— Тихо! — Тетя Катя приподняла палец, будто к чему-то прислушиваясь.

Никаких посторонних звуков я не услышала. Только всплеск волн, ударяющихся о борт, — недавно отошел другой катер, возмутив тихую воду канала.

— Чужой человек, осторожно, — прошептала тетя Катя, испуганно оглядываясь.

Я пожала плечами. Спрятаться в каюте было невозможно. Высунула нос на палубу: там тоже посторонних не было. Туристы еще не начали посадку на наш катер, он стоял в очереди барок третьим. Одним словом, ложная тревога, галлюцинация. Иногда за тетей Катей наблюдались такие странности. Я погладила ее по руке. Все-таки больная жила в другом мире. Ее преследовали страхи и опасения, невидимые остальным людям. Я надела на плечи тети Кати щитки рекламы и проводила ее до рабочего места на углу Невского проспекта и канала. Там, среди людей, она быстрее развеется. Выступать перед прохожими тетя Катя любила!

Рабочий день начался без приключений. В одиннадцать наш катер заполнили пассажиры. Иван проверил билеты, рассадил людей. Юра встал у старинного штурвала и положил руки на отполированные временем деревянные ручки. Затарахтел мотор, и катер медленно отчалил.

Мы плыли мимо храма Спаса на Крови, недавно отреставрированного исторического памятника.

Я сообщила, что это мемориальный храм, воздвигнут в память убиенного императора Александра II.

И не просто сообщила, а вошла в роль экскурсовода и заговорила на специфическом языке экскурсии: «Несмотря на скорбную историю своего возникновения, храм этот имеет нарядный, светлый облик. Архитектура храма — один из ярких примеров русского стиля, позднего повторения мотивов древнерусского зодчества. Взгляните на девять куполов, играющих красками цветных эмалей». Туристы задрали вверх головы, но увидели лишь низкий каменный свод моста, под которым уже проплывал катер. Над их головами было не более полуметра свободного пространства. Опять мой рассказ вошел в раздрай с окрестным пейзажем. Я быстро заговорила о создателях моста.

Затем катер вышел на свободное пространство.

Здесь русло канала сливалось с рекой Мойкой, и перед пассажирами раскрывалась панорама Марсова поля — зеленого луга, простертого до горизонта.

В этом месте я обычно внимательно осматривала свою аудиторию: какие сюрпризы можно ожидать от туристов сегодня. Когда я начала работать, я была уверена, что мой рассказ все будут принимать на ура. Однако не все шло гладко. Иногда я путалась в датах и архитекторах, иногда вопросы туристов озадачивали меня. Каждый вечер я звонила Маргарите, выясняя провальные для меня темы.

Постепенно даже незнакомые мне архитектурные термины я научилась произносить без ошибок, а названия стилей всплывали в моей памяти вместе с картинками на кухне. Однако покажи мне незнакомое здание, я бы ни за что не определила его стиль.

Так неопытный грибник не узнает в лесу гриб, прежде виденный им только в книжке. На мое счастье, большинство туристов принимало на веру все, что я сообщала им. Знатоки встречались редко.

Если меня поправляли, я благодарила и передавала им мегафон, предлагая дополнить мой рассказ. Гордые своей эрудицией, знатоки были ко мне снисходительны. И лишь в отдельных случаях возникали конфликты или выражалось недовольство моей экскурсией. Поэтому главным для меня было определить состав аудитории.

Сегодня особых проблем не ожидалось. Группа иностранцев. Их распознать легко: ухоженный вид, одеты в светлое. Иностранцы русскую речь в большинстве своем не понимают. Для них главное — пейзаж по берегам. Несколько мамаш с детьми. Эти тоже слушают меня вполуха — следят, чтобы их непоседливые чада за борт не свалились. И несколько разрозненных пассажиров скромного вида и достатка. Такие тоже выступать не будут.

Мы проплыли еще несколько метров, и тут я поняла, что основная головная боль у меня сегодня будет от иностранцев. Они оказались русскими. То есть они говорили по-русски, хотя и с заметным акцентом. Такой акцент имели люди, давно уехавшие из страны. Это я уже знала по моему скромному опыту. Возможно, это были потомки дворян, уехавших в годы революции. Но я выделила человека совсем не дворянской наружности.

Он маячил прямо передо мной, на передней скамье, лысый толстый старик с красным бугристым носом картошкой. И нос, и нездоровый блеск глаз выдавали в нем пьющего человека. Отличала его от наших выпивох полнота. Наши какие-то усохшие, а этот — прямо мешок безмерный. Но одет он был аккуратно, тоже в светлый костюм. Старик все время встревал в мой рассказ и задавал вопросы не по существу. Спросил, например, скорость хода нашего катера, сколько узлов дает на разгоне и прочие технические характеристики. Мне пришлось уточнить у рядом стоящего за штурвалом Юры, хотя отвлекать его от вождения было не положено. Я продолжила свой рассказ о дворцах на берегах Фонтанки. Старик на переднем сиденье продолжал ерзать и издавал какие-то утробные звуки: покашливал, сморкался, кряхтел.

И по-прежнему задавал не относящиеся к теме экскурсии вопросы. Вспомнилось странное предостережение тети Кати. Может, незримая тень этого старика была увидена ею? Скверное поведение одного туриста часто заражает всю группу. Скоро все пассажиры начали переговариваться, кашлять, переходить с места на место. Рассказывать, когда тебя не слушают — трудно. Я сбилась. Старушка из зарубежных русских тут же встряла с коварным вопросом о судьбе бывшего хозяина одного из особняков. Ответить ей я также не смогла, отделалась общими словами.

Старушка возмутилась, отметив, что деньги мы дерем немалые, а информации — никакой. Ее возмущение тут же подстегнуло противного старика.

— Кончай лапшу на уши вешать, детка, — грубо приказал он. — Мы получше твоего знаем этот фарватер. Ты лучше расскажи, что в этой стране нового за последние годы произошло. Наслышаны мы немало.

— Верно, девушка, расскажите, — поддержали его более вежливые соотечественники. — Расскажите, что, кроме полных прилавков, появилось в стране.

— Вы действительно хотите, чтобы я прервала лекцию? — обратилась я к аудитории.

Иностранная группа поддержала это предложение полностью, но разрозненные пассажиры из провинции зашумели, возражая. Они прекрасно знали положение в стране. Они и на экскурсию-то выбрались, чтобы отвлечься от этого положения. Я нашла приемлемое решение:

— Уважаемые господа! Скоро наш катер повернет назад. В связи с ремонтом одного из мостов фарватер перегорожен, и мы не сможем сделать полное кольцо, как обычно. Я предлагаю поговорить о жизни на обратном пути, а сейчас посмотрите на эту красоту и дослушайте лекцию. — Усилив учительские нотки в голосе, я продолжила:

— Мы достигли самого красивого места на водных артериях нашего города — перекрестного слияния двух каналов: Крюкова и Грибоедова. Посмотрите направо. — Я протянула руку в сторону вверх. — Видите, золотые купола блестят в бликах яркого солнца (вечерний вариант был бы — в дымке заходящего дня). Это Николобогоявленский кафедральный собор. Святой Николай, как известно, — покровитель мореплавателей и ученых.

— Помолимся святому Коляну, чтобы наша посудина ко дну не пошла, — грубо пошутил все тот же старик.

Не удостоив его замечание вниманием, я продолжила:

— В этом месте, в браслете трех мостиков, снимались многие фильмы. И самый известный — «Преступление и наказание» по роману Федора Михайловича Достоевского. — Все никак не выбрать время прочитать этот роман, снова мелькнула непрошеная мысль.

Сегодня меня совершенно выбили из колеи мои пассажиры. Обычно я тараторила свой текст, не задумываясь о посторонних вещах. Так о чем же мне рассказать людям, давно покинувшим нашу страну? Что меня саму удивило в ней после восьми лет отсутствия? Прежде всего, что молодежь, многие мои ровесники, стали начальниками — директорами фирм, банков, магазинов. А прежде начальствовали только старики. Сейчас старики в большинстве своем выпали в осадок. Я вспомнила искусствоведа бабу Наташу, работающую посудомойкой. Других, незнакомых мне старушек, с протянутой рукой стоящих у булочной.

Зато молодые были на коне. Да что далеко ходить!

Я сама, не имея даже аттестата зрелости, работаю экскурсоводом. Хотя про себя знаю, экскурсовод-то я липовый. А откуда берутся разные там риелторы, дилеры, какие-то пиарщики? В советское время даже в институтах их не готовили. Я, во всяком случае, не слышала о них прежде. И пяти лет не прошло со дня появления новых фирм и услуг, а уже все деятели стали профессионалами. Только и слышишь рекламу:

«Обращайтесь к профессионалам». Нет, это скользкая тема, она слишком меня касается. Про что же говорить? И я прибегла к испытанному приему — предложила пассажирам самим рассказать о переменах.

Они охотно высыпали в общую кучу свои наблюдения. Иностранцы дивились засилью автомобилей на улицах. Ради вожделенных машин некоторые из них и дали деру в свое время. Наши стали жаловаться на хозяев акционерных обществ, которые прибирали к рукам собственность, а их, работников, увольняли без жалости. Особенно досталось олигархам, чьи фамилии были постоянно на слуху. Однако тут же вспомнили и плюсы новой жизни — открытые границы. Поезжай куда душа пожелает, были бы деньги.

Увы, денег у большинства наших туристов хватало разве что на прогулку на катере.

Завершилась экскурсия вполне мирно. Особенно меня благодарили за разговор про жизнь, хотя «про жизнь» я ничего особенного им не сообщила. Когда катер завершал свой маршрут, возникло последнее препятствие: низкий свод моста у Спаса. Уровень воды за минувший час поднялся, и теперь под мостом можно было только проползти по-пластунски, как говорил Юра. —Это было неизбежное зло, с которым мы боролись привычным способом. Я слезла со своего кресла на возвышении и перешла в служебную каюту, иначе бы мне не сносить головы. Юра попросил мужчин потяжелее тоже перебраться на нос, ко мне в каюту, чтобы опустить переднюю часть катера. Она выдавалась из воды больше, чем корма. Катер благополучно прошел под мостом, на миг погрузив каюту в полутьму. А вот и пристань. Добровольные помощники поднялись по трапу каюты и направились к выходу. Яркий свет после погружения в темноту под мостом ослепил мне глаза. Я не заметила, что в каюте остался человек. Я лишь почувствовала, что я не одна. Едва глаза привыкли к новому освещению, как я узнала сегодняшнего старика.