– Ты взял мои часы?

– Взял.

– Дай мне их, пожалуйста, чтобы я не забыла.

– Что ты так о часах своих беспокоишься? На, держи.

Отдаёт мне часы. Я вытаскиваю из сумки итальянского ангела, ему привезённого. Записку так и не вложила: струсила. Записка лежит в сумке, в специальном кармашке, на тот случай, если в последний момент вдруг передумаю. Не передумала. Отдаю без записки.


– Я тебе привезла из Италии сувенир.


Показываю ему ангела. Он доволен. Честно, вот просто видно, как доволен. Сияет, точно свет внутри включили.


– Спасибо тебе большое. Очень приятно.


Убирает ангела к себе. Продолжаем говорить ещё о чём-то. По-моему, о том, сколько стоят в Италии продукты, и вообще насколько дорога там жизнь. Я говорю, что хочу там жить. Не насовсем переезжать, а просто пожить – полгода, год, сменить обстановку. Попробовать на вкус другую страну. Он говорит, что всё в моих руках. Что идея не плоха. Что дай Бог. И, если я хочу, то почему бы и нет.


Наконец, я не выдерживаю. Показываю ему свежий маникюр, вчера сделанный, красный лак, новое колечко из Италии:

– Смотри, какие ручки у меня красивые.

Он берёт мои руки в свои.

– Очень.

Бережно целует каждый пальчик.

– И сама ты очень красивая…


Стук в дверь. Молниеносно выдергиваю руки. В гримёрку заглядывает Вася. Видит меня:

– О! Привет…

Смотрит на него.

– На сцену зовут…

– Сейчас иду.


Вася уходит. Я тянусь за пальто.

– Я тоже пойду.

Одеваюсь, складываю зонтик. Застёгиваюсь на все пуговицы, готовясь к уличной буре. Стоит, смотрит на меня.

Подхожу к нему, глаза в глаза, нет никаких сил больше. Осторожно целую в губы. Сама.

Он проводит пальцами по моим коротким волосам. Стоим, целуемся. Расстегивает пуговицы на приготовленном к буре пальто.

– Когда тебя ждать?

Не отвечаю. Целуемся. Его пальцы гуляют под свитером по моей голой спине.

– Когда ты приедешь?

Мотаю головой. Целуемся. Тихими, отдельными поцелуями покрывает моё лицо.

– Так когда же?

Я молчу.

– Всё. Я больше не буду спрашивать.

Вася опять стучится в гримёрку, уже не заглядывая.

Я отхожу от него, надо идти.

– Пока, – говорю.

– Пока.


Он идёт по коридору, за ним Вася, за Васей я. Плетусь постоять за сценой, хоть немного ещё на него посмотреть.


Стоим с Васей за кулисами. Треплемся о чём-то. Говорит, что сегодня репетиция с задержкой началась, что-то из костюмов было не готово. А с любимым моим – только сейчас будет первая сцена, а время уже пять часов.

– А чего вы его в театр привезли так рано? Мы сейчас с ним часа полтора в гримёрке сидели, разговаривали…

– Так он сам настоял. Все телефоны оборвал, чтобы его из дома забрали. Говорю ему: рано ещё, мы сегодня поздно начали. А он через пять минут опять звонит: пришлите за мной машину…


Я иду домой от метро, улыбаюсь сквозь бурю.

Все телефоны оборвал, боялся меня пропустить.

Любимый мой.

СМС-битва

Это все прекрасно. Но как нам жить дальше? Ни слова не было сказано о том, как мы будем теперь. «Когда ты приедешь?» Это – то же самое, что «Давай сделаем вид, будто ничего не было. Будто ты не находила волос крашеной девицы у меня в постели, не уходила из моего дома в отчаянии, не просыпалась по ночам от собственного крика…»

Мы, конечно, можем сделать вид. Только я теперь боюсь тебя, любимый, как огня. Боюсь, что ты меня снова подставишь под этот удар.

Ты ведь свободный мужчина. Можешь спать с каждой, на кого взгляд упадёт.


Поздно вечером пишу ему сообщение:

«Я не могу и не хочу ставить тебе условия. Но есть вещи для меня невозможные. Я знаю, что у тебя есть семья, и я это принимаю, хоть это и непросто. Но еще какие-то женщины – я не смогу это принять. И понять – тоже не могу. У нас с тобой так мало времени, и кто-то еще?…»

Ответ мне приходит рано утром, когда я еще сплю.

«Итальянка!.. Можешь просто жить?. Дышать?. Есть? Пить? Любить?..) TAKE IT EASY, HONEY!..»


«Я хочу любить тебя, не путаясь в чьих-то волосах, не думая, что при мне ты пишешь кому-то смс „я тоже скучаю, детка“, хочу знать, что я не застану тебя с другой женщиной, и мне не разорвет сердце на куски…»


«Да живи спокойно, мы ж взрослые автономные особи, КЭТТИ…»


«Автономная особь, я задам тебе простой вопрос. Ты не будешь против, если я одновременно с тобой буду спать с Иваном Кузнецовым?»


«Не, я не против!. Мы с ним давно дружим, парняга нормальный, хоть и непростой, как ни странно…»


«Я рада, что ты не против».


«А ты была замужем?»


«Нет. И детей у меня нет. Только любовники. Я автономная особь».


«Ну тада понятно. Вот тебе и не хватает этих „семейных“ разборок! социальная функция недовыполнена!))) да не парься, все будет у тебя! Красивая, молодая, талантливая итальянка!. Не грузись только. И не грузи!..)»


«Может, тогда еще и режиссер Андрей? Он давно на меня глаз точит…»


«Да любой каприз, Кэтти-cat!»


«Не вопрос. Значит, будет Андрей».


«Чмок!»

Щеки горят у меня от бешенства. И руки трясутся.

«В общем, спектакль „Чайка“ для меня знаковый. Буду как анекдот потом рассказывать. Действительно смешно. Никакой Нине Заречной не снилось».


«Зачем так про За-Зу… (… Ей всякое снилось!. Не поверишь!. давняя подружка моя ж, хорошая девка».

Я глазами щелкаю по этой смс-ке, ничего понять не могу: какая За-За, какого чёрта? Потом озаряет: это он про Эльзу Бриус, известную московскую актрису, она лет десять назад сыграла Нину в фильме «Чайка». Фильм был не очень удачным, Эльза слегка переросла свою героиню, лет на пятнадцать-двадцать, я думаю, это как-то бросалось в глаза. Там же мой любимый играл Дорна, врача.

Значит, они снимались вместе. Снимались вместе – вместе спали. Кстати, это – не единственный фильм, где они вместе.

Он мне зачем сейчас об этом говорит?

Лепит по морде, со всей дури, в ответ на Кузнецова и режиссёра Андрея. Значит, обиделся. Значит, задело. Тебе можно с кем ни попадя спать, а мне – нельзя?

Я замираю на время, ослепленная этой За-Зой… Твою мать.

Отлично. С чего мы начали, и куда мы пришли.

«Дорогой Ангел! Храни моего любимого от всех бед и невзгод. И пусть жизнь у него будет красивая и счастливая. И пусть счастливы с ним будут его родные и близкие». Записка, кот. я вчера не передала с подарком. И уже, видимо, никогда не передам. Другой уровень теперь. С Наступающим тебя, любимый!»


«Не дави. На ШЕЮ не дави!. На шею НЕ ДАВИ!..» Карлсон. Эсквайр. Искренне Ваш».

Опять подкатывает к горлу тошнота. И перед глазами все плывет от безысходности.


***


До Нового Года остается два дня. Я решила, что буду веселиться. И точка.

Новый Год

Говорят, что в Новый год сбывается всё, что ни загадаешь. Я терпеть не могу эти слова. У меня никогда ничего в Новый год не сбывается. Иначе по моим сценариям давно бы уже снимали фильмы лучшие режиссёры, я получала бы за них кинопремии, и жила бы где-нибудь на морском берегу рядом с любимым мужем.

Всего этого пока не случилось, но я каждый Новый год, не теряя надежды, все загадываю и загадываю.


Итак.

Дед Мороз, первое.

Я хочу, чтобы мне позвонил мой любимый, часов в десять вечера, тридцать первого числа, и закричал в трубку: «Котя, я в Питере! Срочно бери такси и приезжай ко мне!» И я бы приехала. И мы сидели бы с ним вдвоем у телека, ели бы какие-нибудь салаты, пили бы шампанское (он – апельсиновый сок) и занимались бы любовью прямо на полу, под бой курантов…

Я понимаю, что это – криминальное желание. Оно загадывается за счет других людей, как минимум, трёх. Его жены и двух сыновей. Которых я хочу обделить в этот праздник. Я понимаю, что оно не сбудется. Ни за какие коврижки он не бросит семью в Новый Год ради того, чтобы заниматься со мной любовью под бой курантов, а, если бросит, я же первая кину в него камень. Потому что так поступать с родными и близкими нельзя ни при каких условиях. Если он вдруг прилетит ко мне в Новый год, это будет означать лишь одно: он так сильно поссорился с женой, что от обиды пошёл на крайние меры. Я не хочу, чтобы он ссорился с женой, и не хочу, чтобы использовал меня в качестве мести. Но ведь Новый Год – волшебный праздник. Поэтому я загадываю встретить его со своим любимым.


Так. Хорошо. Дед Мороз, второе.

Если он не прилетит ко мне в Новый Год, я хочу, чтобы он позвонил мне. И сказал, что меня любит. Сказал бы: дурища моя родная, все ерунда, никого, кроме тебя у меня нет, я приеду к тебе пятнадцатого и зацелую с головы до ног. Всё очень просто. Гораздо проще, чем лететь в Питер тридцать первого. Я иду на компромиссы, вы видите.


Дед Мороз, третье.

Если он мне не позвонит и не скажет эти замечательные слова, то пускай напишет. Да, хорошо, я очень сговорчива. Пусть он напишет мне: «Люблю. Никого нет кроме тебя». Пять слов. Мне не надо больше. Я буду прославлять Новый Год до конца дней как самый чудесный и волшебный праздник в своей жизни.


Уважаемый Дед Мороз, ты все записал? Три простых желания. Исполни, пожалуйста, хоть какое-нибудь.


***


Новый Год я встречаю с семьёй. С мамой и сестрой. У них нет никого, кроме меня. А у меня – никого кроме них.

Мы сидим за праздничным столом, пьём шампанское, жжём свечи и смотрим бездарные новогодние программы.


От любимого вестей нет.


В половине второго ночи я срываюсь с места и еду на Невский. Я обещала себе, что буду веселиться. Самое весёлое веселье в Питере – это на Невском. Я еду в самую гущу событий.