Джеральд осекся, увидев нахмуренный лоб Гвинейры. Похоже, идея с розарием ей не понравилась.

– Я могу взять с собой Клео? – поинтересовалась девушка. Услышав свое имя, лежавшая под столом бордер-колли подняла голову и уже знакомым Джеральду преданным взглядом посмотрела на хозяйку.

– А Игрэн?

Джеральд Уорден не сразу понял, что речь идет о кобыле Гвинейры.

– Гвинейра, как ты можешь сейчас говорить о лошади! – вмешался помрачневший лорд Силкхэм. – Ты ведешь себя как ребенок! Речь идет о твоем будущем, а тебя волнуют какие-то игрушки!

– Ты считаешь моих животных игрушками? – вспыхнула Гвинейра, не на шутку обиженная таким замечанием. – Овчарку, которая выигрывает все соревнования, и лучшую охотничью лошадь в округе?

Джеральду гнев девушки был лишь на руку.

– Миледи, вы можете взять с собой все, что пожелаете! – поспешил вмешаться он. – Ваша кобыла станет красой и гордостью моих конюшен. Однако в этом случае нам стоит подумать о том, чтобы подыскать для нее подходящего жеребца. А собака… ну, вы же сами прекрасно знаете, что я заинтересовался ею еще вчера…

Похоже, девушка по-прежнему сердилась, но ей удалось взять себя в руки и даже пошутить.

– Ах, вот в чем дело, – промолвила Гвинейра с лукавой усмешкой, но взгляд ее оставался таким же холодным. – Все это сватовство понадобилось вам лишь для того, чтобы заполучить лучшую овчарку моего отца! Теперь мне все понятно. И все-таки я подумаю над вашим предложением. Возможно, вы будете относиться ко мне с бóльшим уважением, чем мой отец. Во всяком случае вам, мистер Уорден, удается отличить скаковую лошадь от игрушки. А сейчас позвольте мне удалиться. И тебя, отец, тоже прошу пока не беспокоить меня. Я хочу подумать обо всем этом в спокойной обстановке. Скорее всего, мы увидимся за чаем.


Гвинейра выскочила из кабинета отца. Внутри нее все кипело от ярости. Теперь, когда ее никто не видел, глаза девушки наполнились слезами. Как и всегда, когда ей случалось сердиться или помышлять о мести, Гвинейра отослала горничную и, задернув полог, свернулась калачиком в дальнем углу своей огромной кровати. Клео еще несколько секунд принюхивалась к двери, чтобы убедиться, что служанка действительно ушла, а затем проскользнула под пологом и прижалась к хозяйке, пытаясь хоть как-то ее утешить.

– По крайней мере теперь нам известно, кем мы являемся для моего отца, – прошептала Гвинейра, погладив мягкую шерстку Клео. – Ты – всего лишь игрушка, а я – ставка в карточной игре.

Поначалу, когда отец сообщил ей обо всей этой истории, Гвинейра отнеслась к ней куда менее серьезно. Девушку скорее развеселило, что ее отец тоже был не без грешка, к тому же это сватовство показалось ей шуточным. С другой стороны, отец явно бы рассердился, если бы она не захотела выслушать предложение Уордена! Не говоря уже о том, что он в любом случае загубил будущее своей дочери; в конце концов, что бы там ни решила Гвинейра, овцы достались бы Уордену! А ведь деньги, полученные от продажи этой отары, должны были стать ее приданым. К счастью, Гвинейра не была одержима мыслью о браке, скорее даже наоборот: ей очень нравилось в усадьбе отца и больше всего она мечтала о том, чтобы однажды возглавить его ферму. Она бы наверняка справилась с этой задачей лучше брата, которого в загородной жизни привлекали лишь охота и скачки с препятствиями. В детстве Гвинейра часто мечтала о таком радужном будущем: она останется вместе с Джоном Генри на ферме и будет заботиться обо всем, позволяя ему жить в свое удовольствие. Тогда брат и сестра считали это отличной идеей.

– Я стану профессиональным наездником! – говорил Джон Генри. – И буду разводить лошадей!

– А я позабочусь об овцах и пони, – заверяла отца Гвинейра.

Пока дети были маленькими, лорд Силкхэм смеялся над этим и называл дочь «своей маленькой управляющей». Но чем старше они становились, чем почтительнее работники фермы отзывались о Гвинейре и чем чаще Клео побеждала на соревнованиях овчарку Джона Генри, тем меньше лорд Силкхэм был рад видеть в конюшнях свою дочь.

А сегодня он вообще заявил, что считает все, что делала для него дочь, игрой! Гвинейра с яростью вцепилась в подушку, но затем задумалась. Неужели лорд Силкхэм и вправду так думал? Или же… Что, если отец считает ее, Гвинейру, серьезным конкурентом своего единственного сына и наследника? Или как минимум помехой для его превращения в настоящего хозяина фермы. В таком случае Гвинейру здесь ждало незавидное будущее! Независимо от того, обеспечат ее приданым или нет, отец постарается выдать ее замуж до того, как Джон Генри закончит колледж, то есть в ближайшие несколько месяцев. Мать тоже торопила его; ей хотелось как можно быстрее приковать свою непутевую дочь к камину и пяльцам. А при нынешнем финансовом положении Силкхэмов Гвинейре не стоило рассчитывать на хорошую партию. Супругой лорда с такими обширными владениями, как ферма ее отца, она уже наверняка не станет. Хорошо, если ей достанется хотя бы такой муж, как лорд Ридлуорт. Не исключено, что дело и вовсе сведется к браку с каким-нибудь вторым или третьим сыном из дворянской семьи, работающим врачом или адвокатом в Кардифе, и переезду в его скромный городской дом. Гвинейра подумала о ежедневных чаепитиях, скучных беседах с соседями, заседаниях благотворительных комитетов… и содрогнулась от ужаса.

Но ведь был и другой выход – принять предложение Джеральда Уордена!

До этого переезд в Новую Зеландию был для Гвинейры игрой воображения. Весьма забавной, но неосуществимой фантазией. Одна лишь мысль о том, чтобы связать свою жизнь с мужчиной, живущим на другом краю земли… мужчиной, для описания которого даже собственный отец не смог найти больше двух десятков слов, казалась ей нелепой. Однако теперь девушка всерьез задумалась о Киворд-Стейшн. О ферме, на которой она может стать хозяйкой, женой колониста, прямо как в тех захватывающих романах, которые ей подсовывала горничная! Безусловно, Уорден многое приукрасил, когда описывал великолепие своего особняка и его гостиных. В конце концов, он хотел произвести на ее родителей хорошее впечатление. Вероятно, его ферма все еще достраивается и расширяется. В противном случае Уорден не стал бы договариваться с ее отцом о покупке овец! Гвинейра могла бы работать и обустраивать ферму вместе с мужем, помогать ему с овцами. На огороде она бы выращивала различные овощи вместо скучных роз с их шипами. Девушка уже видела, как она, вытирая пот со лба, идет за плугом, в который впряжен сильный вол, и ступает по впервые возделываемой земле.

А Лукас… ну, он хотя бы был молод и, по словам его отца, весьма недурен собой. О большем девушке не стоило и мечтать. Тем более что в Англии ей бы тоже пришлось выйти замуж отнюдь не по любви.

– Что ты думаешь по поводу Новой Зеландии? – спросила Гвинейра свою любимицу, почесывая ей брюшко. Клео восторженно посмотрела на хозяйку и как будто бы улыбнулась.

Гвинейра улыбнулась в ответ.

– Ну что ж! Решение принято единогласно! – хихикнула девушка. – Хотя… нам нужно еще спросить Игрэн. Но спорим, что она тоже скажет «да», когда я обмолвлюсь насчет обещанного жеребца?


Отбор приданого Гвинейры вылился в долгий ожесточенный поединок между девушкой и леди Силкхэм. После того как леди немного отошла от своих обморочных приступов, вызванных решением дочери, она с привычным усердием принялась за подготовку к свадьбе. При этом она, разумеется, беспрерывно и многословно высказывала свои сожаления по поводу того, что торжество состоится не в имении Силкхэмов, а где-то «в глуши». И все же леди восприняла красочные описания особняка Уорденов в Кентербери с бóльшим одобрением, нежели ее дочь. Кроме того, мать Гвинейры радовало, что Джеральд принимал живое участие во всех вопросах, связанных со свадьбой и приданым.

– Разумеется, у вашей дочери должно быть роскошное свадебное платье! – воскликнул он, когда Гвинейра отказалась от чудесного наряда с морем рюш и длинным шлейфом, заявив, что она собирается ехать на церемонию венчания верхом и все это великолепие будет ей лишь мешать.

– Мы проведем венчание либо в церкви Крайстчерча, либо, к чему лично я склоняюсь больше, в рамках домашней церемонии на моей ферме. В первом случае венчание, конечно же, будет выглядеть торжественнее, но найти подходящее место и хорошую обслугу для последующего праздничного приема будет не так-то просто. Поэтому, я надеюсь, мне удастся уговорить преподобного отца Болдуина приехать в Киворд-Стейшн. Там я могу принять гостей в соответствии с правилами хорошего тона. Избранных гостей, разумеется. На свадьбе будет присутствовать лейтенант-губернатор, самые важные представители британских властей, крупные предприниматели – вся верхушка светского общества Кентербери. Поэтому платье Гвинейры должно быть безупречным. Ты будешь прекрасно выглядеть, дитя мое!

Джеральд легонько похлопал Гвинейру по плечу и удалился, чтобы поговорить с ее отцом о перевозке овец и лошадей. Мужчины единодушно решили больше никогда не вспоминать ту роковую карточную игру. Лорд Силкхэм отправлял отару овец и собак за океан в качестве приданого дочери, в то время как леди Силкхэм старалась преподнести знакомым помолвку Гвинейры с Лукасом Уорденом как весьма удачный союз с одной из старейших семей Новой Зеландии. В каком-то смысле это было правдой: родители матери Лукаса были одними из первых колонистов Южного острова. А если, несмотря на все старания леди Силкхэм, в гостиных ее друзей и шептались по поводу свадьбы Гвинейры, до ее матери и сестер эти сплетни не доходили.

Гвинейру же возможные пересуды волновали меньше всего. Она с огромной неохотой посещала многочисленные чаепития, во время которых ее так называемые «подруги» с наигранным восторгом отзывались о ее переезде, утверждая, что это «захватывающее» событие, а потом начинали вслух мечтать о своих будущих мужьях из Поуиса или какого-нибудь крупного города. В те же дни, когда никаких визитов не намечалось, мать Гвинейры настаивала на том, чтобы девушка пересмотрела все предложенные ей ткани для платья, а затем несколько часов неподвижно стояла перед портнихами. Леди Силкхэм приказала им снять мерки для нескольких вечерних и повседневных нарядов, заботясь о том, чтобы ее дочь во время поездки выглядела элегантно, как и подобает настоящей леди. Она никак не могла поверить, что первые несколько месяцев в Новой Зеландии Гвинейре понадобится скорее легкая летняя одежда, чем зимние вещи. Однако на другой половине земного шара, не уставал повторять Джеральд, времена года менялись местами.