Было видно, что девушку ждали. Мужчины сидели вокруг костра и передавали по кругу бутылку виски. А в казанке над огнем кипело… ароматное густое рагу?

Все мужчины излучали такую радость, словно праздновали Рождество, а О’Тул, улыбаясь, передал хозяйке миску с ирландским рагу.

– Вот, мисс Гвин. Дайте это служанке-маори. Эти люди очень быстро учатся всему новому. Надеюсь, ей удастся приготовить такое же неплохое рагу, как это.

Гвинейра с радостью поблагодарила ирландца. Она не сомневалась: это было именно то, что хотел увидеть в своей тарелке Джеральд. Пахло так вкусно, что девушке хотелось попросить ложку и тут же опустошить свою миску. Однако она взяла себя в руки и решила, что не станет прикасаться к бесценному рагу, пока не даст распробовать его Кири и Моане.

Поэтому она надежно примостила миску на тюк соломы, завела Игрэн в стойло, а затем аккуратно вынесла рагу из конюшни. На выходе она чуть не сбила с ног МакКензи, поджидавшего девушку с пучком каких-то листьев, которые он преподнес Гвин с таким торжественным видом, словно это был букет цветов.

– Tàima, – сказал он с улыбкой и подмигнул девушке. – Вместо ладана и мирры.

Гвинейра, улыбнувшись в ответ, приняла из рук пастуха пучок тимьяна. Она не знала, почему ее сердце при этом было готово выскочить из груди.


Хелен была рада, когда Говард наконец объявил, что в пятницу они едут в Холдон. Нужно было заново подковать коня, что обычно служило поводом выбраться в город. Подумав, Хелен пришла к выводу, что о ее приезде Говард тоже узнал благодаря очередному визиту к кузнецу.

– Как часто нужно подковывать лошадь? – осторожно спросила она.

Говард пожал плечами.

– Обычно каждые шесть или семь недель. Но копыта гнедого растут медленно, так что между заменами подков проходит около двенадцати недель. – Довольный, Говард похлопал своего коня по крупу.

Хелен подумала, что хорошо бы иметь лошадь, у которой копыта растут гораздо быстрее.

– Мне бы хотелось чаще бывать среди людей, – не сдержалась она.

– Ты можешь взять мула, – великодушно произнес Говард. – До Холдона пять миль, так что доберешься туда примерно за два часа. Если отправишься сразу после доения, то легко сможешь вернуться до вечера и еще успеть приготовить ужин.

Хелен знала, что от горячего ужина Говард не отказался бы ни при каких обстоятельствах. Однако угодить ему с едой было довольно легко: Говард проглатывал лепешки с таким же удовольствием, как и блины, яичницу или густой суп. Тот факт, что Хелен едва ли умела готовить что-то еще, казалось, нисколько его не смущал. Но, тем не менее, Хелен решила разузнать у миссис Кендлер пару новых рецептов. Ей самой их меню казалось несколько однообразным.

– Ты могла бы зарезать курицу, – предложил Говард, когда Хелен сделала соответствующее замечание.

Она пришла в ужас от самой мысли об этом, как и о том, что ей предстоит в одиночку на муле добираться до Холдона, а затем вернуться домой.

– Я сейчас объясню тебе дорогу, – невозмутимо сказал Говард. – А затем можешь спокойно идти запрягать мула…


Ни Джеральд, ни Лукас не имели ничего против того, чтобы Гвинейра поехала в Холдон вместе с МакКензи. Однако Лукас не мог понять, чему так радуется его молодая жена.

– Ты будешь разочарована, любовь моя. Это маленький грязный городок, который может похвастаться лишь одной лавкой да пабом. Никакой культуры, даже церкви нет…

– А как насчет врача? – поинтересовалась Гвинейра. – Я имею в виду, что если я в самом деле однажды…

Лукас покраснел, а на лице Джеральда появилась радостная улыбка.

– Что такое, Гвинейра? Появились первые признаки? Если так, мы, конечно же, вызовем врача из Крайстчерча. На эту акушерку из Холдона полагаться не стоит.

– Отец, пока врач доберется сюда из Крайстчерча, ребенок давно уже успеет родиться, – с иронией заметил Лукас.

Джеральд укоризненно посмотрел на сына.

– Я вызову врача заранее. Он должен будет здесь жить, раз такое дело, и цена не имеет значения.

– А как же другие его пациенты? – спросил Лукас. – Ты думаешь, о них он может просто забыть?

Джеральд фыркнул.

– Это всего лишь вопрос суммы, мой сын. А наследник Уорденов стоит любых денег!

Гвинейра промолчала. Она не обнаруживала никаких признаков беременности, да и откуда было ей знать, как себя чувствует женщина в положении? Кроме того, сейчас она думала лишь о предстоящей поездке в Холдон.

Джеймс МакКензи зашел за Гвинейрой сразу после завтрака. Перед особняком их ждала длинная тяжелая повозка, запряженная парой лошадей.

– Если бы мы ехали на них верхом, то добрались бы до Холдона гораздо быстрее, – заметил Джеймс, но для Гвинейры это не имело никакого значения, она просто сидела на козлах рядом с ним и наслаждалась видом окрестностей. Когда эта дорога станет ей знакома, девушка сможет путешествовать в Холдон верхом самостоятельно. Сегодня же она была довольна и такой поездке. К тому же МакКензи оказался приятным собеседником. Он перечислял ей названия гор на горизонте, а также рек и озер, которые они проезжали. Как правило, он знал их названия и на языке маори, и на английском.

– Вы хорошо говорите на языке маори, не так ли? – восхищенно спросила Гвинейра.

МакКензи покачал головой.

– Мне кажется, на самом деле никто хорошо не владеет языком маори. Местные сами нам все облегчают. Они радуются каждому английскому слову, которое учат. У кого возникнет желание произносить слова вроде taumatawhatatangihangakoauauotamatea-turipukakapikimaungahoroukupokaiwhenuakitanatahu?

– Что? – засмеялась Гвинейра.

– Это гора на Северном острове. Даже маори довольно тяжело выговорить ее полное название. Но с каждым глотком виски становится легче, уж поверьте! – Джеймс подмигнул девушке, и его губы растянулись в широкой улыбке.

– Значит, вы выучили это, сидя у костра с маори? – спросила Гвин.

Джеймс кивнул.

– Мне пришлось немало поездить, нанимаясь работником на разные фермы. По пути я часто натыкался на деревни маори, а они очень гостеприимный народ.

– Почему вы не нанялись китобоем? – поинтересовалась Гвин. – Там явно можно заработать больше денег. Мистер Джеральд…

Джеймс усмехнулся.

– Мистер Джеральд также отлично играет в карты, – заметил он.

Гвинейра при этом покраснела. Неужели о карточной игре между Джеральдом Уорденом и ее отцом уже стало известно даже работникам фермы?

– Работая китобоем, состояния не наживешь, – продолжил МакКензи. – К тому же мне не нравится такой промысел. Поймите меня правильно, я не брезгливый, но вся эта возня с жиром и кровью… нет уж. Зато я хорошо стригу овец, я обучился этому в Австралии.

– Значит, в Австралии живут не только каторжники? – поинтересовалась Гвин.

– Не только. Также потомки каторжников и обычные добровольные переселенцы. К тому же не все осужденные представляют собой страшных преступников. Порой это всего лишь бедняги, которым пришлось опуститься до кражи куска хлеба ради своих детей. Или все те ирландцы, которые восстали против британской власти. Большинство из них очень достойные люди. А преступники есть везде, и в Австралии я встретил их не больше, чем в каком-либо другом месте.

– А в каких местах вы бывали? – с любопытством спросила Гвин, которая всегда находила истории МакКензи очень увлекательными.

Он усмехнулся.

– В Шотландии. Потом приехал сюда. Я настоящий горец. Но не какой-нибудь глава клана, а простой рабочий. Я знаю толк в овцах, а не в длинных мечах.

Гвинейра была несколько разочарована. Шотландский воин был бы ей почти так же интересен, как американский ковбой.

– А вы, мисс Гвин? Вы действительно выросли в замке, как о вас говорят? – Джеймс снова покосился на девушку. Однако он не производил впечатления человека, который верит сплетням. У Гвинейры было такое чувство, будто молодой человек искренне интересовался ею.

– Я выросла в помещичьей усадьбе, – ответила Гвин. – Мой отец – лорд, но не из тех, что заседают в королевском совете, – улыбнулась она. – В некоторой степени у нас с вами есть нечто общее: Силкхэмы также предпочитают иметь дело с овцами, а не с мечами.

– А вам не… простите, если оскорблю вас своим вопросом, но я всегда думал, что… Разве леди не должны выходить замуж за лордов?

Это было довольно нескромно, подумала Гвин, но решила не обижаться.

– Леди выходят замуж за джентльменов, – уклончиво ответила она, но затем ее темперамент прорвался наружу. – И, разумеется, злые английские сплетники уже всем разболтали, что мой муж – «овечий барон» без настоящего дворянского титула. Это, конечно, прекрасно, когда на бумаге тебя относят к породистым лошадям, но на документах не поездишь.

Джеймс так рассмеялся, что едва не свалился с повозки.

– Не говорите такого в обществе, мисс Гвин! Вы попали просто в точку! Но насколько я себе представляю, в Англии было весьма затруднительно подыскать вам джентльмена.

– Претендентов на мою руку было достаточно! – обиженно парировала Гвинейра. – Да и мистер Лукас до сих пор не жаловался.

– Чтобы пожаловаться на такую жену, как вы, надо быть слепым, глухим и полоумным! – вырвалось у Джеймса, но, прежде чем он успел развить свою мысль, Гвин разглядела на равнине под горным хребтом небольшое поселение, в сторону которого они как раз направлялись.

– Это Холдон? – спросила она.

Джеймс кивнул.

Холдон выглядел в точности как города первопоселенцев, о которых Гвин читала в своих любимых романчиках: торговая лавка, парикмахерская, кузница, постоялый двор и трактир, который, впрочем, назывался «паб». Все это располагалось в пестревших разными красками одно-и двухэтажных домах.

Джеймс остановил повозку у лавки Кендлеров.

– Не торопитесь с покупками, спокойно выбирайте то, что вам нужно, – сказал он. – Я сперва погружу древесину, затем схожу к цирюльнику и в конце пропущу кружку пива в пабе. Спешить нам с вами некуда. Если у вас будет желание, можете выпить чашечку чая с миссис Кендлер.