— Валерия! — Голос Марины Леонидовны прозвучал торжественно. Голову я подняла, и увидела, как она идёт мне навстречу, на губах едва заметная улыбка, не радостная и не приветливая, лишь необходимость при встрече гостя. — Очень рада, что вы приняли моё приглашение. Мы ждём только вас.

Поприветствовала и тут же укусила, и всё это с вежливой улыбкой и протягивая мне руку для рукопожатия. Руку её я пожала, отметив про себя, насколько та прохладная и нежная на ощупь, кожа ухоженная, как у молодой девушки.

— Извините меня. Я не думала, что мне придётся идти пешком до ваших ворот. Такси на территорию не пропустили.

— Ох, какая неловкость. Извините, я совершенно не подумала предупредить охрану на въезде, что вы, возможно, приедете на такси.

— Ничего страшного. Было интересно пройтись, посмотреть…

— Пойдёмте в гостиную, все там.

— Все? — переспросила я, прежде чем успела поймать себя на слове.

— Да. Алиса, Антон… приехал недавно. Я пригласила Сергея Владимировича, он наш семейный адвокат. — Мы шли довольно медленно, и Марина рассказывала мне о гостях. Она казалась странно доброжелательной, но я чувствовала, что она сдерживается. А мне, услышав, что Антон уже здесь, стало немного легче и не так страшно. — Вы знакомы с Сергеем Владимировичем?

— Нет, кажется.

— Ничего страшного. Он замечательный адвокат. — Я думала, она скажет «человек», но видимо, профессия в этой ситуации была куда весомее. — Они с Борей дружили много лет. Ещё я пригласила Серафиму. Хотя, куда без неё. Думаю, она тебя помнит. Она двоюродная тётка Бори. По крайней мере, твою маму она помнит хорошо. Помнит даже то, что подарила ей на свадьбу ковровую дорожку.

— На свадьбу мамы и папы? — Переспросила я специально, и, кинув украдкой на Марину взгляд, могла убедиться, что её перекосило. Но с собой она справилась и кивнула.

— Да, да. На ту свадьбу.

«На ту свадьбу». Господи, прошло почти тридцать лет, и маму мою Марина даже не знала, но их недовольство друг другом было обоюдным. Очень странно.

— Вот и всё, — продолжила тем временем Марина Леонидовна. — Узкий круг родственников и друзей. Думаю, Боря бы одобрил.

— Надеюсь, — пробормотала я, и мы остановились на пороге гостиной, оглядывая присутствующих и давая возможность им рассмотреть меня. К такому выводу я пришла спустя три секунды промедления.

Конечно же, в самый первый момент мой взгляд обратился к Антону. Он сидел на диване, с бокалом в руке, и на меня смотрел. Ухмылялся едва заметно, и, как я посчитала, ухмылка эта адресовалась именно мне, мол: говорил я тебе, что заеду, не пришлось бы пешком топать. На Антоне был тёмно-синий костюм, белоснежная рубашка без галстука, а на запястье сверкали часы, которых я у него ещё не видела, уж больно солидно выглядели, к джинсам и футболкам явно не подходили. Рядом с ним сидела Алиса. Короткое платье, высокая причёска и скучающий взгляд. Одна рука на локте Антона, другая на коленке, пальцы слегка постукивали, будто Алиса нервничала или была чем-то расстроена, а не просто скучала. А как меня увидела, идеальные бровки сошлись у переносицы, радости в ней явно не было.

А вот напротив сидели гости, с которыми я знакома не была. Высокий мужчина средних лет, его каштановые волосы с проседью были аккуратно зачёсаны назад, а глаза за стёклами очков поражали внимательностью и въедливостью, наверное, такой взгляд и должен быть у замечательного адвоката. Рядом с ним сидела милая старушка, лет семидесяти, совершенно седая, в старомодном костюме, но живостью взгляда и румянцем на щеках, она могла дать сто очков вперёд любой молодой девушке. Например, нам с Алисой точно. И именно эта старушка, Серафима, как я вспомнила, и поднялась мне навстречу, и её лицо осветилось на удивление радостной улыбкой.

— Лера, деточка, как же я рада тебя видеть.

Бросаться в объятия незнакомой старушки я не собиралась, поэтому лишь вежливо улыбнулась и пожала её руку. Марина Леонидовна наблюдала за нами без особого удовольствия, хотя больше она наблюдала за радостью родственницы умершего мужа.

— Это Серафима, — пояснила она для меня. — Я тебе только что рассказывала. Она тётя Бориса.

— Тебе троюродная бабушка, — без всякого уважения перебила её Серафима. Взяла меня под руку и повела к дивану. Разница в росте у нас была существенная, Серафима мне едва до плеча доставала, и я больше на её седой затылок смотрела, чем ей в лицо.

С дивана поднялся Сергей Владимирович, улыбнулся мне со всей вежливостью и тоже руку протянул.

— Валерия Борисовна, очень рад. Зарубин. Как раз собирался попросить вас о встрече.

Я нахмурилась от его заявления, а Антон за моей спиной хмыкнул.

— Мы к тебе на встречу придём со своим адвокатом, Сергей Владимирович, — сказал он и следом рассмеялся, но практически все в этой комнате, за редким исключением, поняли, что он совсем не шутит.

Зарубин же спокойно отозвался.

— Ради Бога, Антон. Хоть с двумя.

Антон снова хохотнул, уже не скрываясь.

— Перестаньте, — попросила Марина Леонидовна. — Мы ещё даже за стол не сели.

— Садись, милая, — потянула меня за руку Серафима. Я присела рядом с ней, напротив Антона, и взгляд сам собой остановился на руке Алисы, что так свободно лежала на сгибе его локтя. Я смущённо кашлянула и приказала себе глаза отвести, посмотрела на сестру. А Серафима меня вдруг по плечу погладила, я непонимающе посмотрела на неё, а старушка разулыбалась, зубы у неё были идеальные, как у голливудской кинозвезды. — Какая же ты красавица выросла. Я тебя совсем малюткой помню. Такая шкодница была.

Это она про меня? Когда это я шкодницей была? Мама всегда говорила, что я абсолютно шёлковым ребёнком росла.

— Не обращай внимания, — сказала Алиса. — Она и про меня так говорит. Ничего не помнит.

Серафима откровенно фыркнула после её слов.

— Всё я помню, не надейся. — И смешно погрозила Алисе пальцем.

В гостиной появилась девушка в переднике, а Марина, заметив её, поинтересовалась:

— Лера, ты выпьешь шампанского?

— Э-э, да, спасибо.

Серафима снова ко мне прикоснулась, это не настораживало, но вызывало недоумение. Я посмотрела на неё, поняла, что старушка меня разглядывает, и снова кинула взгляд на Антона. Тот мне подмигнул. Его ситуация веселила.

— Боря расстраивался из-за того, что не мог с тобой общаться, — заявила она вдруг, и это заявление удивило всех. Я даже не знала, что сказать. Усомниться — вроде бы невежливо, умилиться и растрогаться — жалко. Поэтому лишь улыбнулась, причём достаточно криво.

А вот Алиса откровенно усомнилась в словах Серафимы.

— Мы с ним жили в одном доме, якобы, и то он не горел желанием со мной видеться чаще, чем раз в неделю. А две дочери сразу — это был бы для него явный перебор. Папа бы не справился.

— Алиса, не говори так, — упрекнула её Марина Леонидовна, надо сказать, что выглядела она недовольной. — Твой отец был занятым человеком.

— Да, Боря много работал, — поддакнул ей Сергей Владимирович.

А Серафима небрежно махнула рукой.

— Шлялся он больше, чем работал. Вот с этим и шлялся, — она указала старческим пальцем на Антона. — Нашёл себе компанию на старости лет. Этот-то хоть молодой и здоровый, как чёрт, а Боря дурак старый, всё хорохорился.

— Фима, что ж ты так про меня, — вроде бы посетовал Антон, хотя обиженным не выглядел.

Она пальцем в небо ткнула.

— Правда. Я всегда правду говорю, все знают.

— Ты бы про себя правду рассказала, — без особого уважения посоветовала ей Алиса. Я заметила, что бедной старушке тыкают все, но она, кажется, не расстраивается. И отчества её мне никто не сообщил. — Уверена, что твоя молодость была более, чем бурная.

— Я всегда была порядочной девушкой. По ночам с мужиками не скакала, как некоторые.

— Это ты на кого намекаешь?

— На твою мать, которая тебе такое позволяет.

— Серафима, — голос Марины был усталым. — У нас же гости.

Но та её, кажется, не услышала. На Алису смотрела с прищуром, после чего откровенно ту пристыдила:

— Э-эх, к отцу на поминки вырядилась с голыми ногами, сидит, прижимается к этому чертяке. Никакого стыда у нынешней молодёжи.

Антон широко улыбнулся.

— Серафима, скажи честно, я тебе нравлюсь?

— Я уже не в том возрасте, — вдруг легко отозвалась старушка, чем всех посмешила. Всех, кроме Марины. — Мне мужчины уже давно не нравятся. Всю вашу подлую натуру вызнала.

— Валерия, а вы чем занимаетесь? — поинтересовался Сергей Владимирович, видимо, с намерением сменить тему.

— А разве не видно? — Алиса смотрела на меня весьма выразительно. — Она училка.

— Да, не узнал Боря эту радость, — поддакнул Антон. — Хоть у одной дочери мозги есть. А он надежду потерял.

Серафима радостно засмеялась, а Алиса надулась. Я видела, как она пихнула Антона в бок, а Марина Леонидовна поспешила предложить:

— Давайте пройдём за стол.

— Давно пора, — пробормотала Серафима, резво поднимаясь и устремляясь к распахнутым дверям столовой.

Я тоже поднялась, немного помедлила, пропуская вперёд остальных, и только Антон приблизился ко мне со спины и проговорил на ухо:

— А я тебе говорил: слушай меня.

Я пихнула его локтем.

— Хватит.

Алиса обернулась на нас, и я поспешила от Антона отойти.

За столом в основном говорила Серафима. Складывалось такое ощущение, что старушка жила воспоминаниями, а целью её жизни было уличать других в непристойном поведении. Она постоянно хитро прищуривалась, и у людей складывалось ощущение, что она знает какую-то их тайну. А так, как тайны есть у всех, даже у самых незначительных личностей, то побаивались её поведения многие. По крайней мере, опасались. Этим вечером Серафима говорила о моём отце, о его жизни, о жёнах и детях, о его достоинствах и недостатках, и надо сказать, я узнала много нового. И об отце, и о его личной жизни, и даже о его жизни с моей мамой. А ещё меня посетила мысль, что знать о моей маме столько подробностей, может только человек, который все эти годы с ней общался. А припомнив мамину осведомлённость о жизни отца, я заподозрила Серафиму в шпионаже, причём, она явно была двойным агентом. Потому что этим вечером сдавала мою маму Марине Леонидовне, рассказывая, как Оля (это моя мама, кстати) все эти годы стойко поднимала в одиночку ребёнка. Потому что в те годы, когда я росла и получала алименты, отец зарабатывал куда меньше, и толку от его выплат было немного. А Оля не жаловалась, Оля старалась, работала и теперь пожинает плоды. Какие именно плоды пожинает моя мама, я не совсем поняла, и явно Серафима не старалась сделать этими речами мне приятно, скорее уж она пыталась уколоть Марину Леонидовну. И ей это удавалось, а почему Марина так реагирует — мне было не совсем понятно и поневоле заинтересовало. Настолько заинтересовало, что я не удержалась и после ужина, когда мы оказались с Серафимой на одном диване у камина, вдали от остальных, я спросила: