— О Джон, но я должна…

— Вы сами говорили, что полюбили его — и нанести такой жестокий удар!

— Это оттого, что я хочу уйти, сохранив любовь к нему. Если бы я не сделала того, что собираюсь сделать, я бы возненавидела себя и кончила тем, что возненавидела бы и Тома.

— Ах, господи, да никто вам не поверит! Вы уезжаете с другим мужчиной — все равно, болен он или нет! Вы уезжаете, чтобы жить с ним, ухаживать за ним… вы уезжаете со своим прежним любовником! Простите меня, родная, за то, что я говорю такие вещи, но вы должны знать, как посмотрят на ваш поступок другие.

Гримаса боли исказила лицо Зельды.

— Да, так будут думать все, включая и тех, кого я люблю больше всего на свете. Ну, что же, пусть думают. Я окончательно рассталась со всеми своими планами на будущее, с тем, чем жила до сих пор. Я вернусь к началу, Джон. Буду стряпать, как когда-то девчонкой стряпала в гостинице отца. Мне нужно выпрямить душу. И этот шаг — единственная возможность, Джон. В моей жизни, вероятно, было много случаев сделать это, но я их не заметила. А тут — вижу. И если я не воспользуюсь им, о, тогда жизнь станет ненужной и тягостной…

…Джон, может быть, разлука с Томом, с вами, с театром разобьет мне сердце — но зато я найду себя. Мне не нужен мир, пока я не найду себя, поймите это. Что мне мнение людей? Ну, а если Том и вы будете считать, что я просто ушла к человеку, которого предпочла Тому, что же, пусть и это станет частью моего креста. Думаете, мне легко? Я жалею Майкла, сердце мое полно нежности и, если хотите, любви к нему, но надо быть глупцом, полагая, будто желание немного облегчить и скрасить его жизнь вознаградит меня за то, от чего я отрекаюсь. Вы верите мне?

— Да, да, верю, но не смогу заставить поверить Тома. Вы так сильно чувствуете свою правоту, что лучше меня сумели бы все объяснить… Не представляю, как я скажу ему, что вы уехали и что вы не хотите его больше видеть. Я слишком люблю этого мальчика. Скажите ему сами!

— Нет, Джон, не могу. Ведь и я только человек. Я не доверяю себе, у меня не хватило бы сил сделать то, что я должна, если бы я еще раз увидела Тома. Вы скажете ему, Джон…

— Хорошо, но с одним условием: я оставлю ему некоторую надежду.

— Какая тут может быть надежда?

— Вы уезжаете на несколько месяцев или на несколько лет, ведь так? А потом?

— Потом? Вы хотите сказать, когда Майкл…

— Когда вы исполните то, что считаете своим долгом.

— Тогда Тому я буду не нужна, он не захочет меня.

— А если захочет? Она покачала головой.

— Ну, если?.. — настаивал Джон.

Она помолчала, глядя на Джона потемневшими глазами. Потом сказала едва слышно:

— Что же… тогда… пусть отыщет меня и придет.