Человека звали Элазар. Выяснилось, что он, как и мы, пошел сегодня с утра на базар за ягненком и во время вспыхнувших беспорядков получил удар дубинкой по голове. Мария передала нам то, что услышала от брата, — удар был не сильным, его даже не свалило с ног; рана кровоточила совсем чуть-чуть, и Элазар смог сам добраться до дому. Но потом, как рассказали сестры, он стал вдруг заговариваться, нес какую-то ерунду, и они сильно испугались. В конце концов бедняга упал и потерял сознание. Позвали соседей, надеясь, что кто-нибудь сможет помочь, но когда те пришли, Элазар вдруг весь затрясся, как будто бы дьявол завладел им. Тогда они послали мальчика разыскать Еша.

Услышав все это, я решил про себя, что вряд ли остается какая-либо надежда. При одном взгляде на него было ясно, что он уже окостенел: тело его было твердо, как брусок дерева. Когда Еша, опустившись перед ним на колени, приложил руку к его губам, чтобы проверить, дышит ли тот, по лицу его стало видно, что он недоволен результатом. Еша поднял больному веки — одно, потом другое. Глаза, казалось, смотрели в пустоту, и взгляд ничего не выражал. Зрачки его глаз были разного размера — такого мне никогда не доводилось видеть. Я подумал, что, человек действительно мертв.

Но Еша все это, кажется, не смутило.

— Принесите ему одеяло, — велел он, — и разожгите побольше огонь.

Он взял голову Элазара в ладони и стал ощупывать ее, делая это так осторожно, как будто бы в руках у него была голова младенца. Так продолжалось достаточно долго; мы стояли поодаль, боясь дышать. Я наблюдал за Еша, и по его действиям, по его уверенным жестам я понял, что он может спасти несчастного.

Как будто бы специально, пугая нас, костер внезапно ярко полыхнул, и вырвавшийся из него горячий уголек упал на ногу Элазара, не прикрытую в том месте одеялом. Мария быстро подбежала и смахнула уголек с ноги. Нога по-прежнему оставалась безжизненно неподвижной, хотя уголек, по-видимому, обжег кожу — до нас донесся запах паленого мяса. Еша, не обращая ни на что внимания, возился с головой несчастного. Наконец он, кажется, обнаружил то, что так долго искал. Лицо Еша стало строгим и сосредоточенным. Он прикрыл глаза, движения его пальцев стали еще более осторожными, казалось, что теперь пальцы, а не глаза обладали зрением. Потом, в определенный момент, когда тени от костра и красные языки пламени пустились в какую-то странную пляску, я перестал понимать, что я вижу на самом деле, а что мерещится мне в неверных всполохах костра. Я увидел, что Еша погрузил пальцы прямо в рану, зиявшую на черепе Элазара, он как будто бы даже проник сквозь его кости. Затем Еша замер ненадолго, задержав руки в ране, и из черепа больного что-то — я не разобрал, что именно — вытекло, или даже выплеснулось в руки Еша. Мне почудилось, что это было нечто темное и живое. Стоявшая неподалеку Ракель, наблюдавшая все случившееся, с шумом втянула в себя воздух и замерла, испуганно моргая. Она была уверена, что видела дьявола, вылезшего из черепа ее брата. Мне также было не по себе, ведь когда Еша кинул то, что было у него в руках, в огонь, оно страшно зашипело и завизжало, как будто бы демона предали смертным мукам.

На мгновение Еша, не выпуская головы Элазара из своих рук, низко склонился над ним, лицо его помрачнело. Поздно — говорил его взгляд. И как раз в тот самый момент человек открыл глаза. Он был жив.

На несколько мгновений все лишились дара речи. Сначала Ракель перепугалась, увидев, что ее брат оживает. Но потом, опомнившись, она кинулась на колени и принялась целовать его, молясь своему богу, которого благодарила за чудесное возвращение ее брата к жизни. Вскоре все, как и Ракель, уже стояли на коленях. Единственный, кто не понимал, в чем дело и что тут происходит, был сам Элазар. Он по-прежнему лежал на земле, а Еша держал его голову в своих руках. Элазар моргал глазами, по-видимому удивляясь, как он оказался здесь, во дворе собственного дома.

Еша попросил Марию принести что-нибудь, чем можно перевязать голову ее брату.

— Ты знаешь меня? — спросил он у Элазара, чтобы проверить, вернулась ли к бедняге способность узнавать людей.

Лицо Элазара растянулось в широкой улыбке, и он ответил:

— Ты, наверное, сам бог, раз вывел меня из царства мертвых.

Все кругом замолчали, а потом вместе с Еша весело рассмеялись.

После того, как голова была перевязана, Элазара усадили к огню и принесли поесть. Тем временем он начал рассказывать всем окружавшим его, что он чувствовал тогда, когда все считали, что он мертв. В тот момент он видел себя в пещере вместе с какими-то людьми, они сидели у огня, а он, Элазар, стоял. И он объявил остальным, что уйдет из пещеры. Ведь здесь темно, а он хочет к солнцу, которое ярко светит за ее пределами. Но все бывшие вместе с ним в пещере сказали ему, чтобы он не ходил, и он не понимал, почему они просят его остаться. Он думал, что ему снится сон, но когда он открыл глаза, тотчас узнал тех людей, которые были с ним в пещере. Это все те, кто сейчас был с ним здесь, у огня.

Элазар показал на меня и сказал:

— Хотя я вижу его в первый раз, он тоже был со мной в пещере.

Все засмеялись, но мне почему-то стало не по себе, когда я услышал, что тоже был с ним в той пещере.

Еша рассказал, что с ним случалось что-то подобное, когда он, еще маленький мальчик, был ранен ножом во время уличных беспорядков. Он видел тогда не пещеру, а озеро. Он смотрел на озеро и думал, что ему надо войти в него, хоть и понимал, что может умереть. Но все же он зашел в воду и шел дальше и дальше. Волны сомкнулись у него над головой, а он все шел под водой и видел удивительные картины, какие никогда в жизни не видел: невероятных форм и цветов рыбы, скалы. И очнувшись, он не мог понять, зачем Бог показал ему все это. Может быть, Господь хотел, чтобы Еша увидел его Царство в полном блеске, а может быть, ему открылся мир таким, каким большинство людей его не воспринимают. Ведь многим жизнь кажется серой и тусклой, как поверхность озера, а на самом деле в своей глубине она полна ярких красок и света. Так Господь сказал Еша — открой глаза и смотри!

Симон-Камень был так обрадован тем, что его брат оказался жив, что не захотел с ним расставаться и пригласил его к нам в лагерь, чтобы вместе встретить праздник. Но Еша возразил, сказав, что Элазару сейчас обязательно нужен отдых. Нас он попросил не рассказывать никому о том, что здесь произошло, чтобы не распространять слухов. Все, что ему удалось сделать, было, по словам Еша, не столько благодаря его медицинским знаниям, сколько проявлением милости Божьей. Всем было понятно, что Еша опять скромничает, так как мы видели все произошедшее собственными глазами.

Конечно же, вскоре все только и говорили о том, что случилось с Элазаром. Конечно, верили такой истории далеко не все, особенно критически были настроены жители Иерусалима, так как они не могли допустить даже в мыслях, что какой-то галилеянин совершил нечто подобное. К тому же Иерусалим был городом, в котором не проходило и дня, без того чтобы не объявился какой-нибудь очередной шарлатан, уверяющий, что может творить чудеса. Словом, на следующий же день слухи пошли гулять по городу, их охотно подхватили и те, кто готов был поверить в любую небывальщину, и те, кто считал Еша откровенным мошенником. Были еще и такие, кто попросту рад был рассказать всем и каждому о неком Еша из Галилеи, удивительном чудотворце, который строит храмы из снега и оживляет своих умерших товарищей.

На следующее утро подул теплый ветер, растопив снег и превратив поле в сплошное море грязи. Наши снежные хижины постепенно таяли, принимая причудливые формы. Мне они напомнили изуродованные конечности больных проказой, на которые нельзя было смотреть без содрогания.

Когда мы завтракали, в лагере появился седобородый старик, он искал Еша. По всему было видно, что старик — человек достойный: он был хорошо одет и умудрился пройти через грязь, не запачкав свой плащ ни единым пятнышком. Завидев его еще издали, Еша встал и пошел навстречу; он склонился перед стариком и поцеловал ему руку. Видно, Еша хорошо знал пришедшего. Люди Еша, однако, как я заметил, почему-то сильно заволновались. Они старались незаметно подойти поближе к старику с Еша, между которыми завязалась доверительная беседа, видимо надеясь подслушать, о чем те говорят.

Старика завали Йозеф. Я понял, что он возглавлял какую-то школу, известную в городе, и просил Еша посмотреть ее. Я никак не мог понять, почему такая, на мой взгляд, вполне невинная беседа привела в волнение Симона-Камня и его друзей.

— Я приду со своими людьми, — пообещал Еша Йозефу, стараясь также успокоить и своих спутников.

Было решено, что в ближайшие дни они пойдут туда все вместе.

Йозеф захотел познакомить Еша со своим другом, жившим неподалеку, тот владел маслобойкой — выжимал масло из олив. Еша согласился, и вскоре они ушли, взяв с собой только Симона, Иоанана и Якоба. Едва те успели уйти, как в лагерь каким-то образом проникли двое молодых людей. Вид у них был довольно-таки странный, они были обросшие — можно было подумать, что они долгое время провели в скитаниях по пустыне. Странные люди сказали, что ищут человека, который, говорят, кого-то оживил. Затем на стоянке появились родичи странных юношей, которые жили в той же деревне, что и Элазар. Потом еще пришел калека, с трудом передвигавшийся на своих костылях. Увидев подошедший народ, из дома вышел хозяин стоянки, вид его не предвещал ничего хорошего. Он спросил у людей, зачем они пришли сюда. Ему рассказали про оживление Элазара, тогда хозяин, испугавшись, решил, что отдал свою землю под стоянку какому-то колдуну, и велел пришедшим немедленно убираться вон. А потом и нам заявил без обиняков:

— Вы должны уйти, скоро придут мои родственники, и я хочу разместить их здесь.

Мы не знали, что ответить. Один из нас неуверенно возразил: