтический настрой. Даже если скот угоняли только у богачей, это нельзя было поощрять.

– И как всего лишь один человек умудряется справляться со всем этим? – размышляла Гвин. – Согнать овец, отобрать нужных животных, обстричь их, перевести через горы… Для этого как минимум нужна целая группа людей.

Она вдруг замолчала, а затем, вздрогнув, добавила:

– Или же собака вроде Клео…

Гвинейра подумала о щенке, которого подарила Джеймсу на прощание. Он был одаренным дрессировщиком собак. Несомненно, Пятница уже давно обогнала свою мать по способностям. Клео сильно постарела и почти полностью оглохла, но все еще следовала за Гвинейрой по пятам, как тень, хотя ее больше нельзя было назвать рабочей собакой.

Прошло немного времени, и хвалебные гимны начали петь не только Джеймсу МакКензи, но и его гениальной собаке. Все сомнения Гвинейры развеялись, когда она услышала имя Пятницы.

К счастью, Джеральд не делал никаких замечаний относительно способностей Джеймса как пастуха и пропажи щенка, которую он, должно быть, тогда заметил. Впрочем, в тот злополучный год и Джеральда, и Гвинейру занимали совсем другие мысли. Возможно, «овечий барон» просто забыл о собачке. В любом случае каждый сезон он теперь терял большое количество скота из-за МакКензи, также как и Говард, и семья Бизли, и другие крупные овцеводы. Хелен хотелось бы узнать, что ее подруга думает обо всем этом, но Гвинейра ни разу не обмолвилась о Джеймсе, даже когда речь шла напрямую о нем.

Хелен уже надоели бесполезные поиски Пола, и она решила начать занятие без него. Вероятность того, что он все-таки придет на урок, была довольно большой. Пол уважал Хелен; возможно, она была единственным человеком, которого он слушался, и иногда ей казалось, что еще одной причиной постоянных атак на Рубена, Флёретту и Тонгу была зависть. Смышленый сын вождя племени был одним из ее любимых учеников, а Рубен и Флёретта и без того занимали особое положение. Пола тоже нельзя было назвать глупым, но успехи в школе не заботили его. Ему больше нравилась роль школьного клоуна, и тем самым Пол усложнял жизнь не только Хелен, но и себе самому.