Зарываюсь лицом в подушку.

Мне снится, что он уходит.

Я раскидываюсь по кровати, мечусь, как пойманная в силок рыба. У меня болят руки, плечи, ноги. Я могу обмануть сама себя днём, я могу казаться себе сильной и безразличной, но тело моё до боли по нему скучает, до ломоты в суставах.


Я просыпаюсь измученная, рано утром.

Лежу без сна, зажмурившись в подушку.

Надо что-то делать, надо вставать, как-то начинать день, существовать.

Я хочу только одного. Я очень хочу к нему.

Если мне без него так плохо, так плохо физически, если без него у меня болят руки и ноги, плечи и голова, то плевать на гордость, я напишу ему сейчас, что не могу так, что нет никаких сил жить без тебя, напишу и приеду. И боль отпустит. Плевать на гордость. Плевать. Из чувства самосохранения мне плевать на гордость. Сейчас напишу. Надо только найти в себе силы встать с постели.


На телефон приходит сообщение:

«Как ты сегодня, мелодия?»

Я выдыхаю. Всё. Всё хорошо. Ты здесь, ты скоро будешь рядом.

Я сижу с этой новой вестью пару минут, привыкаю к ней, потом отвечаю:

«Я – сегодня – хорошо)».

Вру, как всегда.

«Свидимся, не?»

Эта частица «не» – боязнь отказа, он ставит её в конце, вроде как предугадывая, что я могу ответить «нет», он предполагает такой вариант, и дает понять, что готов к нему.

«Сегодня?» – спрашиваю я.


«Ну?» – раздражение от неизвестности.


«Да».

Это самое полное, самое насыщенное «да», которое я когда-либо произносила. Да. Да. ДА!!! Я К ТЕБЕ ПРИЕДУ, ЛЮБИМЫЙ МОЙ!!!

«Когда ждать, Катишь?»


«А когда ты начинаешь сегодня?»

Отчет о доставке сообщения не пришёл: не получено. Отправляю еще раз:

«А когда ты начинаешь сегодня?»

Не получено. Тишина.

Спустя десять минут приходит нетерпеливое:

«Так во сколь же?»

Я волнуюсь:

«До тебя не доходят смс. Во сколько у тебя прогон?»

Он отвечает:

«В семь».

Я смотрю на часы: время десять утра. В одиннадцать я выеду, в двенадцать у него. В шесть вечера за ним машина. У нас будет шесть часов. Я пишу ему:

«Я приеду к тебе в двенадцать».


«Приезжай, приезжай уже скорее, нет сил боле…»

Я шлю ему несколько улыбок в ответе.


Господи, как же я тебя люблю.

Когда я ехала уже в такси, мне прилетели отчеты о доставке моих двух смс.

Дважды заданный от нетерпения вопрос «Когда ты начинаешь?» пришел к любимому с опозданием на полтора часа. Зная, что я уже подъезжаю к его дому, он сильно удивился, и спросил меня:

«В каком смысле?»


«Скоро буду у тебя» – улыбнулась ему я в ответ.

Мой любимый самый лучший

Он встретил меня как всегда в коридоре. Мы долго стояли в темноте, сцепившись руками, губами, телами. Падала на пол моя одежда.


Как рассказать об этом? Где найти слова?


Как он смотрел на меня, сколько горячей нежности было в глазах, как целовал, и что говорил шёпотом…

Я никогда его таким не знала. Каждый мой кусочек, каждая малая частица меня была им замечена и обласкана. Не отпуская меня, не оставляя, каждое мгновение был рядом.


Никто еще так сильно меня не любил.


Сейчас, когда пишу об этом, и в памяти встаёт та полутёмная комната с раскинутым вперед диваном, слегка прикрытые шторы, рассеивающие свет, его лицо, глаза, его губы и руки, забытые ощущения его прикосновений, и сердце, которое выпрыгивает у меня из груди, я думаю, какое же это было большое счастье, пусть так ненадолго, пусть так мимоходом, ценой моего одиночества, моего страха, моей тоски по нему… Бывает ли оно больше? Бывает ли оно чаще?


В эти шесть часов, что мы впервые провели друг с другом днем, я поняла, как сильно и как нежно мог бы любить меня этот мужчина, если бы позволил себе быть со мной свободным.


Мы не говорили о том, что случилось между нами за последние дни. Любые слова, упреки и оправдания были бы разрушительны. Все произошедшее казалось мелким и ошибочным, недоразумением, которое разрешилось волей счастливого случая. Волей того, что я нашла в себе силы и приехала в театр.


Зайдя в ванную комнату, я увидела на зеркале своего итальянского ангела перевернутым. Петля, на которой он висит, не просто перекручена, а перевешена. Второй раз, после нашей серьезной ссоры он отворачивает от себя лицо подаренной мною игрушки. Когда мы ссоримся, любимый не хочет на него смотреть.


***


– Из вас получится прекрасная пара! – говорит мне Яна по телефону, – Ты, когда на него злишься, убираешь из спальни его картинку, для тебя нарисованную. Он, когда ты его обижаешь – отворачивает лицо подаренного тобой ангела. Вы стоите друг друга, ребята!


***


Значит, я тоже сделала тебе больно. Значит, этот игнор, так сильно по мне ударивший, это не равнодушие, не пофигизм, не бесчувственность, это твоя уязвимость, самозащита, твоё истеричное «всё!», брошенное от обиды в мой адрес. Отсюда и «sorry», отсюда и «неадекват». Конечно, неадекват. Твоя фантастическая реакция на два не отвеченных мною сообщения, когда ты ждал меня в свой выходной, а я, не зная об этом, кутила где-то на другом конце города, говорит о том, насколько я важна для тебя.

Так обидеть – по пустяшному поводу – может только горячо любимый человек.

Да, милый, я важна для тебя и горячо тобой любима.

Я осторожно перевешиваю ангела обратно. Пусть снова смотрит на тебя.


Мы не говорим о том, что расстаёмся.

Заканчиваются наши минуты, тебе надо собираться в театр.

Водитель ждет тебя у подъезда.

Мы не говорим о том, что расстаёмся.

Мы одеваемся, ты наскоро собираешь сумку, укладываешь в неё очки, книжку, пьесу…


На мне новое платье, купленное специально для тебя. Под ним – новое бельё, купленное специально для тебя. Не уверена, что ты его сегодня заметил… На ногах – тончайшие чулки, купленные специально… Мужчины так любят чулки.

Я, уже одетая, стою перед тобой:

– Красивое у меня платье?

– На такую куколку всё что угодно одень, будет красиво, – говоришь ты мне.


Каждое твое ласковое слово – в копилку. Каждый любящий взгляд – на память.


Мы выходим из квартиры, закрываем двери, заходим в лифт.


В лифте ты целуешь меня. Прижимаешься губами к моему лицу, я закрываю глаза.


Время куда-то падает. Мы стоим так долго, замерев, пока не открываются двери.


Я остаюсь в подъезде, водителю не стоит видеть нас вместе. Водитель знает, кто я такая. Ты идёшь один.


– Пока! – говорю я тебе легко.

– Пока, котя! – отвечаешь мне ты и выходишь в свой вечер.


***

«Забыла сказать, на всякий случай: я с режиссером Андреем не спала. Мало ли он тебе наболтал чего. Для меня важно».


«??? В каком плане?»


«Да? Ну, значит, хвала ему, не болтун) мы просто в последнюю пьянку по городу гуляли, но домой я к нему не пошла, мы даже поругались из-за этого».


«А… КОТЯ, А Я Ж НЕ ИНТЕРЕСУЮСЬ – ТОЛЬКО ЕСЛИ НАСИЛЬНО ЗАСТАВЯТ ВЫСЛУШАТЬ АЛЬ НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ СРАБОТАЕТ…»


«Ну, я же не знаю, как вы там барышень обсуждаете))) за моей спиной обычно много дряни ходит».


«Да?.. КТО Ж ЗНАЛ-ТО!.)) ДАК ВЫ МЕССАЛИНА СЕВ. ПАЛЬМИРЫ???))»


«Не то слово))))»


«Но хороша, шельма…»


«Шельма))) Удачи тебе на премьере!»


«SINCERITY YOURS, MDM!»

***Любимый мой, спасибо тебе, что ты меня выбрал. Что ты меня, несмотря ни на что, добивался и получил. Ты – самое большое моё счастье.

Без тебя

Существую сама по себе. Вольная такая. Без оглядки на то, что ты скажешь, что обо мне подумаешь, понравится ли тебе это. Иногда забываю про то, что ты был.

Враньё.

Никогда не забываю про то, что ты был.

Научусь забывать со временем.

Ты снишься мне иногда, и я – во сне – молю – остановись мгновение – дай я на него еще немного посмотрю.

Загадываю на журналах. Если увижу его фотографию сегодня, значит, он меня любит. Фотографии не попадаются.

Ком стоит у горла, и сопливится нос. Что-то я слишком сильно по тебе скучаю.

Ничего, переживу. Ты у меня, знаешь ли, не первый такой, женатый, я научусь, в конце-то концов, с вами справляться.

Я не пущу вас больше в свою жизнь, ни единого. И мне не будет больше так больно.

Я очень в это верю.

Разлука

Мир за окном живёт в том же ритме что и вчера. По улицам ходят люди, спешат по своим делам, выгуливают детей, говорят на ходу по телефону. Через полчаса я пойду к ним, буду торопиться и по дороге к метро позвоню подружке Аньке.

Ничего не поменялось. Кроме того, что теперь у меня нет любимого. Мой роман закончен.


Я не в первый раз падаю в эту яму. Я подстраховалась заранее, я подготовилась к этому моменту, я позаботилась о том, чтобы перебить себя, заглушить и запрятать. У меня новый проект, забирающий все мои силы и мысли. Я работаю сутками. День переходит в ночь. Я вижу, как утро зарождается на небе первыми лучами. На сон есть несколько часов.


Если бы директор не платил мне зарплату, я могла бы сама ему доплачивать, только бы работать на износ, только бы занимать своё время, выплескивать себя до донышка, только бы не думать о своей беде.


Вокруг меня – новые люди, новые темы, новые дела и заботы. Я заполнена ими до горла. Но когда – минутами – начинается вдруг отлив, я остаюсь наедине с собой.