Катя Абель - Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа

– Нет, – говорит мне Яна в телефон, – я не сойду с дистанции. Я этот шаг уже сделала, я не вернусь на прежние позиции. Либо всё, либо ничего.

Потом выяснилось, что планшет, конечно, хорош, но работать на нем очень неудобно, не зря он его отдал, а нельзя ли, спросила Яна, позвонив, купить ей другой планшет, а этот она вернет? Он сказал: не вопрос, завтра встречаемся в магазине. На следующий день они встретились в магазине и купили ей новый планшет, гораздо лучше, чем тот, который был ему возвращён. Потом посидели в кафе пятнадцать минут, выпили по чашке кофе, и опять разъехались.

Ни слова о том, что происходит. Что было, что будет, что есть. Как будто и не звучало никаких разговоров про уход из семьи, как будто не ставил никто ультиматумов, как будто и не спали никогда вместе.

– Я не сойду с дистанции, – ответила мне Яна на вопрос, который я не задавала, – слишком много уже я пережила. Не будет как раньше. Или всё, или ничего. Компромиссы меня теперь не устраивают.

А через две недели он приехал к ней и остался ночевать.

– Ты знаешь, я решила не затрагивать никакие такие темы. Просто отпустила ситуацию и всё…

Про отношения они не говорили, но Яна, не удержавшись, спросила у него перед сном, спал ли он с кем-нибудь за время их разлуки.

– Да, вписался по пьянке в одну групповушку, – ответил он Яне, – нажрались, ну, и перетрахались все.

Сказал, взбил подушку, улегся под одеяло, обнял Яну и заснул.

А Яна, провалявшись без сна, через час выскользнула из-под его руки, пошла в ванную, еще раз встала под душ, еще раз надраила себя мочалкой, еще раз почистила зубы. Потом вышла на кухню, села за стол, налила себе виски и сидела до пяти утра, пока бутылка не закончилась.

***

– Ты знаешь, – говорит мне Яна, – я закрыла себя на эту тему. Я спрашиваю себя: а какое Я имею отношение к этим чужим проблемам, к жене, детям, к групповушкам по пьяни? Почему МЕНЯ все это беспокоит? Пусть это беспокоит его жену. Я не хочу больше в этом участвовать. Я вне процесса.

Он ей звонит пару раз в неделю, иногда приезжает. Яна не хочет об этом рассказывать. Всё вернулось на прежнюю колею, разговоры про обязательства, отношения и решения больше не ведутся. Только что-то сломалось внутри у женщины, которую зовут Яна, ей перестало быть интересно: все тропинки-пути настолько исхожены, что набили оскомину, жизнь превратилась в серый тягучий туман, выход из которого есть только один – через кабинет психотерапевта.

Яна записалась к нему на приём в следующую пятницу.

– Я хочу тебя трахнуть, – сообщает мне Борис, товарищ режиссёра Андрея, – да, у меня есть жена и двое детей. И я их очень люблю. Но это мне не мешает тебя трахнуть.

Мы сидим в баре на Казанской улице, куда зашли пьяной компанией после дня рождения художника по свету Миши. Пьянка идет уже несколько часов, поэтому все участники находятся в довольно развязанной кондиции.

Я говорю Борису:

– Ты на сегодня уже договорился с официанткой…

– Да, мы договорились, что я заберу её после закрытия. Она меня будет ждать в три часа. Хочешь, отменю её? Поехали со мной!

– Нет, что ты. Я не хочу переходить дорогу официантке.

– Тебя смущает, что я женат?

Борис бросает мне вызов. Я не так глупа, чтобы поддаваться на эту провокацию и ввязываться в перепалку, но и не так трезва, чтобы этого не делать.

– Меня это не смущает. Так как спать с тобой я не буду.

– Ну и зря. Ты прогадаешь.

Борис, пошатываясь, выходит из-за стола. На первом этаже пляшет какая-то гоп-компания, он идет к ним: есть вероятность, что у официантки его сегодня все-таки перехватят.

Мы остаёмся с режиссёром Андреем вдвоем.

– Между прочим, – говорит мне режиссёр Андрей, – мне вчера дала классная тёлка. Так что если ты мне сегодня не дашь, я не расстроюсь.

– Ну, и отлично, – отвечаю, – сегодня никто ничем расстроен не будет. Борис уйдет с официанткой, тебе вчера дала классная тёлка, оставьте меня-то уже, наконец, в покое.

– Ты такая закомплексованная… Это ужас какой-то.

Возвращается Борис. С ходу идет ко мне:

– Знаешь, в чём твоя проблема? Сказать?

– Нет.

Режиссёр Андрей довольно улыбается:

– Я же говорю: ты закомплексованная.

– Да какого чёрта я должна слушать чужой пьяный бред? Я вас спрашивала? Вы сначала разберитесь, в чем ваши проблемы, а потом уже моими занимайтесь! Ненавижу, когда дилетанты мне ставят диагнозы!

Им все-таки удалось меня вывести из себя. Борис сразу же ретируется:

– Прости, прости, я не хотел тебя обидеть, честно. Вот просто прости меня.

– Да ты меня не обидел.

– Правда? Тогда дай пять!

Ставит ладонь, чтобы я её отбила. Я протягиваю свою.

– Вот видишь, видишь, – радуется режиссёр Андрей, – как ты даешь ему руку? Даже по этому видно, какая ты закомплексованная!

– Да идите вы на фиг, – говорю, – понятно? Надоело мне это.

– Значит, не поедешь сегодня ко мне? – спрашивает Борис.

Мы выходим из бара с режиссёром Андреем, идем по Казанской улице. Ночь. Красота. Пьяная благодать. Андрей вдруг резко лезет ко мне целоваться. Я выворачиваюсь из последних сил. Он стискивает меня в объятиях, не выбраться, мне остается только отворачиваться от его губ.

– Тихо, тихо, ты мне так все зубы выбьешь своим подбородком.

Я смеюсь.

– Хорошая фраза.

– Дарю тебе. Используй где-нибудь.

– Использую.

– Пошли ко мне домой.

– Нет.

– Почему?

– Тебе вчера дала классная тёлка.

– Как тебя это задело!

– Да не задело меня вовсе! Дала и дала. Чего ты еще хочешь?

– Хочу тебя.

– Да мало ли!

– Идём ко мне. У меня есть виски.

– Я не пойду к тебе.

– Пойдём.

– Вы меня достали, женатые мужчины, понятно? Дос-та-ли! Отвалите от меня!

Вырываюсь. Идём дальше.

– Почему обязательно надо в постель затащить? Почему ты не ценишь просто хорошего отношения к себе? Вот я. К тебе. Хорошо отношусь. С добротой.

– Как с добротой?

Опять останавливаемся.

– Вот так. С добротой.

Смотрю на него. Все-таки он хороший. И очень устал. Глажу его волосы.

– Почему отношение к тебе человеческое – вообще не нужно, а нужно только – трахнуть? Что за блядство сплошное?

За пылкой тирадой теряю бдительность. Он все-таки меня целует. Хватает ртом мои губы, как будто кусает.

– Подожди, – отстраняюсь от него, – Не так.

– А как?

Осторожно целую его.

– Вот так.

Я уже устала бороться. Глупо столько времени не сходить с одной и той же темы. Я целую его. Он целует меня. Стоим, целуемся. Не сказать, что это меня радует. Не сказать, что огорчает. Я вообще ничего не чувствую.

Он тянет меня в подворотню, мы стоим у его дома. Я упираюсь:

– Да не пойду я к тебе!

– Да только кофе попьём!

– Ага! Кофе! В два часа ночи!

– Идём.

Я вырываюсь.

– Идём. Только в другую сторону. Мне надо поймать такси.

Ухожу. Он остается стоять какое-то время. Я останавливаюсь, смотрю на него:

– Посади меня в машину, пожалуйста.

Он резко бьёт железной дверцей ограды, уходит в темноту двора.

– Ну, и дурак, – говорю я и иду ловить такси на противоположную сторону улицы.

***

«Не бойтесь кого-нибудь потерять, люди предназначенные судьбой, не теряются, те которые теряются – предназначены для опыта».

Автор неизвестен.

Бойтесь! Бойтесь, что потеряете! Бойтесь, что потеряете самого дорогого, самого важного, самого близкого, он уйдет от вас неизбежно и безвозвратно, ибо судьба человека на этой земле – терять. Никогда не забывайте о том, что вы потеряете. Цените каждую минуту, что он с вами. Берегите. Согревайте словами, торопитесь сказать: я люблю тебя.

Через несколько мгновений у вас не будет такой возможности.

Господи, как я люблю тебя, когда ты смеёшься. Ты такой детский в эти моменты. Тебе лет пять. Это бывает редко, но ты такой прекрасный в своей настоящности, такой открытый и безоружный, что я смеюсь в ответ не от рассказанной шутки, а от радости, что ты – такой…

Люби меня тогда, когда я меньше всего этого заслуживаю. Потому что в этот момент это – то, что мне больше всего необходимо.

Шведская пословица.

Я очень стараюсь.

Он сидит голый на краю разобранного дивана, у журнального столика, набивает табаком трубочку. Я обнимаю его всем телом со спины, обхватываю руками, кольцом, коленями, прижимаюсь щекой к лопатке, замираю. Но долго не выдерживаю, начинаю гладить, едва касаясь кончиками пальцев, спину, покрывать её тихими поцелуями.

Любимый, любимый, любимый мой.

Так мы и сидим.

Когда он теряет бдительность и проявляет ко мне излишнюю нежность, он заставляет меня расплачиваться за это. После ночи, когда мы спим, держась за руки, следует неделя игнора. Сдержанного, а порой и холодного ответа на сообщения. Или неответа. Я посылаю смс в никуда. Связь прерывается. После каждого неответа я злюсь. Замолкаю сама. Думаю: да пошёл ты… Начинаю ходить на свидания. Развлекаю себя, заполняю своё время и пространство чужими людьми. Чужие люди остаются чужими. Я стараюсь убедить себя, что это не так. Иногда я увлекаюсь своей игрой в беззаботность и верю в то, что могу обходиться без него совершенно спокойно. Потом от него приходит смс. После короткой череды препирательств – я игнорирую, он настаивает, я игнорирую, он настаивает – я еду к нему. Наутро возвращаюсь счастливой, зная, что – любима.

Дальше – вновь по заведенному кругу.