– Стой! Кто идет?

– Ты прекрасно знаешь, кто идет, – сказала я, слегка раздражаясь, – разве ты не видел, как я готовила чай в десяти ярдах отсюда целых полчаса?

Он помахал ружьем.

– Такие уж порядки, Эмми, – сказал он, – мы обязаны это говорить. Бог свидетель – я с двенадцати ночи только и делаю, что таращу глаза в темноту и ни черта не могу разглядеть. Не представляю, что будет, если действительно кто-нибудь подойдет.

Это был Джим Уилсон – я знала его по магазину Сампсона. Их участок был на Черной горке.

– У меня есть свежий чай, – сказала я, – когда ты закончишь, выпьешь кружечку.

– Спасибо, – сказал он, – с удовольствием. Ну все, хватит – это моя последняя ночь здесь. У меня и на Черной горке дел хватает. А то стою здесь, как болван, а семья сидит там без корки хлеба…

Кивнув ему, я пошла дальше. В одном из лагерей мужчины собирались заступить в караул. Негромко поприветствовав меня, они протянули мне кружки для чая.

– Скоро придется уйти с Эврики, мисс Эмми, – сказал один из них. – Когда придет подкрепление из Мельбурна, здесь будет небезопасно.

– Это точно, – согласился другой, – я слышал, Дэн Магвайр собирается переселить вас, женщин. Вчера он говорил что-то… Кажется, Бен Сампсон готов предоставить вам жилье…

– Ничего об этом не слышала, – сказала я, – нам и здесь нормально, на Эврике. Не думаю, чтобы Кейт Магвайр согласилась уйти, если мужчины останутся.

– Сейчас все остаются, Эмми, – это был Рори Митчелл, – у нас есть оружие, и мы можем сражаться не хуже других. Видела, какую винтовку я взял у Тома Лангли? С магазином… я никогда не видел такой… – Он любовно погладил приклад своего ружья.

– Том Лангли? Он здесь?

– Был здесь до полуночи. Может быть, еще не ушел, не знаю. Он дежурил на укреплении. Довольно странный тип. Вообще, странно видеть Лангли среди защитников форта. Скорее, его место по другую сторону баррикад. Еще остались лепешки, Эмми?

Среди них я чувствовала себя, как дома; они не стеснялись меня, не испытывали неловкость, как в присутствии Розы. Для них я была просто Эмми, которая всегда поможет и поддержит, накормит и напоит. Я стояла и терпеливо выслушивала их рассказы о том, как прошла ночь в форте, вместе с ними ждала, когда встанет солнце и наступит смена караула. Они хвастались передо мной своим оружием и доблестными подвигами. «Эмми, ты слышала, как я обыграл Чарли Фергесса из Кресвика? Получил двадцать фунтов…», «Эмми, ты не поверишь, я послал ей в Мельбурн письмо, в котором сообщил, что положил в банк сто пятьдесят фунтов, а она говорит, мол, приедешь в Мельбурн, тогда пойду за тебя, а на прииски к тебе не собираюсь… Так вот, я теперь хочу…» – и все в таком духе.

На востоке небо уже посветлело. Беседа продолжалась, а на баррикадах все было тихо. Но вдруг совсем неподалеку мы услышали одиночный выстрел. В ответ на него грянул залп из нескольких стволов сразу, который едва нас не оглушил.

– Наступление! – закричали в форте.

Я не успела оглянуться, как осталась у костра одна, потому что мужчины тут же с криками побежали к забору, на ходу потрясая ружьями и поднимая тех, кто еще спал. Со стороны укреплений был слышен яростный перестук выстрелов – настоящий шквальный огонь. Из палаток начали вылезать испуганные люди. По ту сторону низкого частокола были прекрасно видны войска атакующих: несколько рядов пехоты, прикрытые с флангов конниками. Всего их было не меньше трехсот человек, тогда как в форте едва набиралась сотня, к тому же не все были вооружены. Те, кто вылезал из местных палаток, имели лишь самодельные пики, и что с того, что они радостно побежали с ними на баррикады?

В форте оставалось несколько семей с детьми, и, услыхав их полные ужаса крики, я тут же пришла в себя. Наклонившись к корзине, я достала спрятанный пистолет. Теперь, с ним в руках, я не имела права бояться.

Не знаю, отчего в форте начался пожар; возможно, в суматохе кто-нибудь опрокинул лампу, но палатка рядом со мной была объята пламенем. Это была палатка семьи Фоли; и сама Сара Фоли с отрешенным видом стояла перед ней. Кажется, она только встала с постели – босая, с растрепанными по плечам волосами. Вокруг нее сгрудились четверо ее детей – младший, совсем маленький, так плакал, что покраснел от натуги. Одна из девочек держала в руке обугленную тряпичную куклу. Я поспешила к ним.

– Мэт? – тронула я ее за руку. – Где Мэт?

Не в силах вымолвить ни слова, она замотала головой.

– Папа ушел, – сказала старшая девочка, – он вместе с другими пошел вон туда, – она показала рукой в сторону баррикад, – а нас бросил. – И она, не выдержав, заплакала, протягивая мне куклу – посмотреть, что с ней стало.

– Надо выбираться отсюда через Главную улицу. Там безопаснее… они не пройдут так далеко.

– А? – откликнулась Сара Фоли.

Открыв рот, она не отрываясь смотрела на горящую палатку. Дым черными клубами поднимался вверх; младший ребенок Сары, не прекращая воплей, начал отползать в сторону. В отчаянии я оглянулась в поисках помощи, но все вокруг были заняты более важными делами, чем семья Фоли. От дыма я сама с трудом различала, что происходит даже рядом с нами. Тем не менее главное мне было понятно: из-за баррикад слышались целые залпы выстрелов, тогда как со стороны форта – лишь отдельные хлопки и крики смятения и боли.

Недалеко от ноги Сары Фоли, подняв пыль, чиркнула пуля. Она вскрикнула. Кажется, только сейчас она смогла оторваться от горящей палатки и в ужасе повернулась ко мне.

– Что нам делать?

– Уходить отсюда. Пока это не кончится, нам тут нечего делать. – Подняв с земли ребенка, я всучила его матери. – Вот, возьмешь крошку Мэта и Мэри!

Мэри была еще одной малышкой – почти все время она стояла, не выпуская из рук материной рубашки. Я стала подталкивать их к выходу из форта – туда, где не было укрепленной стены и начиналась тропинка, ведущая на Главную улицу. Мимо нас просвистела еще одна пуля и угодила в ящик с продуктами, принадлежащий Фоли. Сара схватилась за голову и бросилась обратно.

– Вещи… Помоги мне донести вещи, Эмми!

Но я махнула ей, чтобы она возвращалась, даже забыв, что держу в руке пистолет.

– Ради всего святого, пойдем, Сара! – я похлопала ее по плечу, чтобы хоть как-то вернуть к реальности. Тогда она неровным шагом побрела в сторону улицы.

Пока мы шли, заплакал второй сынишка Сары и стал с ревом отнимать у сестры мячик, который они успели вынести из огня. Но я хорошенько шлепнула его, и он замолчал, глядя на меня с удивлением.

– А теперь оба закройте рты и идите рядом, – прикрикнула я и легонько подтолкнула девочку, – на-ка вот, возьми брата за руку, и чтобы никуда не убегать, а то и тебе наподдам.

Пистолет мне мешал – от него только уставала рука. Тогда я даже не подумала, как внушительно с ним выгляжу. Они безропотно подчинились мне. Взяв девочку за руку, я прибавила шагу. Брат тащился за ней с другой стороны.

Некоторое время нам пришлось ползти, скрываясь за кучами пустой породы. Это был самый бурный момент нападения – войска двигались вдоль стен форта и простреливали его перекрестным огнем. Рядом с нами ползли и другие женщины – из тех, что не успели уйти сразу после первых выстрелов и, как Сара Фоли, до последнего не хотели верить, что все это действительно происходит. В глазах у них застыло немое удивление, казалось, они отказывались понимать, как могли их мужья, товарищи и просто чужие люди настолько потерять разум, чтобы устроить весь этот кошмар. Мы не могли остановить это, не могли ничем им помочь. Нам оставалось лишь отступать, отступать с мыслью, что, когда вернемся, мы застанем здесь кровь и разрушение.

Шквальный огонь прекратился. Теперь солдаты смело пересекали баррикады. Снова раздались крики, но теперь кричали не женщины, а мужчины.

– Штыки! – в один голос воскликнули мы. Собрав всех детей, мы побежали бегом. Угрозами и пинками мне удалось вывести из форта двух маленьких Фоли. Затем мы быстро пересекли улицу и теперь были в безопасности. Дети снова заплакали, а мальчик хотел было наброситься на меня в злобе и страхе, но я ловко увернулась и снова дала ему шлепка. Миссис Фоли опять впала в состояние шока. К нам уже бежали женщины из ближайших лагерей – помочь усмирить детей и немного прийти в себя от пережитого. Здесь мы были за линией огня, хотя сейчас выстрелы уже почти стихли. Оборона форта была прорвана.

Туда устремились люди из лагерей, находящихся неподалеку. Я искала среди них Магвайров, но никого из них не заметила. Тогда я спросила у женщины, забравшей у меня Мэри Фоли:

– Миссис Симмонс, вы не видели Магвайров – хоть кого-нибудь?

– Кейт Магвайр ушла с семьей Флаггерти. Остальных я не видела.

– А Адам Лангли? Вы его не видели? – я не могла удержаться, чтобы не спросить о нем.

Она покачала головой.

– Наверное, он в форте, вместе с Дэном.

Резко повернувшись, я со всех ног кинулась обратно к форту. Когда я добежала туда, сражение уже закончилось. Держать оборону было некому. Остатки защитников форта сбежали, побросав на поле боя раненых. С момента первого выстрела прошло не более пятнадцати минут. Теперь солдаты и полицейские беспрепятственно заходили в форт, и их огромная толпа шла, попирая ногами мертвых. В воздухе пахло дымом. Несколько солдат с факелами поджигали палатки, перебегая от одной к другой, и гул пламени, пожирающего сухой брезент, заглушал даже крики и стоны. В форте еще оставались женщины и дети – они были так напуганы, что не понимали до конца, что случилось и куда им теперь идти. Были и те, кто, как и я, пришел сюда специально, чтобы среди горящих палаток, перевернутых телег и обломков частокола попытаться отыскать своих. Пока я не видела Адама. Продираясь через все эти дебри, перешагивая через распростертые тела, я прислушивалась к стонам раненых, надеясь узнать его голос. Завидев на земле знакомое лицо, я отворачивалась, заставляя себя думать только об Адаме. Дойдя до середины площадки форта, я услышала, как группа солдат издала дикий, нечеловеческий вопль радости – это один из них сорвал с флагштока полотнище с Южным Крестом. Я видела, как они стали плясать на нем – форт пал окончательно. По площадке во все стороны сновали конники – один, проезжая, едва не задел меня. Наверное, я не привлекала к себе внимания: пистолет я держала под шалью.