А потом увидела Марину и растерялась. После нашей встречи на кладбище, не горела особым желанием с ней общаться, а уж тем более продолжать в том же духе, потому что оплёванной себя я чувствовала, а не она. Но, конечно, не удержалась от возможности к Марине присмотреться, оценить её наряд и спокойную улыбку. Она не выглядела вдовой. Убитой горем и сломленной, даже печальной не выглядела. Улыбалась, разговаривая со знакомыми, брала под руку то одного мужчину, то другого, но это совершенно не выглядело вызывающим. Было понятно, что она хорошо знакома с каждым из них. И даже её тёмно-синее платье совершенно не напоминало траурное, она в нём искрилась энергией. Подбородок гордо вскинут, взгляд прямой и уверенный, а бокал шампанского, что она держала в руке, полон, я так и не смогла заметить, когда бы она сделала хоть один глоток. Трезва и ослепительна. Почему она не показалась мне такой на похоронах? Помню, она была бледной и раздражённой, а ещё в дурацкой шляпке-таблетке с вуалью, которая меня и запутала. Шляпка не старила её, но она придавала ей лишней собранности и лишала лёгкости. А сейчас я видела её другой, и опять же не понимала… не понимала, чего не хватило отцу. Марина была красивой женщиной, за таких мужчины сражаются.

— Что с тобой? — тихо спросил Антон, наклонившись к моему уху.

— Марина здесь, — сказала я, посмотрела ему в глаза, но ни намёка на тревогу в его глазах не вспыхнуло. А вот я волновалась, что скрывать.

— Я знаю, видел.

— Видел?

Он кивнул, и отвернулся. А я посмотрела в свой бокал с шампанским. У меня это был второй, и я допила его залпом. Дёрнула Антона за руку, он снова ко мне повернулся.

— А Алиса тоже здесь?

— Сомневаюсь. Для неё здесь слишком скучно.

— Она предпочитает «Колесо»?

— Да. — Антон улыбнулся кому-то, а я тронула его за подбородок.

— То есть, ты с ней каждый день в «Колесе» встречаешься?

Мой тон его насторожил, потому что Антон едва заметно нахмурился.

— Иногда мне удаётся сбежать.

У меня вырвался тоскливый вздох.

— Замечательно. А я опять ничего не знаю.

Муж улыбнулся.

— Снежинка, мы с тобой это уже обсуждали.

— Да, да, я помню. Но знаешь, спокойно мне всё равно не спится.

— Так это из-за меня, разве нет? — Антон меня за талию обнял, довольно крепко. Поцеловал в висок. — По крайней мере, я надеялся, что это я тебе спать не даю.

Я провела ладонью по его груди, по линии пуговиц на рубашке.

— И ты тоже, — то ли похвалила, то ли просто подтвердила его слова я. А когда отвернулась от него, столкнулась взглядом с Мариной. И похолодела внутри. Всего на мгновение, но чувство неприятное. Мы встретились глазами, она смотрела серьёзно, даже мрачно, но спустя секунду улыбнулась и отсалютовала мне бокалом. Мне пришлось улыбнуться в ответ. Стыковка произошла.

Марина сама к нам вскоре подошла, и, судя по выражению её лица, ничего хорошего ждать было нечего. Она улыбалась всем вокруг, жала руки и выглядела приветливой, но стоило ей обратить свой взгляд на Антона, и он леденел. Правда, мой муж не обращал на это ровным счётом никакого внимания. Кажется, его это даже веселило, и я разок даже одёрнула его, надеясь, что он уберёт с лица вызывающую ухмылку. А как только мы остались втроём, Антон заметил:

— Я прямо чувствую, что ты хочешь мне что-то сказать.

От этого заявления Марина слегка растерялась, на меня посмотрела, словно решала, в каких именно выражениях поговорить с ним в моём присутствии. После чего негромко сказала:

— Очень хочу.

— Слушаю.

— Зачем ты дал Алисе денег на этот глупый клип?

Этому я удивилась, на Антона посмотрела.

— Ты всё-таки дал ей денег?

После моего вопроса веселье он подрастерял. Губы поджал, отхлебнул виски из бокала, а Марине послал колкий взгляд.

— Ты же не дала.

— Это моя дочь, и я буду решать, чем она будет заниматься. — Марина заставила себя выдержать паузу, плечи расправила, хотя, казалось бы, что больше некуда, и без того стояла прямая, как стена. На меня посмотрела, со знакомым мне неудовольствием. Оно частенько проскальзывало в её взгляде, и даже вполне ясно читалось: она не понимала, что я делаю рядом с ней. — Это Боря забил ей голову глупостями о карьере певицы. Не знал, что ещё с жизнью дочери сделать, раз ни математика, ни экономиста из неё не вышло. А сейчас его нет, и я очень надеюсь, что юношеские мечты из неё выветрятся, наконец. А тут появляется добрый дядюшка Антон, который раскошеливается на сумму с шестью нолями на глупый клип. Я тебе запрещаю, Антон, ты понял меня?

Антон рядом со мной вздохнул. Посмотрел в сторону.

— Я ей не дядюшка, — заметил он с неохотой. А Марина с готовностью эти его слова подхватила.

— Ах да, я забыла. Ты же у нас принц. Османской империи.

Я губы поджала, чтобы улыбку скрыть, а Антон возмутился.

— Давай без оскорблений. Я просто хотел её отвлечь. Алиса уже три месяца по городу мотается без всякого дела, ноет и жалуется всем подряд. Ты хочешь, чтобы так и дальше продолжалось? Пусть снимает свой клип, тебе жалко, что ли?

— Честно? Жалко. И не понимаю, с чего ты так расщедрился.

— Марина.

Я на мужа посмотрела, расслышав в его голосе явное предостережение. Взглянула на мачеху, но та поднесла бокал с шампанским к губам и, наконец, сделала глоток, потом сразу второй. Глянула на меня искоса и отступила.

— Я ещё раз прошу тебя не лезть к моей дочери. — Усмехнулась. — Наш сдерживающий фактор ушёл на тот свет, и я бы очень хотела, чтобы и ты занимался своей жизнью. Или мало поимел с моей семьи?

Она ушла, я смотрела ей вслед, и понимала, что, возможно, это первый и последний раз, когда я вижу Марину Леонидовну настолько раздражённой. Даже наша ссора в её доме в сравнение не шла. Тогда она возмущалась в полный голос и ругалась со мной, и с Антоном, и со всеми на свете, а сейчас она злостью и раздражением давилась, и запивала его шампанским, чтобы не задохнуться у всех на глазах.

Я на мужа посмотрела. Антон тоже видимо злился, губы неприятно кривились, но встретив мой изучающий взгляд, он всё-таки улыбнулся, а после и обнял меня за плечи.

— Взяла и настроение испортила, — пожаловался он.

— Больше Алисе денег не давай.

Его брови удивлённо взлетели вверх. И дело было не в моих словах, я сама это понимала, дело было в интонациях, требовательности, я тут же отвернулась, а Антон негромко хмыкнул.

— Так, слышу Борины нотки в твоём голосе.

Я заставила себя расслабиться и тут же повинилась.

— Извини. Но, правда, не надо… Она её мать, и ей лучше знать, как заботиться о дочери.

— Как скажешь. — Он сделал попытку расшаркаться передо мной. — Как вы обе пожелаете.

— Антон. — Я руку к нему протянула, с желанием помириться, и он её принял. Не сразу, перед этим посверлил меня негодующим взглядом, но после взял меня за руку и притянул ближе к себе.

— У неё манера всех лбами сталкивать, — проговорил он ворчливо.

Я спорить не стала, в эту минуту сочла за благо промолчать, и только отметила, как сердце у него колотится, быстро и тяжело. Антон явно злился всерьёз. Я ладонь с его груди убрала, и улыбнулась, когда мы взглядами встретились.

— Хочешь потанцевать? — предложил он со спокойной улыбкой, которая совершенно не отражала его истинного настроения. Но я кивнула, соглашаясь.

Так всегда бывает в кино, я всегда так считала. Ну, сколько раз в жизни вы встречали ситуации, когда человек подслушал бы что-то серьёзное, касающееся его судьбы? В жизни всё куда сложнее, помыслы витиеватее, а настоящая подлость мало предсказуема. И чтобы добраться до сути, чтобы глаза открылись, требуется, куда больше времени и набитых шишек, чем две минуты в тени дерева, когда ты слышишь всё, что от тебя пытались скрыть. Но я почему-то оказалась за этим злосчастным деревом, и совсем не желала, чтобы мне открывали глаза, и слышать и знать то, что открылось, тоже не хотела бы. Отпустила Антона кружить между гостей, выискивая нужных и без сомнения важных, сама отыскала дамскую комнату, кстати, встретилась там со знакомой ещё с прошлого званого вечера, и поболтала с ней совсем недолго. А когда снова вышла к гостям, поняла, что мужа не вижу. Потратила на поиски минут десять, в конце концов, мысленно махнула рукой, взяла с подноса официанта ещё бокал шампанского и отошла в сторонку, под сень лип. На улице стемнело, стало немного прохладно, и я порадовалась, что взяла вязаную накидку. Прошла немного вперёд по газону, под ногами уже были первые облетевшие листья, и я шла по траве, намеренно на листья наступая, и стараясь ими пошуршать. Кто этого не любит, правда? Остановилась за одним из деревьев, пила шампанское мелкими глотками, издалека наблюдая за вечеринкой, и уж точно не ожидала услышать голос мужа. Он слышался совсем рядом, буквально выйди из-за дерева, и его увидишь. И я бы вышла, собиралась, если бы не слова, что он произнёс. Со злой насмешкой и не скрываемым сарказмом, поинтересовался:

— Так что ты говорила про то, что я тебя поимел?

Я отступила на шаг, снова спрятавшись за толстым стволом липы.

— Пришёл меня отчитать за несдержанность? — Голос явно принадлежал Марине, и мне отчего-то уже в этот момент захотелось зажмуриться от отчаяния. Я ещё ничего не слышала, никакого доказательства мне не дали, а впасть в отчаяние уже захотелось.

— Будто от этого когда-то толк был. Марин, ты чего добиваешься?

— Ты знаешь.

Антон усмехнулся.

— Я не думаю, что у тебя есть хоть один серьёзный способ мне навредить.

— Правда? А что же ты так перепугался?

— Перестань. Не веди себя, как баба деревенская.

— Антоша, ты себе льстишь. Ты думаешь, я из-за неё? Нет, милый, я из-за денег.