Рамон, родившийся на двенадцать минут раньше, должен был, по расчетам родителей, жениться на богатой наследнице, чтобы увеличить состояние и поднять статус семьи, а его младший брат Иносенте — на Элене, не имевшей средств, но ожидавшей наследства на свое восемнадцатилетние от родителей доньи Леоноры. Помолвку официально не объявляли, однако само собой подразумевалось, что Элена предназначается Иносенте.

— А тебе надо выйти замуж за Рамона, — предложила Элена. — Мы тогда станем сестрами и будем всегда вместе. Рамон и Иносенте богаты и красивы, — добавила она, — а Аргосо — знатная семья. Их отец — полковник кавалерии…

— Рамон служит в армии?

— Служил, но сейчас оба брата работают в конторе, — объяснила Элена. — Готовятся вступить во владение предприятием своего дядюшки.

Ни один кабальеро из окружения Аны, включая ее отца и дедушек, никогда не работал, по крайней мере не ходил в контору.

— Ну я не знаю…

— Они вовсе не тупые зануды, — возразила Элена. — Они работают только по утрам. Уверена, они тебе понравятся. Они очень милые и любят повеселиться.

— А как я с ними познакомлюсь? — Ана все еще слегка сомневалась.

— Приезжай на мое пятнадцатилетие и погости какое-то время. Донья Леонора наверняка разрешит мне пригласить на день рождения лучшую подругу. Да, пожалуйста, приезжай в Кадис. — Элена так сильно сжала руки Аны, что той стало больно.

Ана никогда в жизни не встречала полных близнецов. Спустя два дня после того, как Элена представила ей братьев, она по-прежнему сомневалась, кто из них Рамон, а кто Иносенте.

— Вы так похожи! — сказала она однажды утром, пока они ждали, когда спустится Элена. — Как я могу заметить разницу, если вы к тому же одеваетесь одинаково?

— Если ты научишься нас различать, мы женимся на тебе, — пошутил один из братьев.

— А Элена вас различает?

— Никто не различает, — вступил в разговор второй брат.

— То есть вы оба женитесь на одной девушке, которая сможет определить, где Рамон, а где Иносенте?

— Точно, — ответили они хором.

— Так нельзя!

— Конечно можно. Кто об этом узнает?

До своего приезда к Элене Ана ни разу не оставалась наедине с мужчиной, даже с отцом или дедушкой, но донья Леонора не была такой бдительной, как донья Кристина или Хесуса. Несмотря на свою молодость и неопытность, Ана понимала, что Рамон и Иносенте разыгрывают ее. Если один звал после завтрака погулять по саду, появлялся там другой, как ей казалось. Или один предлагал сходить в дом за шалью, а приносил другой. Близнецы считали, что одурачить ее легче легкого, и поэтому она решила научиться их распознавать.

В светлых глазах братьев пряталась разгадка тайны. У Рамона они искрились весельем и постоянно как будто искали новых забав. Глаза же Иносенте были внимательными и требовательными, а его шутки порой граничили с жестокостью. Ана не понимала, почему этого больше никто не видит, но потом догадалась, что близнецы по-настоящему мастерски копируют друг друга.

Стоило ей уловить отличия во взгляде, как она заметила, что и двигаются они по-разному. Беззаботная натура Рамона проявлялась в грациозной расслабленности походки и жестов, у более же серьезного Иносенте движения были расчетливыми. Кроме того, Рамон был гораздо разговорчивее, и именно он обычно начинал шутить, и именно у него, как правило, всегда выходили смешные истории. Ана поддразнивала их своими открытиями. Однако ни один из близнецов не сознавался в том, что притворяется братом. Словно бы в своем сознании они были взаимозаменяемы и считали себя одним двадцатитрехлетним мужчиной в двух разных телах.

По утрам четыре раза в неделю близнецы уходили на верфь, в контору над пакгаузом, и возвращались обычно к обеду. Потом следовала сиеста, от которой их пробуждали сладкие звуки арфы доньи Леоноры.

— Твои кузены не слишком усердно трудятся, — заметила Ана Элене.

— Они из знатной семьи, и им не следует сидеть в конторе целыми днями.

— Но как они могут вести дела, если проводят на верфи всего пару часов в день?

— Клерки, управляющие и другие служащие беспокоятся о мелочах. Рамон и Иносенте только контролируют работу персонала.

Ане пришло в голову, что никто из семьи Аргосо не имеет ни малейшего представления о сложностях коммерции, да и сама она в конечном счете тоже не разбиралась в этом, однако ее трезвый рассудок подсказывал: любое предприятие требует активного участия владельца, а не просто регулярного появления в конторе.

Когда опускались сумерки, Рамон и Иносенте встречались с другими молодыми людьми и прогуливались по Пласа-де-Ла-Катедраль и Пласа-де-Сан-Антонио. Братья уходили каждый вечер, и Ана слышала, как ранним утром они спотыкались о мебель, пробираясь в свои комнаты.

Однажды близнецы наняли экипаж, чтобы отвезти Ану и Элену на взморье. Там, усадив девушек, братья принялись носиться вдоль берега, хохотать и запускать воздушного змея, восторженные аплодисменты подруг только усиливали их детскую радость.

Мать близнецов, донья Леонора, подобно донье Хесусе, наносила визиты и сама принимала знакомых и соседей. Собравшиеся делились местными сплетнями, а Ана с Эленой молча улыбались, слушая, как донья Леонора обсуждает с друзьями, кто с кем обручился, какой офицер получил повышение, а какой не смог убедить начальство в своей компетенции. Во время этих визитов девушки сидели, выпрямив спину, сложив руки на коленях и благопристойно потупив глаза, — они осознавали, что должны произвести благоприятное впечатление на дуэний, которые, стоит подругам выйти из гостиной, тут же начнут перемывать им косточки.

Несколько раз по вечерам донья Леонора и дон Эухенио вывозили Ану и Элену в общество. В залах с огромными зеркалами до рассвета играли военные оркестры, и девушки танцевали с элегантными офицерами в парадных мундирах и штатскими, щеголявшими шелковыми жилетами и накрахмаленными галстуками.

В доме Аргосо-Мендоса не было гостевых комнат, поэтому Ана с Эленой спали в одной постели, в объятиях друг друга. Элена всегда первой слышала, как по утрам входит горничная, чтобы отдернуть занавески на окнах, отпихивала Ану подальше, и девушки ложились спина к спине на разных концах кровати. И для Аны это были самые грустные мгновения дня.

Донья Леонора, радушная и приветливая дама, выглядела обеспокоенной из-за того, что Рамон и Иносенте все чаще и чаще искали общества Аны, когда хотели поболтать и приятно провести время. Причем она никак не могла понять, кто же из близнецов ухаживает за гостьей, а Ана только озадачивала ее еще больше, поскольку держалась одинаково приветливо с обоими братьями. Девушке нравилось их внимание, она получала удовольствие от завистливых взглядов других сеньорит, чьи ресницы начинали трепетать, а напудренные декольте вздыматься при виде двоих молодых привлекательных мужчин. Ана ликовала, наблюдая, как отвергнутые сеньориты и их дуэньи чуть не падают в обморок, когда красавцы-близнецы проходят мимо и направляются в ее сторону.

Рядом с другими девушками, и особенно возле грациозной Элены, Ана оказывалась в невыгодном положении. Маленького роста, всего около метра пятидесяти, она, однако, не выглядела хрупкой и беззащитной, как все миниатюрные женщины. Девушка была крепкой, загорелой и веснушчатой, поскольку много времени проводила на свежем воздухе. Ни учителя танцев, ни монахини, ни Хесуса, со своими уроками хороших манер, не смогли придать изящества ее быстрым, четким движениям. Взглянув на себя со стороны, Ана признала, что она довольно привлекательна, хотя и не красавица. Она решила, что ее темные глаза посажены слишком близко, хотя и самую малость, а губы недостаточно полны. По словам монахинь и дуэний, у нее была привычка чересчур пристально смотреть на предмет своего интереса. В обществе она чувствовала себя неловко. Несмотря на чрезмерную любовь к чтению, или как раз из-за нее, она уклонялась от светских бесед. Ей постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не выказать своего безразличия к сплетням, модам и домашнему уюту. Она недолюбливала маленьких собачек и избегала детей. Она усвоила салонные приемы, но презирала их надменность и ничтожность. Женщины замечали заносчивость девушки и избегали ее. Кроме Элены, подруг у нее не было.

Ана сознавала тем не менее, что, независимо от того, отвечает она или нет требованиям своего круга, ее семья, благодаря громкому имени и знатным предкам, занимает важное место в испанском обществе. Для людей вроде Аргосо, которые были богаче, но стояли ниже на иерархической лестнице, происхождение Аны делало ее куда привлекательнее разодетых, воспитанных сеньорит, из-за порхающих вееров предлагавших себя каждому холостяку с более приличным капиталом и менее блистательной родней. А еще девушка заметила, что дон Эухенио поощряет ухаживания Рамона. Ана с Эленой поздравили себя: они приближались к осуществлению заветной цели.

Рамон нравился Ане, и она наслаждалась его обществом. Но когда он рассказал о земле, которой Аргосо владели на Пуэрто-Рико, девушка решила выйти за него замуж.

Дон Эухенио, младший из двух сыновей в семье купцов и военных, за два месяца до приезда Аны в Кадис получил известие о том, что его бездетный овдовевший брат Родриго скончался на Пуэрто-Рико. Эухенио, который всю сознательную жизнь прослужил в кавалерии, стал теперь главным держателем акций огромной (и процветающей) судоходной компании «Маритима Аргосо Марин» с отделениями на Сент-Томасе, в Сан-Хуане, Кадисе и Мадриде. В дополнение к своей доле этого бизнеса, он стал еще и хозяином дома в Сан-Хуане, фермы в его пригороде и двухсот куэрдас сахарных плантаций с двадцатью пятью рабами на юго-западе острова.

Он имел смутные представления о делах Родриго. Дважды в год приходил отчет с уведомлением о том, что причитающаяся Эухенио прибыль и проценты от вложений переведены в его банк в Кадисе. Цифры менялись от года к году в зависимости от колебаний рынка, урожая, налогов, пошлин, страховых выплат, трудовых и финансовых затрат, аренды, доковых причальных сборов, убытков и займов. Эухенио всецело доверял брату и был признателен за деньги, которые получал благодаря его инвестициям. С самого появления на свет близнецов Родриго дарил им на каждый день рождения акции «Маритима Аргосо Марин», поэтому к своему двадцатилетию Рамон и Иносенте уже имели собственный доход.