Сергей Николаевич взял Дашу, не перестающую смеяться, на руки, отнес в ее комнату. Тимур вызвал «скорую». Даше вкололи снотворное. Больше пока помочь ничем не могли. Завтра нужно показать девочку специалисту.

Ни в день похорон, ни на следующий день Даша в школе не появилась.

ЭПИЗОД 29

Николай Михайлович отсутствовал два дня. Он ничего не знал о постигшей город трагедии. Никто не знал, в свою очередь, где пропадал Николай Михайлович. Он позвонил директрисе ДК рано утром, попросил отгул, причины не назвал. Она, в принципе, и не требовалась. Как сотрудник, Николай Михайлович вполне удовлетворял начальство. Никаких нареканий и замечаний за ним не числилось. Да и как могло быть иначе? Такого вежливого и обходительного молодого человека еще поискать надо. Дому культуры очень повезло с ним. Абсолютно со всеми Николай Михайлович находил общий язык в два счета, обаял и влюблял в себя, разумеется, без фанатизма.

Как ни торопился он на репетицию, все равно опоздал. Извинился, поприветствовав Павловскую и Алену Мороз, ожидавших его в зрительном зале на первом ряду. Однако исполнительницы главной роли не заметил. Ее не было. Возможно, она тоже где-то задерживалась. Николай Михайлович решил подождать.

– Думаю, Даша не придет, – осмелилась предположить Павловская. – Ее не было в школе ни вчера, ни сегодня.

– Видимо, – высказалась Алена Мороз, – она нуждается в нас меньше, чем мы в ней.

– Должна быть очень серьезная причина, – сказал Николай Михайлович, – чтобы Даша пропустила репетицию. – Он не желал верить, что Даша передумала играть из собственной блажи. – Звонить пробовали?

– Она не подходит к телефону, – сообщила Павловская.

– Не понимаю, – ломал голову Николай Михайлович в поисках оправдания Даши.

– А вы разве не в курсе? – осенило Таню, что Николай Михайлович просто напросто не в теме о трагедии с Дашиной мамой.

– Не в курсе чего? – спросил Николай Михайлович.

– Погибла Дашина мама. Вчера были похороны.

– Да, – поддержала Таню Алена Мороз. – Вчера был день траура в городе. Тринадцать человек хоронили сразу. Ты ничего не знал?

– Откуда? – понял все Николай Михайлович. – Меня здесь не было. Значит так, – решил, – репетиция на сегодня отменяется. Танюш, давай на воскресенье перенесем, хорошо?

– Я не против, – согласилась Павловская. – Можно идти?

– Да, конечно, – ответил Николай Михайлович. – Спасибо, что пришла.

– Не за что, – отозвалась Таня уже у выхода из зрительног зала. – До воскресенья!..

– Что будешь делать? – вплотную подошла Алена, обжигая горячим дыханием. – Побежишь спасать жизнь ребенку? Думаю, там и без тебя справятся.

– Алена, – взял Николай Михайлович ее за плечи, испытующе смотрел в глаза, – ты ничего не понимаешь! Пожалуйста, не мешай мне! – как-то сразу перешел с ней на «ты». Из чего Алена заключила, что ничего хорошего этот переход для нее не предзнаменует.

– Ты в своем уме? – только и смогла сказать она.

– Более чем, – отпустил ее Николай Михайлович.

Он не знал как, но чувствовал, что Даша нуждалась в его помощи, что он нужен ей сейчас больше собственной жизни, что она задыхалась без него от того, что его не было рядом, когда ей было очень плохо, а теперь еще хуже. Возможно, он преувеличивал свое значимость для девочки, но ощущал, что прав. И Алена Мороз не просто так говорила, что Даша испытывает к нему больше, чем обычную симпатию. Бред, конечно, но разве залезешь в чужую голову, чтобы удостовериться в обратном?

Николай Михайлович ощущал вину. Странно, считал себя без вины виноватым перед Дашей. Он обязан ее увидеть, заглянуть в ее глаза, чтобы знать, что делать дальше. По другому никак не успокоиться. Нет, он не хотел усмирить собственную совесть, чтобы она не мучила его попусту: понять хотел, чем сможет помочь Даше. Возможно, ошибался. Однако лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и корить потом себя в нерешительности.

Николай Михайлович отправился к Даше домой. Что он скажет и кому, когда откроют дверь? Вряд ли его встретит на пороге сама Даша. Очень может быть, что откроет ее отец.

Открыла девушка. Красивая. Что-то общее с Дашей было в ее чертах.

– Вам кого? – удивленно спросила она, уставившись на незнакомого ей мужчину.

– Здравствуйте, – поздоровался Николай Михайлович. – Возможно, вам покажется это странным, но мне нужно увидеть Дашу, – как можно убедительнее произнес.

– А вы кто? – настороженно спросила девушка. Она стояла неудобно для Николая Михайловича. Если бы дверь открывалась наружу, он бы просто рванул на себя, и дело с концом. Но дверь открывалась внутрь и девушка мешала войти, он мог ее покалечить нечаянно.

– Вы меня не знаете, – сказал Николай Михайлович, – но поймите, очень важно, чтобы Даша увидела меня, а я – ее.

– Зачем? – недоумевала девушка. – Вы кто?

– Какая же вы глупая, – грустно улыбнулся Николай Михайлович.

В его улыбке девушка разглядела опасность для себя. Она громко позвала какого-то Тимура, который не заставил себя долго ждать.

– А, это вы? – узнал он Николая Михайловича.

– Ты его знаешь? – облегченно вздохнула девушка. – А я уже подумала, что к нам какой-то маньяк ломится.

– Это режиссер из ДК, – сказал Тимур Вере, Дашиной сестре, так как это была именно она.

– И что вам нужно? – спросила Вера Николая Михайловича.

– Я же говорю, увидеть ее.

– Даша больна, – посчитала нужным сообщить Вера. – Врач посоветовал ее не беспокоить.

– Поймите, единственный настоящий врач в данной ситуации я, – смело заявил Николай Михайлович.

– Он точно маньяк, – агрессивно прореагировала Вера, пытаясь закрыть дверь.

– Да пускай войдет, – не согласился с ней Тимур. – Хуже не будет. Проходи, – пропустил Николая Михайловича в квартиру. – Если что, – сказал Вере, – милиция же здесь. Чего бояться?

Николай Михайлович вошел в комнату, в которой, отвернувшись к стенке, на нижней кровати лежала Даша. Он тронул ее за плечо. Она повела плечом, словно избавлялась от назойливой мухи. Тогда Николай Михайлович позвал ее по имени. Даша повернулась к нему. Приветливо и обрадованно улыбнулась.

– А, Николай Михайлович! – произнесла. – Пошли вы в жопу, Николай Михайлович! – опять отвернулась к стенке.

– Послушай, мне жаль, – сказал режиссер, – что так вышло с твоей мамой…

– Вышло, – фыркнула Даша в стенку.

– Я не знал ничего, прости, – говорил Николай Михайлович.

– А чего вы оправдываетесь? – снова повернулась к Николаю Михайловичу улыбаясь. – Вы кто такой? Чего приперлись? А, пожалеть бедную сиротку? Вы чего возомнили из себя? Пуп земли, блин. Дратуйте отсюда, Николай Михайлович, я вас больше не люблю.

Николай Михайлович опустился на колени у Дашиной кровати, взял ее руку, приложил ладошкой к своим губам.

– Не люби, – прошептал. – Я буду любить нас за двоих.

– Чё вы сказали? – растерялась Даша.

– Вставай, Даша, – попросил Николай Михайлович, – пойдем со мной.

– Куда? – широко открытыми глазами смотрела она на режиссера.

– Просто пойдем, и все. Не все ли равно, куда?

– Все равно, – согласилась Даша.

– Тогда вставай.

Даша вылезла из постели, оделась. В прихожей ее остановила Вера. Но младшая сестра так зыркнула на старшую, что у той пропало всякое желание спрашивать ту о чем-либо. Она обратилась к Николаю Михайловичу, желая знать, куда он уводил Дашу.

– Вы не беспокойтесь, – заверил Николай Михайлович. – С Дашей все будет в порядке. И ее выздоровление я вам гарантирую.

– Но вам можно доверять? – сомневалась Вера.

– У вас парень-милиционер. Как я могу причинить вред вашей сестре?

– Я готова, – заявила Даша в дверях.

– До свидания, – попрощался Николай Михайлович с Верой и Тимуром. Даша помахала ручкой.

ЭПИЗОД 30

Николай Михайлович привел Дашу в Дом культуры, завел в зрительный зал, помог подняться на сцену и усадил попой на рояль. Сидя на рояле, она сравнялась ростом с Николаем Михайловичем и могла смотреть ему в глаза, не задирая головы вверх. Однако сперва они вдвоем посетили центральный универмаг, где Николай Михайлович купил две бутылки водки, литр томатного сока, несколько пачек крабового мяса, четыре коробки салата «Оливье», пару пирожков с картошкой, четыре одноразовых стаканчика и две пачки сигарет. Даша попросила купить ей банан и два апельсина. Она сразу поняла, что Николай Михайлович вытащил ее на какую-то пьянку, чтобы Даша развеялась, отвлеклась мыслями от маминой смерти. Еще она заметила, что Николай Михайлович ни на секунду не выпускал ее руки из своей, особенно в магазине. Он бросал вызов городу, не стесняясь и не боясь, что завтра о нем скажут, разглядев в обществе Даши Белой. Зачем ему это? Вообще-то пострадавшая сторона от будущих сплетен тут Даша. Значит Николай Михайлович брал ответственность за нее на себя, раз так храбро показывал на людях, как кого? Даша еще ребенок, мягко говоря. Хотя, вполне вероятно, что городу насрать на них обоих.

Николай Михайлович попросил Витька-сторожа никому не говорить о том, что он закроется в зале и вообще о том, что он находится в ДК. Витек за умеренную символическую плату согласился молчать. Хотя на его месте стоило бы задуматься, зачем Николаю Михайловичу закрываться, да еше с Дашей вместе? Чем они будут заниматься на сцене? Может быть, у Витька и возникали подобные мысли, но он отогнал их, как мух кепкой. У него сложились хорошие отношения с режиссером. Тот вроде бы парень неплохой, не сможет он причинить вред девчонке. Раз они закрылись там вдвоем, значит, так надо, значит, была причина, учитывая состояние Даши. Да и репетиция у них там по расписанию. Все законно.

Даша распечатала банан, предложила первому попробовать на вкус Николаю Михайловичу, но тот отказался. Он раскладывал закуску рядом с Дашей на полиэтиленовом пакете. Потом откупорил бутылку водки, разлил по стаканчикам, затем, взболтав пакет с томатным соком, открыл его и разлил по оставшимся стаканчикам.