— Ты права… как всегда, — призналась Пенелопа с усталой улыбкой. — Я должна поговорить с Сетом.

— Хорошо. — Холли села, безуспешно пытаясь разгладить смявшиеся светлые шелковые юбки. — Джейк тоже очень хочет увидеть тебя. И не думай, — добавила она, словно прочитав мысли Пенелопы, — он не собирается ругать тебя. Он просто хочет обнять тебя и убедиться, что с тобой все в порядке.

Поцеловав Пенелопу в лоб, она поднялась.

— Могу я передать Сету, что ты навестишь его сегодня днем?

Пенелопа кивнула и села.

Холли направилась к выходу, но остановилась, взявшись за ручку двери.

— Пен?

Пенелопа подняла голову.

— Ты не всегда будешь чувствовать себя так, как сейчас. Со временем боль утраты утихнет, уверяю тебя. Помни об этом, когда будешь разговаривать с Сетом.

— Думаю, ты довольно быстро поправишься, — услышала Пенелопа голос Холли, когда подошла к открытой двери в комнату Сета. Нервно теребя черную шелковую юбку, она замерла на пороге, залюбовавшись открывшейся перед ней картиной.

Сет, одетый в свой любимый красный бархатный халат, сидел в просторном кресле возле камина, Холли осматривала его голову, Луиза подворачивала длинные полосатые брюки на его ногах, а Джейк, прислонившись к каминной полке, посвящал Сета в подробности их последнего делового предприятия — сахарорафинадного завода.

Пенелопа некоторое время критически разглядывала своего брата, а затем опять перевела взгляд на мужчину в кресле. Как бы она ни любила брата и каким бы необыкновенно красивым он ни был, в ее глазах он не шел ни в какое сравнение с Сетом. Даже сейчас, когда Сет еще не оправился после болезни.

Сердце ее заныло при виде любимого: лицо осунулось и заострилось, загорелая кожа приобрела сероватый оттенок, как у тяжелобольного. Под его опущенными веками пролегли темные круги, на щеке и возле рта багровели синяки, оставленные Харли и его приятелями.

Холли сняла повязку, чтобы осмотреть его рану, обнажив голову, гладко выбритую с одной стороны и с торчащими, неровно остриженными волосами с другой. Извилистая линия аккуратных стежков на выбритой левой половине свидетельствовала о том, как он был близок к смерти.

У Пенелопы вырвался стон, когда она увидела этот след страданий, выпавших на его долю из-за ее глупости.

Луиза подняла голову, услышав этот звук.

— Пенелопа, проходи, милая, — сердечно пригласила она, в то время как Холли одобрительно кивнула, а Джейк громко приветствовал ее.

Сет не проронил ни слова, да в этом не было нужды. То, с какой теплотой и любовью он смотрел на нее, выражало его радость красноречивее слов.

Как только она подошла к нему, Холли приободряюще сжала плечо Сета и сказала:

— Я как раз говорила Сету, что он быстро идет на поправку. Скоро он снова будет на ногах.

Пенелопа кивнула, неожиданно ощутив неловкость. Не зная, что сказать или сделать, она остановилась возле кресла Сета и снова начала беспокойно теребить шелковую тесьму, украшавшую ее юбку, не слушая Джейка, который что-то говорил. Она чувствовала на себе оценивающие взгляды и все больше смущалась. К счастью, выручила Холли.

— О Господи! Вы только посмотрите, у меня кончилась борная кислота! — воскликнула она, помахивая в воздухе пустой зеленой бутылочкой. — Я не могу закончить обрабатывать голову Сета, пока не раздобуду еще. — Холли перевела взгляд с Сета на Пенелопу, а затем многозначительно посмотрела на своего мужа. — Джейк, дорогой, ты не сбегаешь и не купишь мне новую бутылочку?

Джейк приподнял темную бровь в ответ на ее явный намек и кивнул.

— С удовольствием.

Когда Джейк вышел, Луиза собрала разбросанные на столике остатки бинтов и спросила:

— Вы не возражаете, если я помогу вам приготовить свежую повязку, доктор Пзрриш? — Холли с готовностью кивнула, и они тоже вышли, оставив Пенелопу наедине с Сетом.

Довольно долго никто из них не осмеливался заговорить. Наконец Сет попытался пошутить:

— Я знаю, что выгляжу ужасно, милая, но ты не превратишься в камень, если посмотришь на меня.

В его словах проскальзывала такая боль, что ей захотелось обнять его и утешить, как в ту ночь, когда он плакал у нее на руках. Но именно воспоминание о той ночи и ее обещании выйти за него замуж, обещании, которое она собиралась нарушить сейчас, остановило ее.

Изобразив бодрую улыбку, она подняла глаза и посмотрела на него.

— Ты не выглядишь ужасно, — заявила она, потянувшись, чтобы погладить его остриженные волосы. — Ты всегда такой красивый.

Он вздрогнул и перехватил ее руку, не давая дотронуться до своей головы. Поцеловав ее пальцы, Сет сказал:

— Я ценю твою деликатность, но я видел себя в зеркале. Я похож на лишайную собаку. — Тут он мягко улыбнулся ей. — Мне очень не хотелось, чтобы ты видела меня таким, но я тревожился, все ли с тобой в порядке.

То, что он, избитый до полусмерти и едва не погибший, заботился прежде всего о ней, потрясло Пенелопу. Чувства вины, сожаления, грусти сразу навалились на нее, и она опустилась на колени перед ним.

— О Сет, — растерянно проговорила она. — Прости меня. Я… я все так испортила.

— Тише, принцесса, не надо, — успокоил он, наклоняясь и вытирая слезу на ее щеке. — Мы оба виноваты в том, что случилось.

Она покачала головой.

— Ты только старался защитить меня.

— А ты старалась защитить своего сына. Так что ты не можешь обвинять себя. — Он взял ее за подбородок, приподнял голову и заглянул в лицо. Его глаза были полны нежности.

— Мы оба просто делали то, что считали необходимым. Я думаю, настало время простить друг другу наши ошибки и продолжать жить дальше.

Пенелопа слабо улыбнулась.

— Твоя мать рассказала мне, что твоим отцом был Мартин Вандерлин. Так что у тебя впереди целая жизнь, которую ты можешь прожить так, как захочешь.

— Я хочу прожить ее с тобой, если ты все еще любишь меня. — В его глазах вспыхнул огонь страсти, который она так хорошо знала. — Выходи за меня, Пенелопа. Нам хорошо будет вместе, мы наполним нашу жизнь любовью и радостью. Мы сделаем все, что задумали… мы осуществим наши мечты, — с мольбой произнес Сет.

Она собралась было сказать, что все их мечты уже неосуществимы, но он не дал ей открыть рот.

— Теперь я могу предложить тебе настоящее имя, гордое имя, которое мы сможем дать нашим детям. Нет, — торопливо добавил он ласковым голосом, — не думай, эти дети никогда не заменят нам Томми. Он всегда будет самой дорогой частью нашей жизни, я обещаю. И хотя я никогда не знал его по-настоящему, надеюсь, что ты познакомишь меня с ним, будешь рассказывать о нем.

Он наклонился ближе, пока их губы не оказались совсем рядом.

— Скажи «да», милая. Скажи, что ты станешь миссис Сет Вандерлин.

Пенелопа резко отодвинулась, ее разбитое сердце разлетелось на миллион острых осколков.

— Я не могу, — прошептала она. — Прости… но я не могу выйти за тебя замуж.

Сет выглядел таким ошеломленным, словно она ударила его в живот.

— Разве ты не понимаешь, Сет? — Она в отчаянии теребила краешек его халата, ей трудно было видеть боль в его глазах. — Наша женитьба не приведет ни к чему хорошему. Хотя я люблю тебя так же, как и раньше… даже больше, но между нами слишком много боли и печали, и вместе мы не сможем обрести покой. Мы просто разрушим друг друга.

— Однажды ты решилась поставить на нашу любовь, когда все было намного хуже, — хрипло прошептал Сет. — Ты осмелилась поверить тогда, неужели ты не сможешь сделать то же самое сейчас?

Пенелопа уставилась вниз, перебирая пальцами тесьму на юбке, слезы застилали ей глаза, когда она покачала головой.

— Поверить тогда значило иметь веру в тебя. Поэтому я так охотно сделала это. Я знала, что даже если безумие попытается овладеть тобой, ты все равно найдешь способ одолеть его, чтобы остаться со мной. Но сейчас, — тут она снова покачала головой, — это означает поверить в себя. Поверить, что я смогу смотреть на тебя и не думать о Томми… не вспоминать о своих ошибках, своих горестях.

Она заставила себя посмотреть в его потухшие глаза.

— Пожалуйста, прости меня, Сет. Но я не могу поверить. У меня нет сил.

Сет со вздохом потер себе виски. Если кто и выглядел побитым жизнью, так это Сет Вандерлин.

— Возможно, со временем ты передумаешь, — прошептал он, закрыв глаза, точно ему было больно смотреть на нее. — Тебе нужно подождать несколько месяцев, прежде чем дать мне ответ.

— А если ответ не изменится?

— Я больше всего хочу сделать тебя счастливой, Пенелопа. Но если ты решишь, что моя любовь не может сделать этого, то я не буду настаивать. — Он опустил руки на колени и медленно открыл глаза. — Окажи мне любезность, давай заключим с тобой последнюю сделку. Я больше ни о чем не буду просить тебя.

Она улыбнулась, несмотря на тяжесть, сдавившую ей сердце.

— Что за сделка, мистер Тайлер… Вандерлин?

Сет слегка улыбнулся, когда она назвала его новое имя.

— Мы с матерью решили объединить пивоварню Вандерлинов с городской пивоварней. По моим подсчетам, на все это потребуется около шести месяцев. Потом я вернусь в Сан-Франциско. Если за это время твое настроение изменится, то ты попросишь меня жениться на тебе, что я немедленно сделаю. В противном случае я больше никогда не вернусь к этому разговору. — Он протянул ей руку. — Договорились?

Когда они пожимали друг другу руки после заключения сделки, Пенелопа молча вознесла молитву:

«Пожалуйста, Господи. Пожалуйста, надели меня мудростью, чтобы принять верное решение». Затем она спрятала в складках юбки левую руку и скрестила пальцы.

ОСМЕЛИВШИСЬ ПОВЕРИТЬ

Склони в тиши мне голову на грудь,

Возлюбленный мой друг,

В мечтах о завтра.

Спи, мирно спи,

Вчерашний день забудь.

Пусть солнце озарит твой тихий путь.