Зоя Павловна улыбнулась, поторопилась поставить перед старшим сыном тарелку с горячим мясным блюдом. Антон невольно носом повёл, потом вилку взял.

— Он с девчонкой переписывается, — сдал брата Тимур.

Антон заинтересованно вздёрнул брови.

— Серьёзно? У него девчонка есть?

Тимур на чай подул, глянул исподлобья на брата.

— А чего ей не быть? И у меня есть.

Антон лишь головой качнул.

— Обалдеть. — На мать глянул, та лишь руками развела.

— А у тебя чего, девчонки в семнадцать не было? — Тимуру на самом деле было интересно. А Антон от этого вопроса в небольшой ступор впал, даже жевать перестал.

— А это в каком веке-то было?

— Антон! — воскликнула мать оскорблёно, и он рассмеялся. А брату сказал:

— Наверное, была, периодически. Но я удивился не поэтому. Вы просто так быстро выросли, я не заметил. — Он даже руку протянул и брата по вихрам потрепал. А сам неожиданно подзатыльник получил. Как оказалось, отчим неслышно вошёл на кухню и услышал обрывок их разговора, и, конечно, тут же сделал выводы и решил действовать. За что Антон и получил, за затылок схватился. — Пап!

— Ты вообще ничего не замечаешь, — громовым голосом оповестил его Алик Тимурович. — Ни как дети растут, ни как жена от тебя уходит.

Тимур, уткнувшийся взглядом в свою чашку, после подзатыльника, что получил взрослый старший брат, не скрываясь, фыркнул. Антон ему кулак показал, а потом уже обратился к отцу.

— Как она уходила, я очень даже заметил, поверь.

— Тогда чего её здесь нет? Если заметил, надо было вернуть на место, немедленно.

Антон от возмущения даже вилку отложил и на стуле развернулся.

— Папа, это тебе с мамой повезло, а у меня жена упрямая.

Алик Тимурович скептическим взглядом старшенького посверлил, после чего сокрушённо качнул головой.

— Балбес.

Тимур снова хрюкнул, и в этот раз ему уже досталось от матери, Зоя Павловна на него шикнула, а после и из-за стола погнала, вручив чашку с чаем и пару конфет.

— Иди в комнату. Отец не с тобой говорит.

Антон же вздохнул в сторонку, снова взял вилку и принялся за ужин, стараясь не отвлекаться, на выразительные взгляды родителей. Алик Тимурович выпил стакан молока, потёр подбородок, затем отмахнулся от жены, которая всеми доступными ей способами старалась убедить его не портить «ребёнку» аппетит, а когда с кухни уйти собрался, ткнул указательным пальцем в стол. Антон прекрасно помнил и знал этот жест, отчим так всегда делал в его детстве. Ткнул и сказал:

— Верни жену. Мы с матерью внуков хотим.

До этих слов казалось, что хуже некуда, а после них стало и вовсе тошно.

15

Не знаю, что именно Антон подразумевал, обещая проверить, насколько спокойно я сплю без него ночами, но мне эти слова отчего-то покоя не давали. Утром муж не позвонил, зато позвонила свекровь, и всё то время, что я добиралась до школы, рассказывала мне, как её сын страдает. По-настоящему страдает и мучается из-за нашей с ним ссоры. Я деликатно молчала, решив не разочаровывать и не расстраивать Зою Павловну, и уж точно не собиралась разубеждать её, но сама нисколько не верила в душевность и трогательность своего мужа. Я его подозревала, я не собиралась ему верить, и уж точно не хотела мириться с ним лишь потому, что скучаю. Скучаю по этому твердолобому и чёрствому интригану. Скорее уж ожидала всяческих неприятностей от его «проверю». Что значит «проверю»?

На школьной стоянке уже были припаркованы несколько автомобилей преподавателей, а также новенькая «вольво» Станислава Витальевича. Вот только у новенького ещё вчера автомобиля лобовое стекло было покрыто паутиной трещин, а в середине виднелась весьма характерная вмятина от удара. Я остановилась, разглядывая эту «картину». Неожиданно… Стас, должно быть, разозлён не на шутку.

— Что с твоей машиной? — спросила я господина директора, столкнувшись с ним в школьном коридоре буквально через несколько минут. Стас выглядел недовольным, что совсем неудивительно, я бы тоже пребывала в дурном расположении духа, сотвори кто-нибудь подобное с моим «жуком».

— Я бы тоже очень хотел знать, — проговорил Станислав Витальевич, нервно озираясь по сторонам. Я вслед за ним огляделась, не понимая, кого или что он высматривает. — Вышел утром из дома, а там сюрприз.

— Хулиганы?

— Скорее всего. Хотя, сигнализация ночью не сработала.

Я нахмурилась.

— Угнать пытались?

Стас лишь плечами пожал, и вот тут уже, не скрываясь, вздохнул. Он был не на шутку расстроен. Мне стало его жаль, и я даже коснулась его руки в успокаивающем жесте.

— Ты обратился в полицию?

— Конечно. Но сомневаюсь, что они согласятся оплатить мне замену лобового стекла.

— А что сказали?

Станислав Витальевич посмотрел на меня. Очень странно посмотрел, в задумчивости. Затем головой качнул.

— Не забивай себе голову. Всё это… мелкие жизненные неурядицы. Я поменяю стекло, уже позвонил в сервис.

Я оценила его тон и тут же отступила, улыбнулась ученикам, которые поздоровались с нами и поспешили проскользнуть мимо директора.

— Хорошо. Надеюсь, что хулиганов найдут.

— Да? — тускло отозвался Станислав Витальевич. — А вот я не надеюсь. — Но напоследок всё же решил мне улыбнуться, и поспешил по своим делам. А я в учительскую направилась. Шла по коридору и думала… Что-то кошки на душе заскребли сильнее и неприятнее. Но не думаю же я всерьёз, что мой муж… ночью… с битой (или чем ещё можно разбить прочное лобовое стекло?), уродовал машину соперника? Как сам Антон считает — соперника? Мысленно посмеялась над несуразностью предположений, толкнула дверь учительской, но знала, что на самом деле лишь отогнала эти мысли, как невероятные. Потому что отлично знала, что Антону совершенно не нужно было самому, ночью, с битой…

Просто не думать об этом.

Через пару часов, стоя у окна в своём классе, наблюдала за тем, как машину Станислава Витальевича грузят на эвакуатор, а он сам неподалёку разговаривает с мужчиной, который постоянно кивает, выслушивая его. Потом даже что-то записать вздумал. Я почему-то решила, что это сотрудник полиции, и тоска в моей душе стала стремительно разрастаться. Вновь задумалась о том: а не позвонить ли Антону и не спросить ли его напрямую. Попыталась вопрос сформулировать, почувствовала себя глупо, и решила именно себя в глупое положение и не ставить. Но непонятно почему, чувствовала за собой вину из-за случившегося с машиной Стаса. И, наверное, именно поэтому, вечером, собираясь домой и выезжая со стоянки, остановилась, увидев Станислава Витальевича, показавшегося на крыльце. Нажала на тормоз, смотрела на него, затем выругалась сквозь зубы. Что за манера, отыскивать себе проблемы? Но вместо того, чтобы внять голосу разума, я коротко посигналила, и Стас остановился. Затем направился ко мне. Не спеша, словно раздумывая.

Когда он открыл дверь машины, мне пришлось улыбнуться ему.

— Привет. Тебя подвезти?

Стас хмыкнул.

— Ты решила меня пожалеть?

— Ты же меня жалел, и не раз. Могу я отплатить тебе тем же?

Он не спешил сесть в машину, стоял, облокотившись на дверцу, и меня разглядывал. Я головой качнула.

— Стас, не заставляй меня тебя уговаривать.

— Да я и не заставляю, даже в голове не было. — Он в машину сел, окинул быстрым взглядом салон, после чего сунул портфель себе в ноги, ремень пристегнул. А затем похвалил: — Хорошая машина.

— Спасибо, — автоматически отозвалась я. Аккуратно объехала яму на дороге и выехала за пределы школы.

— Сбылась твоя мечта, — сказал тем временем Стас, я отвлеклась от дороги и глянула на него непонимающе. А он пояснил: — Машина. «Жук».

— Ах да… — Кивнула. — Сбылась. — Затем добавила: — Антон подарил в качестве свадебного подарка.

— Хороший подарок. Собираешься вернуть?

— Вернуть? — Я не на шутку опешила. Вернуть? Моего «жука»? И вслух высказалась: — Да ни за что.

Стас улыбнулся.

Пару минут мы ехали в молчании, мне оно казалось неловким, и чтобы что-то сказать, я поинтересовалась:

— Когда будет готова твоя машина?

— Обещали через неделю.

— Хорошо.

— Да… Ты будешь работать у меня водителем эту неделю? — Он кинул на меня многозначительный взгляд. Я же неопределённо дёрнула плечом, не желая ввязываться в эту игру.

— Если это входит в мои прямые обязанности.

— Не входит. Но ты же меня жалеешь.

— Мне не нравится это слово, Стас.

— Почему? Женщины часто жалеют мужчин… особенно неразумных.

— Неразумных?

— Ну… дураков.

Я рассмеялась.

— Ты не дурак.

— Правда?

Он сказал это странным тоном, и я кинула на него непонимающий и в то же время заинтересованный взгляд.

— Не дурак, — подтвердила я. — С чего бы тебе им быть?

Станислав Витальевич от меня отвернулся, посмотрел в окно, за которым пошёл мелкий, противный дождь, по стеклу поползли тонкие, кривые ручейки. А я спросила:

— Куда тебя отвезти? Домой?

— А если я приглашу тебя на ужин, ты согласишься?

— На ужин? — Я немного растерялась, если честно. Принялась лихорадочно осмысливать, точнее, пыталась найти верный ответ. Молниеносно задавила в себе беспокойство, чувствовала пристальный взгляд Стаса, припомнила вчерашний телефонный разговор с Антоном, когда моему мужу пришло в голову меня пожалеть, из-за моих одиноких вечеров, и, в итоге, кивнула. В самом-то деле, почему нет?

— Хорошо, Стас, давай поужинаем вместе. Вечер намечается тоскливый, дождь пошёл…

Он помолчал, было заметно, что моим согласием доволен, но уже спустя минуту не удержался и спросил:

— А ты тоскуешь?