— Постарайся побыстрее выяснить, где он находится. И приятеля его не спугните. Пока продолжайте просто наблюдать.

— Разумеется. Ребята дежурят, телефон на прослушке. Если он замешан, найти подтверждение — вопрос времени. Тогда можно будет взяться всерьёз и вытрясти из него всё, что знает.

— Будут новости, звони в любое время. Вечером поеду к Римме, если появится что-то не для телефонного разговора, езжай туда.


Оставшийся день прошёл в обычной рутине, и если поначалу принесённые Молотовым известия его всерьёз заинтересовали и отвлекли от посторонних мыслей, то с течением времени он всё больше переключался на домашние события.

С деловыми моментами всё было ясно. Глеб прав — теперь, когда они напали на след, это вопрос времени и только. Если, конечно, след не окажется ложным, но чтобы это выяснить, тоже остаётся только ждать.

А вот что его ждёт по возвращении домой, угадать было невозможно. Вчера за ужином Зеленцова держалась на удивление смирно. Молчала и почти не поднимала глаз, отделываясь лаконичным «да» и «нет» в ответ на непосредственные вопросы. Видно, опасалась, что прогулка не обойдётся без последствий. Но он мог поспорить, что надолго её не хватит.

Поймав себя на том, что ждёт момента, когда снова окажется дома, Феликс порадовался, что запланировал визит к любовнице. С ненужными эмоциями пора было заканчивать.

Их связь с Риммой продолжалась уже почти четыре года и полностью устраивала Феликса. Они оба понимали, чего хотят от этих отношений сами и чего хочет партнёр, и не доставляли друг другу неприятных моментов. Он обеспечивал ей неплохое ежемесячное содержание, оплачивал съёмную квартиру в центре города и периодически вывозил отдыхать. Римма всегда была готова к его визиту, не бывала в плохом настроении и не ждала большего, чем он мог ей предложить.

Она была достаточно образованна, чтобы поддержать разговор на разные темы, достаточно элегантна, чтобы можно было показаться с ней в обществе, и достаточно прагматична, чтобы ценить те материальные блага, которые от него получала, и не мечтать о романтике и душевности.

Сегодня она выглядела как всегда безукоризненно. Феликс окинул одобрительным взглядом чёрно-золотистое платье в пол, но с глубоким декольте. И чуть поморщился при взгляде на тщательно накрашенное лицо. Он так и не отучил её накладывать макияж и делать замысловатые укладки даже для обычного домашнего ужина.

Нет, Римма делала это умело и после всех манипуляций выглядела по-настоящему обворожительно. Взгляд из-под искусственно удлинённых ресниц казался глубоким и томным, кожа становилась идеально гладкой, даже намечающиеся мимические морщинки вокруг глаз куда-то исчезали, пухлые алые губы заставляли думать о поцелуях…

И всё же картинку рядом с собой он предпочёл бы видеть только на светских мероприятиях. Дома же хотелось женщину, которую можно целовать, не чувствуя на губах вкуса пудры и помады, к волосам которой можно прикасаться и не ощущать липкости лака для укладки. Однако Римма считала, что без макияжа её лицо выглядит слишком простым и неинтересным, и на несколько его замечаний о неуместности штукатурки в некоторые моменты реагировала только сменой образа. Превращалась из очаровательной невинной нимфы в яркую женщину-вамп, потом в строгую благовоспитанную леди… Она умела преображаться и в каждом образе выглядела убедительно и сексуально.

Он привык и оставил попытки настоять на своём. Просто перестал целовать лицо. В остальном Римма полностью ему подходила, а маленькие недостатки есть у каждого.

— Ужинать будешь? — предложила она, помогая ему снять лёгкое осеннее полупальто.

Разогретая ресторанная еда не была пределом его мечтаний, но поскольку Феликс собирался задержаться здесь надолго, отказываться не стал. Красное вино, открытое к мясу, помогло наконец расслабиться.

Он откинулся на спинку кресла, наблюдая за Риммой и не слишком вслушиваясь в её ненавязчивую болтовню. Разговаривать сегодня не хотелось. Лучше просто сидеть и смотреть на красивую молодую женщину, которая ждала его и сейчас всячески старается развлечь.

В свои двадцать семь Римма выглядела не старше, чем в день их знакомства. Они встретились на какой-то благотворительной вечеринке, куда его пригласили в качестве спонсора. Феликс предпочитал жить в мире с официальной властью и не артачился, если к нему обращались за материальной помощью. Это было неплохой гарантией того, что официальные структуры не станут интересоваться его делами.

Римма была там одной из администраторов. Показывала приглашённым их места, раздавала какие-то буклеты. Она, не ломаясь, поехала к нему в тот же вечер. А через неделю так же деловито приняла предложение стать любовницей на постоянной основе, сопровождённое рядом условий — не рассчитывать на брак, не изменять, не показывать, если ей что-то не нравится. До сих пор она прекрасно справлялась со всеми пунктами.

— Иди сюда, — позвал Феликс, отставив в сторону опустевший бокал.

Римма с готовностью встала, красиво изогнулась, пытаясь дотянуться до язычка молнии на платье. Он редко раздевал её сам — не любил возни с одеждой и никогда не рассматривал это частью прелюдии, предпочитая прикасаться сразу к обнажённой коже.

Продолжая наблюдать, как любовница избавляется от одежды, не забывая принимать самые выигрышные позы, неспешно расстегнул и сбросил рубашку. Видя, что он не двигается с места, Римма грациозно скользнула к нему на колени.

Феликс наклонился, нетерпеливо впиваясь губами в открытую беззащитную шею. Нашёл бьющуюся жилку и чуть прикусил, тут же облизав оставленный след. Ладонью сжал пышную грудь…

Собственные движения показались техническими, формальными. Он привычно ласкал соблазнительное женское тело, но почти не чувствовал желания. Наверное, из-за этого реакция Риммы показалась слишком наигранной. Она ещё не была по-настоящему возбуждена, но стонала и извивалась так, словно уже не могла дождаться, когда примет его в себя.

И духи… От неё пахло духами. Знакомый хороший запах, она всегда ими пользовалась. Но почему-то сегодня это отвлекало, сбивало настрой. Феликс бы сейчас предпочёл слабый естественный аромат шампуня и мыла.

— Пойдём в душ, — решил он и, не дожидаясь ответа, поднялся, не выпуская Римму из рук, и понёс, куда хотел.

Она немного напряглась, на лице промелькнула тень недовольства — Римма не любила показываться в натуральном виде — но вслух ничего не возразила.

Он поставил её на ноги только в душевой кабинке, и сразу же открыл воду. Римма смешно зафыркала, замотала головой. Искренний, настоящий жест. Феликс провёл ладонью по её лицу, смывая ненужный тональник.


— Куда лучше… — пробормотал довольно, прокладывая дорожку поцелуев от виска к шее.

Намокшие волосы упали вниз тяжёлой волной. Он вытянул ставшие ненужными шпильки, запустил руку в спутавшиеся каштановые пряди, заставляя её откинуть голову. Теперь по-настоящему захотелось продолжать. Он добрался до груди, заставив её выгнуться сильнее. Втянул губами сосок и слегка пощекотал языком, сорвав с губ Риммы протяжный стон.

Теперь она пахла гораздо вкуснее. Чистым телом и яблоком — аромат мыла. Капли воды заманчиво сверкали на коже, побуждая их слизать… На смуглой коже. Когда она успела так загореть? Нежная белизна шла ей куда больше… Чёрт! Римма… Римма никогда не была белокожей. Она смуглая от природы, и вдобавок регулярно ходит в солярий.

Белая кожа — это у другой. Интересно, каков у неё темперамент в постели? Она предпочитает дарить ласки или принимать их? Ему почему-то кажется, что второе… Чёрт!

Слишком демонстративный энтузиазм любовницы вдруг стал излишним. Смуглые руки, обвившие его шею, едва не удушали.

Феликс резко развернул её спиной, заставил наклониться, уперевшись ладонями в стенку кабинки. Вошёл одним грубым движением и сразу начал двигаться. Грубо, бесцеремонно, словно надеялся выколотить из самого себя всё ненужное, непрошеное и мешающее.

Короткие рваные полустоны-полувсхлипы, срывающиеся с губ Риммы, взбудоражили кровь. Она царапала скользкий пластик, стараясь удержать равновесие. Перебирала ногами и выгибалась — вовсе не навстречу, а бессознательно пытаясь отстраниться. Он с силой сжал узкие бёдра и продолжил вбиваться резко, сильно, быстро, не обращая внимания на её дискомфорт. Наслаждение окрасилось в непривычно тёмные, злые тона…

— Ты умница, — проговорил, наконец ослабив хватку и выпустив её из рук. На бёдрах наверняка останутся синяки.

Римма тут же обернулась к нему, скользнула руками по грудной клетке и снова обняла, уткнувшись лицом в плечо. Он помог ей выйти из душа, накинул полотенце.

— Ты не останешься? — огорчённо спросила она, глядя, как он одевается, и сразу улыбнулась, помня, что должна всегда оставлять только лучшее впечатление.

— Почему ты мне улыбаешься? Тебе ведь не понравилось сегодня, — Феликс прекрасно знал ответ и вовсе не хотел ругаться или ставить Римму в неловкое положение, но слова сорвались как-то сами собой.

Она растерялась, взглянула пытливо, стараясь прочитать, какой ответ он ждёт.

— Я всё понимаю. У тебя непростой период, и если это нужно, чтобы расслабиться… Ты знаешь, я для тебя готова на многое.

Феликс безрадостно усмехнулся. Да, она действительно была готова на всё, понимая, что за предоставляемое обеспечение он требует совсем не много.

— Римма, кем ты хотела стать в детстве? — неожиданно для себя поинтересовался он.

В её лице не отразилось ничего, кроме искреннего недоумения.

— Я не помню… Какая разница? Всё равно детские мечты никогда не сбываются. И это, наверное, хорошо.

Она была права. Детские мечты действительно не сбываются. Вот Зеленцова, например, вряд ли сама хотела стать юристом. Зато мечтала быть любимой дочерью… Из его желаний тоже ничего не вышло.