Утром Мария Адамовна встала с головной болью. С трудом заставила себя вылезти из постели и отправиться в душ.

– Мария, а чего это ты сегодня выглядишь как рыба вареная? – окликнула ее из кухни баба Нюра.

Она уже настряпала оладий, и по всему дому плавали дразнящие ароматы. Да и выглядела Элеонора Юрьевна, не в пример невестке, весьма элегантно: в сереньком неброском платьице, украшенном свежим белоснежным воротничком. В таком наряде лицо пожилой дамы смотрелось лет на десять моложе.

– Чего это я рыба? – буркнула Мария Адамовна. – Просто… не накрасилась еще.

– Поторопись, – строго велела свекровь. – У нас в доме молодой мужчина… храпит. Сейчас его будить буду, так что… иди, приведи себя в порядок.

Ох, как не хотелось приводить себя в порядок перед этим мужчиной! Сел на шею, ноги свесил, а ты тут еще и выплясывай перед ним танцы с бубном! Но Мария Адамовна спорить не стала. Все же ей нужно было начинать новую жизнь, а порядочный мужчина может случиться в любой момент.

Через десять минут Мария Адамовна садилась за стол с уложенными волосами, с подведенными глазами и в свеженьком, приятном домашнем платьице. Авдей Георгиевич уже вовсю толкал свои оладьи в блюдце со сметаной и на появление хозяйки, похоже, не обратил внимания.

– Авдей, – толкнула его под локоть баба Нюра. – Прошу вас отметить, как похорошела наша Машенька, не находите?

– Ага… – не глядя на Машеньку, пробурчал Авдей и полез за новой оладьей.

– Мария, у тебя как-то странно горят глаза, – изо всех сил старалась свекровь. – Не влюбилась ли ты часом?

– Мама, вы бы не слишком распинались, – лениво отмахнулась Мария Адамовна. – Этот товарищ может воспринимать что-то одно: либо оладьи, либо… красоту женщины. Он вас вообще не слышит.

– Правда, что ли, такой глухой? – расстроилась баба Нюра и, недолго думая, тут же стала проверять у молодца слух. – Авдей! Авде-ей! Раз-раз-раз… раз-два-три…раз-два-три… как слышите меня, как слышите?

Авдей вовсе не собирался реагировать на это.

– Слушайте, – повернулся он к старушке. – А вот телевизор нельзя включить? Я завсегда его смотрю, когда ем. А то тоска ж смертная так-то жевать!

– У нас не принято смотреть телевизор во время трапезы! – с обидой дернулась баба Нюра. – Машенька, ты права, этот человек ничего не может воспринимать… Но… Машенька, как же тебе повезло! Ты можешь говорить по телефону сколько вздумается!

Машенька не спешила радоваться по этому поводу. И вообще, она Авдея как предмет воздыхания никак не могла представить. Нет, если откровенно признаться, пару раз пыталась, но… у нее не хватило фантазии дорисовать ему таких черт, от которых дамы теряют рассудок.

– Вот что, маменька, – поднялась Мария Адамовна из-за стола. – Вы тут расправляйтесь с оладьями… я думаю, Авдей быстро это сделает. А мне надо позвонить в гостиницу, все же мы идем в ресторан, а нормальных мужчин у нас вообще нет. Прямо хоть вешайся!

– Не вешайся, Марья, – с полным ртом усмехнулся Авдей. – Чегой-то еще приглашать кого-то собралась? А я? Я там посмотрел… я и один справлюсь. Я ж еще невесту себе не выбрал. Так что… мне там всякие гости из гостиниц тока мешать будут.

Мария Адамовна решила даже не отвечать, она прочно уселась в кресло и взялась за телефон.

Конечно, сначала госпожа Коровина позвонила сыну. Все же надо было узнать, как продвигается подготовка к свадьбе. Сын ее заверил, что про свадьбу никто не забыл, они с Ярославой составили список всего необходимого и теперь с удовольствием занимаются покупками. Свидетелей еще не выбрали, зато купили жениху туфли, носки и даже новый одеколон.

– Ох уж эти молодые… – вздыхала Мария Адамовна, положив трубку себе на колени. – Носки для них важнее свидетелей… И ведь совсем не понимают, какую работу я с этими свидетелями должна провести!

Затем женщина обзвонила все гостиницы, объявила, что в некоем ресторане такого-то числа проходит «День мужской независимости», и даже пообещала забежать в каждый номер, где есть постоялец-мужчина, чтобы занести специальные пригласительные билеты.

В этот момент Коровина облилась холодным потом, потому что у своих молодых она про пригласительные билеты спросить забыла, а те ничего не сказали, значит, никаких пригласительных и не думали покупать. И снова звонила сыну, потом сватье, затем… Одним словом, день начался бурно. И до вечера Мария Адамовна не давала себе даже секундочки для безделья.

Так прошло несколько дней. Мария Адамовна крутилась белкой. В своем клубе за эту неделю она сделала очень многое: завела, наконец, на каждого участника отдельную карточку, отправила в газету объявление в службу знакомств, оббегала весь город, обклеивая подъезды мужских общежитий сообщениями о предстоящем «Дне мужской независимости». Она сильно уставала, ложилась и сразу засыпала. Не оставалось времени даже поговорить с родной свекровью, но зато и некогда было бередить рану мыслями о предательстве мужа.

А между тем у свекрови личная жизнь бурно развивалась. Это Мария Адамовна заметила, когда за день до похода в ресторан обнаружила в своей квартире гостя.

Еще днем ей позвонила Лидочка и сообщила, что вечером непременно обрадует госпожу Коровину визитом.

– Машенька, я забегу… – торопливо говорила она в трубку, захлебываясь словами. – Потому что я, Маша, жутко волнуюсь! Буквально ночей не сплю! Я, Маша, прямо высохла! Даже чувствую, что вот-вот у меня начнется самый настоящий нервный кризис.

– Лидия… ты что, в ресторанах ни разу не была? Чего уж сохнуть-то? – отбивалась Мария Адамовна. – Или… погоди, может, у тебя денег нет и ты по этому поводу переживаешь? Не знаешь, у кого занять?

– Маша! Ну что ты такое говоришь? – возмущалась Лидия. – Есть у меня деньги! У меня… опыта нет. Знаешь, когда немножечко за сорок и ты первый раз идешь в настоящий ресторан, это… волнительно. И грудь жмет, и сердце колотится, и… Маша, я сегодня к тебе прибегу, даже не спорь. Мне нужно показать свой вечерний макияж. И новое платье… Ты во сколько домой приходишь?

На работе среди «счастливчиков» тоже витали флюиды беспокойства. Женщины уже воочию видели потенциального жениха, и в их душах всколыхнулась новая волна доверия к своему руководителю. А ведь Мария Адамовна пообещала целый набор гостей мужского полу из гвардии командированных!

Госпожа Коровина больше не брала с собой на работу Авдея, слишком хлопотно было следить за каждым его словом, своих дам она поддерживала словесно.

– Тонечка, тебе бы надо поменьше эмоциональности, – говорила она взволнованной Абрикосовой и тут же оборачивалась к Татьяне и Ирине. – А вам и вовсе – поскромнее себя вести необходимо. Я не сутенерша. А после того как вы пытались завоевать Авдея… Георгиевича, уже стала в этом дико сомневаться. Анна Никитична… а вы же не сдали деньги, да? Может быть, вам этот поход пропустить? Я сильно волнуюсь, что вы можете нарушить свое здоровье регулярными ресторанными посиделками.

– Мария Адамовна, – немедленно напомнила прилежная Абрикосова. – Я вас прошу учесть, что в прошлый раз Анна Никитична тоже деньги не сдавала, а сама притащилась вместе с мужем. И потом они еще домой со стола забрали все салаты и половину курицы.

– Дык… чевой-то добро-то буит пропадать? Я ж честно спросила: никто больше курятину исть не собирается? Вы головами пошатали, дескать, никто. Ну и… А муж мой… да, он тоже пошел, потому что меня одну не пускает, ревнует.

– Вот! – обрадовалась Мария Адамовна. – Давайте не будем напрасно тревожить вашего супруга. Посидите дома.

– Да? А как же я дочерей-то в замуж спихну? – упрямо не хотела сидеть дома заботливая мать. – И без мужуков-то знашь как тяжко детей ташшить! Старшенькая-то, я уж пригляделась, попивать начала! А все от отчаянья! Без мужука потому что.

– Госспыди… – фыркала Ирина. – Эти две засидевшиеся дочки еще и пьют! И она им в ресторане порядочного выискивает!

– А меня вот другое возмутило! – с пионерской самоотверженностью выступила Тонечка Абрикосова. – Главное, Анну Никитичну муж ревнует! Ха! Марию Адамовну так не ревнует муж. А вот бабушку отчего-то взревновали!

– Ну дык… может, Марию-то Адамовну муж не успел ишо так полюбить! А мой-то… Где ж он ишо таку женсчину найдет!

Анна Никитична говорила откровенную ерунду. У Марии Адамовны от этого даже скулы свело. Но… все же в чем-то она была права: ведь не ревновал Иван-то! Просился каждый раз с ней в ресторан, это да, но не из-за ревности, госпожа Коровина точно знала. Оттого, может быть, на душе стало еще хуже.

– В общем… в ресторан идут те члены, кто уже оплатил столик, – строго заявила Мария Адамовна. – Кстати, Танечка, вы внесли только половину оплаты.

Конечно, она уставала. И сегодня устала не меньше. К тому же сегодня она еще забежала в книжный магазин и минут сорок только выбирала пригласительные билеты на свадьбу сына. Ей очень хотелось прибежать к Андрюше и показать, какое чудо она купила: открыточки были какой-то вычурной формы, с голубями на маленькой пружинке, которые при каждом движении словно бы старались вспорхнуть. Хотелось, но… Андрей ведь непременно спросит, чем занимается отец. А откуда она знает! Да и… боялась Мария Адамовна, что не сумеет сыграть беспечную и счастливую жену. Вот и не забегала она к Андрею. А сам сын сейчас был слишком занят. Эта свадебная подготовка, потом еще на работе у него какие-то важные мероприятия намечаются. Даже важные фотографы приезжали, для какого-то журнала Андрюшеньку фотографировали, и, страшно сказать, вроде бы кто-то даже брал у сына интервью. Так что дома у Коровиных он появлялся ну очень нечасто. Хорошо хоть звонил часто. Почти через день.

Сегодня Мария Адамовна прибежала домой уже в восемь вечера.

– Машенька! – выпорхнула к ней навстречу Элеонора Юрьевна и вдруг смущенно зарделась. – А у нас… гости…

– Кто еще? – недовольно насупилась Мария Адамовна. – А, Лидия… Она мне звонила, говорила, что придет.

– Нет, Машенька, это не Лидия… Да ты проходи скорее!