– Лангли следует помнить о полевых лилиях.[3] Разве не для этого людям богатство?

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю о таких, как Мэт, – они не трудятся, не прядут… Помнишь?

– Но он совсем не похож на лилию. Он скоро умрет, Эмми. Он уже насквозь пропитался алкоголем, этот старый черт, а не давать ему пить было бы просто жестоко. Он совсем не занимается домом, да и я тоже. Думаю, если он умрет, мне придется самому ввязаться в это. Иначе Лангли приберет все к рукам.

– А ты бы смог? В смысле – заняться фермой? Я помню, что ты говорил тогда, когда мы все ехали в повозке в Балларат. Ты сказал, что станешь разводить овец. Ну так как, смог бы?

– Можно попробовать, – сказал он.

Каждый раз он целовал меня на прощание, целовал совсем не так, как требовали наши отношения. Но мне это было приятно; я радовалась, что у него есть желание так целовать меня.


Тот год запомнился мне еще и тем, что тогда я стала обладателем частицы собственного прошлого. Ларри помог мне в этом и, так же как и в прошлый раз, избавил от ненужных расспросов. Соблюдая осторожность и ни разу не упомянув мое имя, он договорился о покупке одного небольшого дома, а также прилегающих к нему земель. Это место было известно под названием «Арсенал старателя».

Таверна давно прекратила свое существование, в доме уже год как никто не появлялся, и вообще когда-то бойкое местечко потеряло теперь свою значимость. Дороги, расходящиеся от перекрестка, больше уж не вели в какие-либо достойные внимания города, и весь бизнес переместился в небольшой поселок, выросший в трех милях оттуда. После нескольких наводнений русло протекавшего рядом ручья изменило форму, и крутой поворот, возле которого, собственно, и стоял дом, отодвинулся на несколько сотен футов в глубь кустарника. Оставшаяся от водоема ямка заполнялась теперь водой лишь во время сильных дождей. В сухое же время проезжающие и не пытались найти здесь воду.

Теперь, несколько лет спустя, меня интересовало все, что было хоть как-то связано с «Арсеналом старателя», и я регулярно наводила справки. Купила я его довольно дешево, да и не связывала с ним никаких планов, предоставив времени самому позаботиться о нем. Теперь я могла спокойно дожидаться, пока опоры, на которых установлена бочка для воды, будут съедены термитами, пока не разрушится само здание, высушенное под безжалостным солнцем, или пока искра от костра какого-нибудь бродяги не поможет мне навсегда выжечь его из памяти.

Глава третья

У некоторых людей бывают случаи, когда они не в силах отказать. Так было и со мной, когда Кейт попросила меня съездить в Лангли-Даунз. Однажды она пришла ко мне в офис, с трудом поднявшись по лестнице, и по тревожным складкам, залегшим на ее лице, я поняла, что что-то случилось. Было самое начало лета, и день выдался жаркий. На лбу ее и над верхней губой застыли бисеринки пота; с возрастом фигура ее отяжелела, и она хуже переносила жару. Я вызвала Сюзанну Хиггинс и попросила ее принести чай.

– Ларри остался ждать внизу, – отдышавшись, сказала Кейт.

– Внизу? Но почему он не стал подниматься?

– Ну, понимаешь, лучше, если я скажу тебе сама. Ларри совершенно не умеет просить о чем-нибудь, особенно если приходится просить у женщины.

– А о чем он хочет попросить меня?

– Не только он, это нужно для всех нас. Мы просим тебя поехать в Лангли-Даунз, Эмми. Сегодня утром Роза собрала вещи и уехала туда вместе с детьми. Пожалуйста, поезжай к ним и побудь там некоторое время.

Я откинулась в кресле, чувствуя, как внутри у меня все холодеет от сознания собственной беспомощности. Несмотря на веские аргументы, предъявленные Кейт, я должна была найти способ без лишних слов объяснить ей причину своего отказа.

– Ты знаешь, я ведь не езжу в Лангли-Даунз вот уже больше семи лет. Я и была-то там всего один раз, но мне этого хватило.

– Да-да-да! – энергично закивала она, так что перья на ее шляпке вздрогнули. – Но старик Джон много раз приглашал тебя, не правда ли? То есть тебя там всегда ждут…

Против этого было трудно возразить. Каждый раз, когда Лангли отправлялся туда с внуками, он настойчиво звал меня ехать с ними. Дела в магазине позволяли мне отлучаться на короткое время, теперь они не требовали моего постоянного надзора. Но ехать туда с Розой мне не хотелось, а если бы я поехала туда без нее, все сразу бы догадались о нашем разрыве. Поэтому я каждый раз находила отговорки, а Джон Лангли продолжал приглашать меня. И теперь, глядя на Кейт, я покачала головой.

– Я не могу поехать. Слишком многим…

Она резким жестом оборвала меня.

– Ну дай же мне договорить! У Розы с Томом была драка. Полночи они дрались, обзывая друг друга последними словами. Кончилось тем, что наутро она схватила в охапку вещи и детей и уехала в Лангли-Даунз. А тут еще этот злосчастный Далкейт – лучше бы его не было сейчас дома в Росскоммоне.

Теперь я поняла, что она имеет в виду, в чем, собственно, состоит ее беспокойство.

– А почему бы Элизабет не поехать за ней? Мне кажется, она больше подходит на роль компаньонки.

– Так из-за милой золовушки и получился весь сыр-бор! Такие, как она, сами не могут удержать мужа и начинают цепляться к тем, у кого он есть. А моя Роза тоже хороша: как начала с самого начала подзуживать ее и постоянно бередить ей раны, так и не может остановиться. Как же, побежит она теперь за Розой, пожалуй!

– Откуда ты все это знаешь?

Я хотела выиграть время, чтобы обдумать все и попытаться найти какой-нибудь выход. Единственный человек, который действительно мог помочь этому несчастью и даже предотвратить его, был Джон Лангли, но сейчас он отсутствовал. Недавно он вынужден был поехать на землю Ван-Дьемена, так как скончался его давний друг и он был назначен душеприказчиком по делам имения. Мысль о морском путешествии, о ночах, проведенных не в своей постели, о брошенных делах отнюдь не приводила его в восторг, но тем не менее он собрался и поехал. Мне он коротко объяснил, что это его долг. Его нежелание ехать было продиктовано еще и страхом, в том числе оставить без присмотра Розу и Тома. Имение, как он сказал, было большое и очень запущенное, поэтому он предполагал отсутствовать по крайней мере месяц. А со времени его отъезда прошла только неделя.

– У Розы есть девушка-карлица, ирландка, которую она держит при кухне, кстати сказать, единственная католичка в этой протестантской дыре. Все в доме слышали шум, и она тоже, но она прибежала ко мне утром и все рассказала. По правде говоря, я сговорилась с ней раньше; понимаешь… это единственный способ всегда знать наперед, что взбредет в голову моей полоумной доченьке. – Она нетерпеливо выждала, пока Сюзанна Хиггинс внесет поднос и подаст мне чайник. Только за нею закрылась дверь, как Кейт продолжила свой рассказ. – Ну, я сразу же побежала за Ларри, а уж он побежал за Томом. Том, конечно, был пьян, хотя еще было утро. Он вообще не пошел в магазин. И, как говорит Ларри, не собирается ехать к Розе в Лангли-Даунз. Его теперь ничем не сдвинешь с места. Какой же кошмар! Роза сбегает от него к этому Далкейту, а он и пальцем не пошевельнет, чтобы ее остановить. С самого начала у них одни неприятности. Розе нужен муж, который смог бы держать ее в ежовых рукавицах, а Том совершенно не годен для этого. Вот что получается, когда женятся люди разных религий, – без всякой логики закончила она.

Разливая чай, я почувствовала, что у меня дрожат руки.

– Ты точно знаешь, что Далкейт сейчас в Росскоммоне?

– Я уверена, – ответила она печально, – ведь из-за него они и дрались, из-за Далкейта. Золовушка стала приставать насчет него к Розе, и через пять минут обе вспыхнули, как серные спички, поэтому Том уже не мог не вмешаться, хотел он этого или нет. Девушка-карлица говорит, что слышала, как Роза почти визжала, что уедет в Лангли-Даунз, чтобы быть там с ним, – явно она делала это назло. Ее вопли были слышны всему дому, Эмми. Я уверена, что сегодня же вездесущие слуги разнесут по всему городу все подробности грандиозного скандала.

– Что же делать?

– Ее ничем не остановить, это я точно знаю. Можно только попытаться как-нибудь сгладить углы. Если ты поедешь, Эмми, тебе это удастся. Будет лучше, если там появится еще одна женщина. То, что вы подруги…

– Мы с Розой не подруги! – резко перебила я.

– Ну хорошо, знаю; неужели ты думаешь, я ничего не вижу, мне ведь уже немало лет! Я прошу, чтобы ты поехала не ради Розы. Это нужно нам всем. Детям, Эмми, – Анне и Джеймсу. И детям Ларри тоже. Кону и Маргарет… Или ты хочешь, чтобы Кон был опозорен перед семьей своей жены? Сгладить скандал – вот что всем нам требуется. Сделай это, Эмми, ты сможешь.

– А почему не поехать тебе самой? – все еще не сдавалась я, хотя уже чувствовала, что в конце концов проиграю. – Кому же, как не матери, быть сейчас с ней?

Губы ее плотно сжались, превратившись в тонкую линию, а лицо покраснело и некрасиво исказилось.

– Я обещала, что никогда не переступлю порога ни одного из домов этого человека, разве что это будет чье-либо рождение или смерть. И я сдержу свое слово. Больше мне сказать нечего.

Я вздохнула, чувствуя, как внутри меня поднимается злость и раздражение против этой семьи. Все они так неуступчивы, так упрямы, каждый считает, что другой не прав, и не собирается сдаваться первым. Почему я вечно должна выступать в роли миротворца, пытающегося соединить несоединимое? Почему именно я должна ехать сейчас к Розе, да еще в Лангли-Даунз? Ведь она так часто насмехалась надо мной, так часто проявляла неблагодарность. Я думала, что никогда не поеду опять в это ужасное место, где она нагло праздновала тогда свой триумф. Достаточно я уже натерпелась от Розы, хватит! Неужели Кейт этого не понимает?

Я снова начала отнекиваться.

– Кейт, я не могу. Пожалуйста, не требуй от меня невозможного! Может ведь поехать кто-нибудь другой. Какая-нибудь другая женщина…